На миг она потеряла силы и закрыла лицо ладонью, но тут же взяла себя в руки и вновь вскинула глаза на Шерлока.

— Я придумала кое-что, — сказала она. — Послушайте... Я всю ночь думала.

— Что вы придумали? — быстро спросил Шерлок и повернул ручку двери.

— Я придумала, как вам отсюда убежать. Не всё, но вы сами додумайте, вы же умнее меня!

— Лора! — закричал Джон и кинулся к ней. — О, Лора!

— Стоп! — остановил его Холмс. — Все чувства потом. Итак, леди, что такое вы придумали?

Сбиваясь, но довольно ясно она изложила свой план.

— Но это же опасно! — в один голос воскликнули оба мужчины.

— Нисколько, — храбро возразила девушка. — Я уверена, что всё будет хорошо. И другого выхода нет, понимаете? Ну, а теперь, додумывайте всё до конца. Скоро поздно будет!

Полиция тем временем продолжала осмотр. Несмотря на просьбу инспектора множество людей продолжали толпиться на палубе, приставали к полицейским, задавили вопросы. Мужчины, которых полицейские освещали фонарями и иногда просили показать уши, смеялись, иные ругались и бурчали: «Тоже мне, нашли вора!»

Девушка в голубом муслиновом платье и накидке вышла на палубу, прошлась по ней, не замечая полицейских, казалось, вся поглощённая видом Темзы, задёрнутой утренним туманом, покрытой снующими по ней пароходами и лодками. Вдруг что-то особенно привлекло её внимание, она подошла к борту, нагнулась. Но тут кто-то рядом с нею резко чихнул, она вздрогнула, повернулась, потеряла равновесие.

Её пронзительный крик разнёсся над палубой. Голубое платье мелькнуло и исчезло за бортом.

— Упала в воду! — в ужасе закричали сразу несколько человек.

— Помогите! — прозвенел из воды сдавленный голос.

Падение девушки было вдвойне опасно. Она могла тут же захлебнуться, могла, увлечённая бортовым течением, оказаться под килем парохода и угодить под его винт, наконец, оторвавшись от «Нельсона», рисковала попасть под нос или киль любой баржи, любого другого парохода, которых кругом было множество.

— Спасайте её! — заверещала какая-то женщина.

Молодой человек в светлом костюме, которого все пассажиры хорошо знали, ринулся к борту и ласточкой перелетел его.

— Молодец Рединг! — воскликнул джентльмен в цилиндре. — Американцы отчаянный народ, надо признать! А мы всё стоим, как столбы. Эх, Англия!

Полицейские были ошеломлены случившимся не меньше, чем пассажиры парохода. Многие из них бросили свои посты возле противоположного борта и кинулись смотреть, что же произойдёт с девушкой и её спасителем.

Между тем сильное течение Темзы относило леди Рэндолл и «мистера Рединга» прочь от судна, толкало их назад, к устью. Вот Рединг настиг голубое платье, мелькавшее в волнах, вот подхватил девушку, вот она обвила, должно быть, в последнем усилии, его шею.

— Машина стоп! — орал спохватившийся капитан. — Стопори! Шлюпку на воду!

Инспектор Гопкинс кинулся к другому борту, возле которого стоял его катер, и закричал рулевому:

— Живо заворачивайте за корму! Там люди тонут!

Но туман уже поглотил и леди Рэндолл, и отважного молодого американца.

— Доплывут до берега! — говорил кто-то в толпе пассажиров.

— Утонут! — отозвался другой. — Тут течение, не приведи Бог! Эх, а как они танцевали-то!

— Бедный храбрый молодой человек! — причитала какая-то старушка.

И тут с другого борта, с того, от которого только что отчалил полицейский катер, послышался выстрел.

— Что такое?! — взревел инспектор.

— Вот он!!! — завопил кто-то на нижней палубе. — Смотрите, смотрите же! Уйдёт!!!

Гопкинс опять помчался на левый борт. Никто не лежал там, сражённый пулей, да там и быть никого не могло: полицейские все оказались на правом борту. Но на барже, только что обогнавшей «Нельсона», инспектор увидел фигуру бегущего по тюкам и доскам человека с револьвером в руке.

— Стой! — закричал Гопкинс. — Клей, стойте! Стреляю!

Беглец оглянулся и, прежде чему прозвучал выстрел, ринулся с баржи в воду, поплыл наперерез другой барже, рассчитывая, что та, идя полным ходом, вскоре закроет его от полицейских на борту «Нельсона».

Катер был уже далеко, он сновал по реке, ища «тонущую» молодую пару, и вопли инспектора уже не достигали слуха рулевого. Полицейским оставалось только беспорядочно палить в воду в том направлении, где, как они предполагали, находился беглец.

Шерлок (разумеется, это был он) плыл между тем наискосок против течения, прилагая все силы к тому, чтобы успеть пересечь путь идущей полным, ходом барже. Когда несколько пуль шлёпнулись о воду совсем рядом с ним, ему пришло в голову, что это развернулся и настигает его катер, но тут же он оценил всю абсурдность этой мысли. Просто полиция на пароходе выбрала верное направление.

Баржа уже надвигалась на него. Напрягаясь до боли в мышцах, беглец грёб и видел, что чёрный тупой нос нависает над ним, что вот-вот ударит и немыслимой тяжестью вдавит его тело в упругую массу воды.

Он вздохнул, как мог, глубоко, и нырнул. Жёлтая мгла обволокла его, над головой, гудя и скрежеща, нависло гигантское брюхо баржи, а течение всё толкало его куда-то, втягивало в чрево реки, и голова стала кружиться от страшного давления, будто не несколько футов, а несколько миль внезапно отделили его от поверхности.

Холмс почти уже вынырнул, когда над ним загудел работающий винт и он в ужасе увидел, что плывёт под килем какого-то небольшого парохода, шедшего, должно быть, вровень с баржей.

Уже не имея воздуха в лёгких, почти теряя сознание, рискуя не вынырнуть, Шерлок погрузился ещё глубже.

В голове вихрились, мелькали мысли. «Ирен! Только бы ещё раз её увидеть... Или лучше не видеть! Джон! Выплывет ли он? Что будет с ним, если я погибну? А ведь начинать-то надо с его отца! Он знает, знает многое о Гендоне! Это Гендон убил Леера, Мориарти не поручал дел сразу многим лицам Гендон провоцировал Джона, он же и разыграл комедию... Герцог Уордингтон. Южная Америка! Привёз его из Южной Америки... Что за нелепая мысль? Откуда она? И его синие глаза! А глаза-то, глаза-то при чём?»

В следующий миг Шерлок уже не смог объяснить себе, что именно пронеслось в его воспалённом сознании. Догадка? Фантазия? Он никогда не доверялся фантазиям. Воспоминание? Но о чём мог он вспомнить? Он прогнал иллюзию, как прогонял все остальные до неё из своего чистого, как кристалл, ясного и острого сознания. Но в этот миг бреда, именно в этот миг, к нему явилась истина, и он никогда, никакой цепью логических умозаключений не смог бы вызвать её на свет, обнаружить её очевиднее, чем в этом мгновенном помрачении, когда работает не сознание, а подсознание, когда в неведомых глубинах мысли тайное становится явным.

Вынырнув, он увидел вокруг себя густые клубы тумана, и различил совсем близко, не больше чем в ста ярдах, берег и линию полуразобранного старого причала.

Потом он брёл в тумане мимо портовых пакгаузов, мимо вытащенных на берег барж, мимо доков, где уже сновали с утра пораньше деловитые докеры. Ему нетрудно было выдавать себя за пьяного, свалившегося в тумане с берега и бредущего теперь сушиться в ближайшую портовую пивную. У него подкашивались ноги, в висках стучало. Ниже колена, на левой ноге, он заметил вдруг длинный красный след и понял, что его оцарапала пуля. Боли он не чувствовал.

За доками, между пакгаузов, он остановился, поискал и вытащил носовой платок, затем, нагнувшись, закатав штанину, перевязал рану. То была именно рана, а не царапина — пуля оставила на лодыжке глубокую борозду.

«Сколько же я потерял крови? — подумал он. — Тьфу ты, как шатает!»

Откуда-то из тумана вдруг донёсся пронзительный свист. Полицейский свисток! Что же это? Как могли они здесь оказаться?

Напрягая голову, заставляя работать усталое сознание, он понял, что свистят вовсе не ему и ищут не его и Джона. Просто здесь, в доках, полиция охотится за кем-то ещё, это часто бывает. Надо поскорее убраться из опасной зоны, вот и всё.

Он обогнул пакгаузы, вышел к рядам сложенных в штабели дров, потом к высоким ярусам каких-то ящиков. Свистки как будто затихли, остались где-то позади.