Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Я хочу работать с вами. Но мне нужен доступ к архиву. Вашему настоящему архиву.

— То есть, вы ещё не везде напакостили, нахальный техник? Интересные у вас всё же способы привлечь внимание.

— Так вы позволите?

— Я дам вам доступ к своим материалам. Читайте, просвещайтесь. Оппонируйте, если хватит пороху. Всё лучше, чем шататься по Трауму, вызывая недоумение следящих за нами служб. Ведь мы под колпаком. Помните, что второго шанса Лидер мне не даст.

— Я буду очень осторожен, — пообещал Хаген.

Затмение пошло на убыль: вокруг скрытого спутником солнечного диска появилось нежное жемчужно-белое свечение короны. Она расползлась протуберанцами и медленно погасла, когда лунная тень, сжалившись, решила наконец отползти в сторону. Горизонт светлел, и оттаявшее лицо Кальта всё больше напоминало человеческое, почти натуральное…

— Нет! — яростно воскликнул Франц. — Нет. Нет-нет, солдат! Не так просто!

Он прыгнул к Хагену и схватил его за воротник с явным намерением задушить, но Кальт без труда оторвал его пальцы и оттолкнул охотника к стене.

— Ты-то куда? Отойди от него.

— Айзек! — задыхаясь, сказал Франц. — Вы что, ослепли? Поверьте, он яд, он зараза! Я знаю, я чувствую…

Словно одурманенный, он опять потянулся вперёд и тогда Кальт ударил его, небрежно, с досадой, ребром ладони, как бьют огрызающееся животное. Он даже не приложил усилий, но Франца отшвырнуло назад, гипсовое лицо окрасилось кровью, струями брызнувшей из носа.

— Что за круговорот оплеух в нашей лаборатории! Иди, умойся. Не терплю драм!

Франц выпрямился. Алая кровь просачивалась сквозь пальцы, прижатые к нижней части лица, пачкала одежду и капала на пол, только что до блеска натертый вращающимися щётками. В том, как он откинул голову, сквозило отчаяние, побудившее его на безрассудный, даже трагикомичный вызов.

— Айзек, — сказал он тихо. — Вы пожалеете.

— Возможно, — так же тихо согласился Кальт. — Может быть. Но ведь ты знаешь, никто из нас…

***

Контакт Ранге вовсе не выглядел болванчиком. И пешкой тоже не выглядел.

Но он был серым, как и все, кто давно и успешно существует под прикрытием. По последним данным, продолжительность жизни «внутристов» не превышала двух с половиной циклов. Согласно тем же сводкам, сотрудники внутренней службы уж как-то слишком часто подвергались ударам рока и всевозможным несчастным случаям. Однако сидящий напротив человек вряд ли относился к рядовым агентам. Выцветшие соломенные волосы, бледная кожа и острый, угреватый на крыльях нос придавали его внешности оттенок офисной немочи, но скупые, выверенные движения выдавали профессионала. Он уже успел сделать заказ и в предвкушении его вертел хлебную палочку, однако подвижные глаза неустанно сканировали окружающее, цепко выхватывая самое важное.

— Что у вас с рукой? — сразу поинтересовался он вместо приветствия. — Проделки хозяина?

«Не хозяина», — хотел возразить Хаген, но передумал и кивнул.

Собеседник сочувственно прищёлкнул языком.

— Принесли? Давайте!

Хаген помедлил. Мимо их столика как раз неспешно шествовала парочка — кожаный, парадный, весь в заклёпках гвардеец-моторист и надушенная, завитая барышня, типичная статистка «Датен». Дождавшись когда они отойдут, он достал из кармана микродиск и аккуратно опустил его в протянутую скобку ладони.

— Здесь вся информация?

— Ну что вы, — сказал Хаген. — Просто подтверждение того, что прикрытые проекты продолжаются в полном объёме. Сканы документов. Датированная видеосъёмка. Там же есть сведения по вашим сотрудникам, пропавшим и внезапно заболевшим во время инспектирования лабораторий. Надеюсь, этого достаточно?

— Чтобы убедить лидера? О да, — человек улыбнулся, и его улыбка была нехорошей. — Если бы вы только знали, как мне надоело терять людей! Ваш доктор давно заступил за грань. Пора посадить его на цепь. Я лично прослежу за этим. Вы молодец, техник, хотя невероятно рискуете. Знаете, что он сделал с вашим предшественником?

— Знаю, — сказал Хаген. — Но я могу рассчитывать…

— О, безусловно. Но райхслейтеру всё равно понадобится какое-то имя, он не принимает анонимных доносов, во всяком случае, не от меня. Выберите человека, которого вам хотелось бы наградить — и подставить. Его инициалы будут фигурировать в моих отчётах.

Он подмигнул блестящим птичьим глазом.

— Есть на примете такой счастливчик?

— Разумеется, — сказал Хаген, улыбаясь ему в ответ. — Записывайте: Франц. Франц Йегер.

Глава 20. Мастер

Обсуждение получилось жарким, а в результате — пшик и разочарование.

Как выразился бы Кальт, «всё ушло в свисток».

Удалось отстоять разве что цвет нижнего белья. Остальное — китель, брюки, жемчужно-серая рубашка, знаки различия и прочее — вплоть до характеристик носков (чёрные, полушерстяные) — диктовалось особым распоряжением за подписью райхканцлера. Напрасно Хаген взывал к логике и изощрялся в остроумии, доказывая, что техник-исследователь имеет право на некоторое отступление от предписаний, Илзе была неумолима. Правила есть правила. За одним исключением. «Честное слово, лидер не полезет ко мне в трусы!» — проникновенно заверил он. «Кто знает», — с сомнением откликнулась Илзе, но всё же выдала просимое.

Потом они устроились в мансарде напротив комнаты Синей Бороды и стали ждать — Илзе, как всегда, терпеливо, а он — с тяжелым, гнетущим чувством, непокойно, то и дело поправляя и одёргивая выгибающуюся волнами колючую ткань. Было душно, томительно тянулись минуты, и близость запертой рабочей комнаты нервировала всё сильнее.

Прохладная ладонь юркой мышкой скользнула в складку между пуговиц рубашки, погладила и прижалась крепко, впитывая биение сердца.

— Отёк лёгких?

— Э… интерстициальный или альвеолярный?

— Да любой. Хр-р… — Илзе изобразила всхрапывание, затряслась и завела глаза.

— Э… ну…

— Бдыщ-та-дамм! — она больно ущипнула его с двух сторон, имитируя разряд. — Плохо, плохо, плохо, техник!

Он зашипел, завертелся ужом, но всё-таки прихлопнул расшалившуюся мышку, вторая же продолжала кусать за спину.

— Да с-стой же! Масочная оксигенация… интубация? Морфин? Ай-уй-я! Кардиотоники? Э-э…

— Э, — прервала его мучения Илзе. — Испортили материал. Пфуй, техник!

— Не «пфуй», а «пфе».

— У нас в Хель говорили «пфуй». И бдыщ-та-дамм на сто единиц!

— У нас на семьдесят.

— Хорошо быть важной шишкой.

— Хорошо, — согласился Хаген, тускнея.

Впервые получив «бдыщ-та-дамм» единиц на сорок, судорожно впиваясь зубами в пружинящую от нажатия резиновую каппу, он только и думал о том, как опозорится в следующий раз под насмешливыми взглядами обучающих сестёр. Мочевой пузырь сводило спазмами, всё тело мелко тряслось и, едва опомнившись, он испытал такой дикий страх, что задёргался в фиксаторах, причиняя острую боль закованной в биопластан, собранной по кусочкам кисти. А они стояли и смотрели, как двумя днями позже смотрел он сам, в то время как его руки — левая уверенно, правая ещё не вполне — делали тампонаду экспериментально вызванной гнойной раны.

Эмпо-сволочь! Мясник!

«Но я пока никого не убивал. Исправлял то, что натворили другие». Он вздохнул. Небо было ультрамариново-ярким, жестким и тоже насмешливым, без единого облачка. «Я бы нарисовал хоть дымку, белесый отсвет, прозрачный, словно проталина во льду. И станет похоже. Пасифик-Пасифик. Я мог бы жить, а Илзе спала бы в соседней комнате и прибегала бы, босиком, в одной сорочке, когда я начинал кричать…»

— Отёк лёгких, — проговорил он задумчиво. — Как это, наверное, страшно — отёк лёгких.

— Это как пытаться дышать водой. Не надо представлять. Юрген?

— Наверное. Но я не могу не представлять. Я…

— Эмпо, — произнесла она понимающе, как будто это всё объясняло. Как будто это объясняло, почему небо такое яркое, а солнце такое жёсткое, а сам он — такая сволочь.

***

Собрание начиналось ровно в полдень, но транспорт прибыл заблаговременно. Клаксон разорвал спёртую аквариумную тишину. «Приехали!» — воскликнула Илзе, помогая ему подняться и начиная охлопывать со всех сторон. — Вот тут ещё. Да погодите же! Надо ещё…» — «Ладно, ладно…» — он мячиком запрыгал вниз по лестнице, посылая воздушный поцелуй выглянувшей на шум встревоженной Берте.

66
{"b":"662343","o":1}