Сезон охоты…

Хаген представил — увидел воочию ряды голов, незрячие чучела, украшающие стену зала. Куда ни глянь — везде они, знакомые и незнакомые, с подпалинами на висках и номерами, выведенными послюнявленным химическим карандашом прямо на затылках. Страдальчески оскаленная голова Денка. Ощерившаяся в последней усмешке пасть Морица. И он сам, Йорген Хаген, в обрамлении гипсовых ветвей и фальшивых дубовых листьев. «Вот этого я добыл прямо на Территории. Метким выстрелом в позвонок, чтобы не портить шкуру. Великолепный экземпляр группенлейтера, только полюбуйтесь на надбровные дуги, затылочный бугор, узкую спинку носа, длинные передние резцы — настоящий норд…»

К горлу подкатило. Слюна была кислой и разъедала слизистую языка как электролит. Помещение пропиталось тухлым запахом переработанной пищи, вонью человеческих испражнений. На полу желтела лужица рвоты, и потерявший сознание охранник всё ещё сучил ногами, правда, уже слабее. Никто не обращал на него внимания, как и на Хагена, вступившего в изнурительную борьбу с отчаянно протестующим нутром. Отрыжка следовала за отрыжкой, и когда он уже почти сдался, Кальт раздражённо бросил: «Йорген, возьмите стул! Что вы там маячите, как флажок на палочке?» Он сел и позывы прекратились, только металлическая кислятина ещё долго щипала язык, освежая воспоминания о привидевшейся охотничьей экспозиции.

— Бравый норд устал, — заметил Райс. — Мы все устали. Трудный день. Пора заканчивать, мой друг. Сейчас вы отправитесь выполнять свою часть соглашения. Но сначала скажите, как я должен использовать ваших мастеров? Особенно вот этого. Возможно, когда-нибудь он сменит Шефера, если будет умником и не повторит ваших ошибок. Но сейчас он проходит программу…

— И продолжит её проходить, — твёрдо сказал Кальт. — Я оставлю его в «Моргенштерн». Сначала под своим присмотром…

— Я не дам вам много времени!

— …затем под присмотром фрау Тоте. Она и завершит обучение.

Хаген вздрогнул. Ледяной ноготь царапнул по позвоночнику. «Юр-ген» — и смех хрустальных колокольчиков. «Боже, нет!» — взмолился внутренний голос. «Да, — воскликнул другой, более грубый и низкий. — Да, пожалуйста, да! Я согласен, ещё бы!» Сладко-болезненная судорога охватила низ живота. Хаген сжал ноги, проклиная предательское тело.

— Тоте, — усомнился лидер. — Вы… уверены? Но ведь это же…

— Тоте ему не повредит. Она сделает из него то, что требуется. То, чего не успел сделать я.

— Мой бедный бравый норд! Вы суровый начальник, доктор. Скоро ваш помощник вздохнёт свободнее. Кажется, вы ему что-то сломали?

— Ничего. Битая посуда два века живёт.

— А второй, — напряженно спросил Улле. — Какое будущее вы наметили ему? Я полагал, что именно Йегера вы готовите себе на замену.

— Франц прекрасен, — сказал доктор Зима. — Но он не учёный. Не «философ», как выразились бы вы, Мартин. На вашем месте, я бы поставил его во главе северной айнзацгруппы. Франц очистит захваченную землю от всего не нужного Райху. И если он отлично себя зарекомендует, — а так оно и случится, я уверен, — подумайте ещё на шаг вперёд. Подумайте о том, что на вашей показательной порке генерал Рупрехт был прямо напротив меня. С автоматическим восьмизарядным «Кригером» спецразработки «Ваффенфабрик». И вместо того, чтобы теребить ствол, как озабоченный подросток теребит свою пипиську, он сидел и наблюдал за моими танцами, сложив руки пустой кошёлкой. Наверное размышлял, в какой момент стоит начать аплодировать. Просто подумайте об этом, Алоиз!

Он с отвращением крутанул на пальце дамский пистолетик и сунул его лидеру.

Сплошная стена раскололась, обнаружив скрытую панель. В освещённом проёме застыли белые фигуры.

— Вам пора, Айзек! — сказал Райс. — До скорой встречи. Будем держать за вас кулачки.

Уже на пороге Кальт обернулся. В ослепительном свете яростных электрических солнц его высокий силуэт казался переломленным надвое, как стеклянная палочка, опущенная в воду.

— Хайль, Йорген! — сказал он. — Помните про адвент-календарь? Я не забыл. Просто положите туда пару шоколадок. Иногда приходится замедлить шаг. Не беда — можно ускориться потом. Вы не сможете меня перегнать, ведь ваше время у меня в кармане.

Белые тени обняли его за плечи, и панель тихо скользнула на место, закрывая проход в Комнату Сна.

— Ко мне, Юрген! — ласково позвал лидер. — Прыгайте сюда, мой осиротевший норд!

Он похлопал по освободившемуся креслу, всё ещё сохраняющему вдавленность сиденья и спинки. Кальт не казался очень уж тяжёлым, но Хаген бы не удивился, узнав, что у него особые отношения с гравитацией. Слишком свежи были воспоминания о ботинке, без усилия сокрушающем кости, как будто те были сделаны из сахара.

Сахарный песок. Хр-русть — и вздребезги.

Сам Хаген чувствовал себя практически невесомым. Голова напоминала воздушный шар, надутый гелием. В этом ощущении не было ничего приятного: чувство парения сопровождалось тошнотой, мысли прыгали и лопались как пузырьки на поверхности застоявшегося озера, и где-то на обочине сознания подгулявший голосок выводил тоненькое «ла-ле-лу», сопровождая рулады кретинским хихиканьем.

Смешно? Да ничего смешного.

Болен. Отравлен. Внимание!

Перед внутренним взором возникли и закружились жёлтые треугольники, из тех, что расклеивали на столбах в окраинных районах. Опасность. Источник опасности находился слишком близко, потому-то и надрывалась сирена, и мир выглядел так, словно его раскрашивал художник, страдающий дальтонизмом и врождённым слабоумием.

— Сыграем в «скат»? — бодро предложил Алоиз Райс. — Скоротаем полчасика. А больше и не потребуется. Карты у меня с собой. Присаживайтесь, мастер, вы нужны для компании! Вернер вне игры. Первого сдающего определим жребием. Не стесняйтесь. Запросто, по-приятельски, как сельди в жестянке, а?

— Я не умею, — солгал Хаген, неловко пристраиваясь на краю.

Скользкая пластиковая поверхность источала холод. Благодаря мерцанию света создавалось впечатление, что от кресла до тайной двери, за которой исчез доктор Зима, протянулась полоска инея.

— Ай-яй-яй, — лидер укоризненно покачал головой. — Вашим образованием явно пренебрегли! Ничего, мы вас научим. И в «скат», и в «ясс», и в «вист», и в «шафкопф». А как насчёт «Чёрного Петера»? Спорим, что оставлю вас с носом? Но чуть позже, чуть позже…

Он обозревал новичка с любопытством, за которым скрывалось что-то ещё. Это напоминало непристойное подглядывание в комнате, занавешенной сотнями пыльных полотен. Хаген чувствовал зуд и шебуршание маленьких лапок у себя под черепом. Он был почти благодарен боли, кусающей кожу в том месте, где её коснулось лазерное клеймо. Действие препарата, введённого Кальтом, почти закончилось, и возобновившееся жжение отгоняло сонливость, навеваемую суетливыми жестами лидера.

— Вы похожи на самородок. Не до конца обработанный кусок руды. Материал с неизвестными свойствами. Очень может быть, что доктор открыл секрет философского камня. Вам известно, что такое «философский камень», Мартин?

— Булыжник, которым наш спятивший гений разбивает лбы своим подчинённым? — предположил Улле.

Он ворочался, пытаясь найти удобное положение на скрипучей конструкции. Собранный из алюминиевых реек стул казался чересчур хлипким для такой массы. Хаген отметил, что райхслейтер предпочитал держаться подальше от лидера, рискуя вызвать его недовольство.

— Ну, вы-то уж точно не философ, — констатировал Райс. — Конечно, «лавочник» сказано слишком грубо, но… но не переживайте, и у вас есть полезные свойства. Хотя, конечно, Айзека вам не заменить. Увы! По правде говоря, я распорядился ввести ему двойную дозу. И кое-что ещё. Чтобы больше нас не расстраивал… Сегодня по его милости я потерял половину здоровья!

На последних словах его голос взлетел фальцетом. Улле взглянул исподлобья:

— Вы всё-таки решили испортить мое будущее имущество?