Навсегда я запомнила этот взгляд.

Счастливый. Растерянный. Опьяненный

А потом я расплакалась, понимая, что со мной больше нет, и никогда не будет Лести, и теперь моя жизнь изменился так, что прошлая будет лишь страшным сном. Моя подруга ушла именно тогда, когда была нужна больше всего.

Я тоже люблю тебя, Лести. И я приду к тебе, чтобы снова услышать от тебя эти слова. Только, чуть-чуть попозже.

Подожди.

Я проснулась, хотя мне казалось, что это был не сон, а мучение, которое засасывало меня с головой, погружая в бездну тьмы и страха. Моран и сам спал отвратительно, и когда я начинала кричать, будил меня, и зажигал свечи.

Надолго кошмары о смерти Лести, моих родителей и сестры врезались в память, и изощряясь, превращались из светлого воспоминания во что-то мерзкое и липкое.

Утром я проснулась раньше мужа, и тут же поднявшись, покинула комнату.

Я знала, что они ждут меня. Сердцем чуяла, внизу, у камина, меня ждут брат с сестрой, которым утром уже донесли, что я проснулась после недельного сна.

Оба потеряли надежду.

Не просчиталась.

Маленькая Делия, со спутанными, рыжими волосами, сидела в невзрачном домашнем платье, положив голову на плечо Ксандеру. Он же был одет в военную форму Эфии, так как являлся ее главнокомандующим, и теперь отвечал за потери, награды, и прочую военную документацию, отчетность.

Сине-голубой китель шел ему как никогда.

Когда оба увидели меня, в ночной рубашке, босую, и вообще не в лучшем виде, поднялись с софы, и замерли, боясь подойти.

Когда я спустилась, сестренка бросилась ко мне, и уткнувшись в грудь лбом, начала плакать, до боли сжимая мою сорочку вместе с кожей. Но я не стала возражать. Мне тоже хотелось чувствовать, что я живая, учитывая, что побывала на том свете.

Закрыв лицо рукой, брат прислонился к стене, и тихо что-то сказал сам себе.

После, мы долго разговаривали с ними, и обсуждали, что делать дальше.

После того, как я поразила мечом Рена, вся его армия, как и обещала Сайбер, застыла и покрылась льдом. Это явление так никто и не смог объяснить, однако мой подвиг, как той, кто убил короля, расходился среди народа с молниеносной скоростью. Те, кто видел меня, еще добавляли про белого оленя, что вовсе не был выдумкой. Я даже успела полюбить эту эгоистичную «лошадку»

Утром вся замороженная армия растаяла, как будто ее и не было.

Потери были не так велики, и все, кого я любила, остались живы. Бабушка, Толь, Талив. Разве что, Силестина…

Под окна нашего замка народ приносил белые розы, когда узнали, что я иду на поправку. Чуть ли не весь первый этаж был завален цветами, которые выращивали в немногочисленных теплицах Айона.

Но мне хотелось взять все эти бутоны, принести их Лести. Так и я поступила на третий день после пробуждения.

Ее прах, как велел Моран, временно разместили в королевском склепе, до того, как я приму решение, где ей обрести вечный покой. Я знала, что больше всего ее сердце рвалось на Юг, где мы росли, и прожили самые счастливые моменты. Настало время опустить ее, и дать побыть одной. Собрав почетный корабль, усыпанный белыми розами, мы, всей семьей проводили вазу с ее прахом в океан. Вместе с ним уплывало мое детство, и наивные надежды, о вечности близких людей.

Так уж вышло, что Запад, хоть и остался без короля и наследника, взбунтовался, и нашему влиянию, пока не прилетели восточные ящеры и крылатые медведи, которые целыми группами приходили к нашему замку, которые быстро успокоили бунтующих людей, и нам даже удалось объяснить, что несмотря на репарации, мы не собираемся душить население.

Так как Моран просто на дух не переносил Западный народ, его покорение мы доверили Заре и Таливу, которые при это согласились поделиться с нами парой графств и плодородными землями.

Самый выгодной партией в данном случае стал бы брак Делии и Талива, но по стечению многих обстоятельств, спустя несколько лет, Делия стала женой Ксандера и уехала с ним править южными территориями. Загнать ее на Север, в гости хотя бы к племяннику, стоило большого труда.

Постепенно, мир оправлялся и заживлял свои раны.

У нас родился сын, маленький принц, как я и думала, и как только это случилось, мой дар покинул меня, и я снова стала бояться холода. Самым сложным было будущему королю, истинному наследнику Севера, пробудившего крылья медведей еще в утробе матери, дать имя. Если бы родилась девочка, я бы без колебаний навала ее Лестой, в честь Силестины, однако все, как всегда, пошло не по плану.

Долго ломая голову и соединяя имена, мы в итоге пришли к компромиссу — Селмор, соединив имя отца и девушки, которая не давала умереть мне и ему очень долгое время.

Он рос очень спокойным и усидчивым мальчишкой, будто мудрым с самого детства. Я смотрела на его серые отцовы глазки вечерами, и вспоминала, как долго я шла к тому, чтобы стать сильной и счастливой. Как многим пришлось пожертвовать, чтобы мой сын мог бегать вокруг, гоняясь за медвежонком по снегу.

Отец любил его слишком сильно, иногда забывая быть строгим и справедливым. Моран слишком долго ждал рождения новой семьи, и теперь ежесекундно следил за ее сохранностью и счастьем.

Бывает, сидя на коленях у отца, Селмор спрашивал о его шрамах, о том, как он встретил меня, как прошла та самая Ледяная битва, где замерзло целое войско.

С удовольствием, Моран рассказывал ему о своих походах, о моих приключениях и наших общих воспоминаниях. Как сказку, он внимал услышанное с восторгом и трепетом, все спрашивая, когда он станет таким же сильным и великим, как мы.

— Ты будешь намного сильнее нас, малыш, — смеялась я, поглаживая его по волнистой шевелюре.

Я всегда имела способность предугадывать будущее.

Королева-мать всегда хорошо рассказывала сказки. В этот раз Селмор слушал про северную богиню, когда спасшую мир от гибели своей жертвой. О ее сне на дальних остовах, и о красоте, поражающей любого.

— Мам, — прервал Эльзу сын, с возбуждением хватая ее за руку, — А эту богиню, Сайбер, ты сама видела?

Многое Эльзе хотелось скрыть от пытливого ума семилетнего мальчишки, что было сложно, поэтому она осторожно уклонялась.

— Думаю, ее видели все, кто хоть раз был на Медвежьих остовах.

— А она… она злая?

Слишком сложные вопросы он задавал, но и молчать мама не хотела. Оглядев детскую, где стены были расписаны синими небесами, снежными утесами и медвежатами, которых Селмор так любил, она ответила.

— Скорее, она одинокая, Сел. Она устала, и ищет того, кто бы согрел ее ледяное сердце. Когда ты немного подрастешь, я расскажу тебе еще много интересного о ней, а теперь засыпай, уже поздно.

Принц послушно залез под одеяла, а Эльза расправила простыни на том месте, где сидела.

— Вы с папой завтра снова уезжаете, — грустно спросил мальчик, надеясь проводить с родителями чуть больше времени.

Склонившись, королева долго и нежно поцеловала его в лоб, стараясь говорить как можно тверже, хотя любое расставание с сыном вызывало в душе родителей целую бурю.

— Да, — выпрямилась она, и сложила руки на груди, — мы должны заботится об очень больших территориях, твоя праба Зара уже не со всем справляется, да и деда Толь уже не все может. Я, папа, Делия, Ксандер и дядя Талив должны помогать им, и все вместе поддерживать мир, чтобы однажды вам, новому поколению, достался чистый и светлый мир.

Селмор покорно лег и закрыл глаза, снова глотая детский протест и мамино нелюбимое «я хочу!»

— Хорошо, — смиренно прошептал принц, — Я буду ждать вашего возвращения.

Эльза улыбнулась, радуясь, что сын взрослеет.

— Папа придет утром сказать «до свидания». Постарайся вести себя как достойный и сильный мальчик.

— Да, мама, — донеслось из-под одеяла, и со спокойной душой королева прикрыла за собой дверь.

Но Селмор не спал. Долго глядя в окно, за которой бушевала метель, сгибая вековые ели, будто веточки ивы, он думал о той самой Сайбер, представляя, кто эта холодная леди, и почему у нее ледяное сердце.