Глазки бусинки на бурой морде посмотрели на меня с непониманием.

— Ты нужна мне, Тами. Одна я Морана ни за что не найду. А если и найду, то мы не вернемся назад. Ты живешь в этих лесах уже много лет и не потеряешься. Отведешь меня к нему? А если справишься, я отпущу тебя и можешь быть свободна. Я не запру тебя в этой клетке.

Еле заметно, животное кивнуло мне, и в развалку вышло навстречу снегу, в самую пургу.

Ждала меня до тех пор, пока я не закрою клетку и только тогда повела меня в самую чащу леса.

— Ты же знаешь его запах?

Она, почти по-человечески, кивнула.

Огромная бурая туша вела меня, ни разу не остановившись.

В деревьях мело меньше, но теплее не становилось.

Из ноздрей медведицы вылетали клубы пара, белые, как облака.

Густой снег сильно тормозил нас, особенно когда мы нарывались на сугроб. Тами периодически вытаскивала меня зубами за капюшон шубы, когда я увязала по грудь.

Все это время из головы не выходили слова Ведьмы.

С чего она взяла, что я смогу найти Морана? И все эти ее бредни о моей семье? И как эта молодая колдунья могла застать мое рождение?

Самая загадочная женщина, которую я только встречала.

Метель все не прекращалась.

Когда мы делали перебежки по полянам, меня почти сносило ветром.

В итоге, Тами сама легла на снег, предоставляя мне свою спину.

— Тебе не будет тяжело?

Животное не пошевельнулось.

Чтоб вы знали, ехать верхом на медведе — не самая легкая задача. Особенно в зимней одежде и в такую пургу. Медведица шла в развалку, будто перекатываясь с одной лапы на другую. Я почти легла на нее, прижавшись к спине и обхватив руками толстую шею, чтобы не упасть.

Видел бы меня сейчас отец. Его любимая дочурка Эльза, верхом на медведе едет спасать его убийцу.

Почему-то мне думалось, что он будет сниться мне. И мама. И сестра с братом. Все будут говорить мне, какое я чудовище, как мне только хватило совести принять его предложение, и, более того, настоять на замужестве.

Лаура приснилась мне лишь раз. В эту редкую минуту она сидела на кресле-качалке, совершенно одна, что-то перебирая в руках.

«Мам», — позвала я ее тогда, пытаясь подойти ближе, — «Что ты делаешь?»

Она, не поднимая своей светлой головы, тепло улыбнулась, поднимая вверх большой кусок белой ткани.

«Видишь, платье тебе свадебное шью», — ответила она, радуясь этому, как чему-то невероятному, и на этом моменте я проснулась.

Бояться мертвых — глупо. Куда лучше — живых. Всех тех, что хотят моей смерти.

Наконец, лес кончился, как и бесконечная северная ночь.

На сером горном горизонте розовело небо.

Прародители, да сколько мы шли?!

Метель начала сбавлять обороты как раз в тот момент, когда я увидела ущелье.

Плохое предчувствие кольнуло в сердце тут же.

Я спешилась с Тами и велела ей отдыхать, а лучше — найти пещеру. Как будет нужно, я ее позову.

А сама я пошла вдоль ущелья, которое отрезало нам путь дальше, к горам. Моста не было. А должен быть. Ведь это дорога на Айон, столицу.

И правда, остатки каменного моста я обнаружила чуть дальше. Середины у него попросту не было. Потому что его взорвали. Камни даже обуглились.

Опустившись на колени, я подползла к краю ущелья, боясь сорваться, и глянула вниз. Прямо там, наполовину в снегу, лежала знакомая, королевская серебряная карета. И несколько тел в неправильных для человеческих тел позах.

Нет-нет-нет!

Я снова поднялась на ноги, и судорожно начала искать пологий склон, по которому я могла бы спуститься вниз и снова подняться.

Все тело охватила дрожь.

И лучше бы она была от холода.

Прошло не меньше десяти минут, прежде чем я оказалась там, на дне этого ущелья, где протекал узкий, живой ручеек.

На ватных, уставших ногах, я добралась до кареты, которая была пуста. Это я видела через выбитую от удара об землю дверь. А в трупах я узнала советника Морана, и еще какого-то человека, с которым была мало знакома.

А моего короля не было.

С чувством невероятного облегчения, я села у одной из скал, пытаясь отдышаться и вытащить снег из сапог, рукавов и капюшона.

Затем, поднявшись, я пошла дальше.

Может, позвать Тами? Она найдет его по запаху. Должна же.

Как вдруг где-то совсем рядом заржала лошадь.

Я даже не обратила внимания, что в упряжке сейчас лежали три лошади, а не четыре, как должно быть.

Моран ехал верхом. Как и в день смерти своей семьи. Он снова вырвался из ее лап.

Смерти.

Со всех ног, прямо по ручью, я побежала на ржание обессиленной лошади, которое доносилось из неглубокой пещеры, на которую я наткнулась.

Вороной конь лежал у входа в это ущелье, и, выдыхая тяжелый пар, он даже не мог поднять на меня голову. Не могу сходу оценить, сломано ли у него что.

Обходя его, я прошла дальше, к маленькому костру, который почти потух.

А у огня, в черных мехах, сжавшись, как новорожденный на холоде, лежал крупный мужчина.

— Моран! — воскликнула я, и чуть не подпалила шубу в костре, когда бросилась к нему, — что случилось? У тебя болит что-нибудь?

Я положила его голову к себе на колени. Губы потрескались. Пить хочет.

Серые глаза сверкнули в рыжем пламени, и поднялись на меня.

— Эльза? Я, что, брежу? — прошептал он, надеясь закрыть глаза снова.

— Нет! Смотри на меня. Я тут, жива, я нашла тебя. И ты будешь жив, ясно? Держись, я сейчас.

Первым делом, я позвала Тами, надеясь, что мой крик не спровоцирует лавину или камнепад. Но было тихо.

Медведица пришла, когда я уже нагрела воды и подкинула сухих теплых веток, которые Моран успел собрать.

Напоив его с рук, я снова устроила его у себя на коленях, поглаживая черные с завитками, волосы.

— Ты вся дрожишь, — голос его чуть окреп, — замерзла?

Но нет, мне было не холодно. Мне было страшно.

— Я испугалась, — слезы зазвенели в голосе, как колокольчики, — что больше никогда тебя не увижу.

Но минут через пять, до меня дошли слова Морана.

Я потеряла варежки по пути, а шапку пришлось отдать королю, чтобы он согрел руки. И мне не было холодно. Совсем.

Выйдя на улицу, я потрогала руками снег. И ничего не почувствовала. Точнее, ну, рассыпчатый. Потом камень. Все как обычно.

Это не было обморожением. Я просто не чувствовала холода.

— Так и должно быть.

Я вздрогнула.

Рядом со мной оказалась женщина. Та самая, которая помогла выйти мне из пурги, в ночь моего прибытия сюда.

— Опять вы? Вы призрак?

Сейчас я могла ее разглядеть. Высокая и стройная, в белом тулупе, и с белым меховым воротником, который сильно контрастировал с каштановыми волосами женщины.

Она была так близко, что я могла коснуться ее. Но побоялась.

Вдруг она снова исчезнет.

— Не призрак. Призраки не говорят, к счастью. Да и мне не следовало.

— Тогда — я сделала шаг к ней, в то время, когда она отступила, — зачем вы здесь? Почему помогаете?

Теплые карие глаза изучали меня, мои волосы и руки. Она почти улыбнулась.

— У тебя глаза отца. Цвета весны, которой тут никогда не бывает. Береги себя, Эльза, и теперь ты сможешь защитить все то, что тебе дорого. Больше никого и никогда не потеряешь.

Я моргнула. Сморгнула навернувшиеся на глаза от мороза слезы.

И она опять исчезла, оставив после себя еле заметную вспышку света в красном, морозном рассвете.

«Никто кроме тебя в такой пурге не пройдет» — вспомнила я слова Ведьмы.

Верно, потому что я ее не чувствую.

— Оно прекрасно, Ваше Величество, — задыхалась от слез экономка, сама не понимая, как меня назвала, когда свадебное платье принесли на примерку.

Зеркало было во весь рост, и кроме меня в нем была видна и сама экономка и Делия, сдерживающая улыбку.

Я решила, что именно она проводит меня до главного зала.