— Я это понял, — кивнул доктор.

— Вот и отлично. Но вернёмся к тому, с чего начали, и больше не станем отвлекаться. Пейте кофе, а я постараюсь кое-что понять...

И сыщик снова углубился в чтение письма. Минут через пятнадцать он закончил читать и только тогда потянулся за своей уже почти остывшей чашечкой.

— Как вы это расцениваете? — с нетерпением спросил Уотсон.

— Невероятно! — воскликнул молодой человек. — Ювелирное преступление! Гениальная изобретательность.

— Холмс полагает, что оно изобретено не кем иным, как самим покойным профессором Мориарти, — усмехнулся Уотсон. — А он был гением зла. Но, мистер Лайл, сможете ли вы отыскать следы в этом затоптанном за девять лет лабиринте?

— Доктор, чувствуется, что вы писатель! — воскликнул Герберт Лайл. — Великолепное сравнение. Смогу ли, вы говорите? Постараюсь. Собственно, задача решена мистером Холмсом, и сложность в другом...

— Холмс даёт только некоторые советы и неясные намёки, — возразил Уотсон.

— А по-моему, они очень даже ясны. — Лайл ещё раз взглянул на письмо, и в его взгляде доктор заметил настоящее восхищение. — Просто мистеру Холмсу кажется, что давать сыщику готовую версию, значит, полностью подавить его инициативу. Он прав. Но я вижу решение загадки почти так же ясно, как сразу увидел его мистер Холмс, если только я вообще в состоянии понимать ясно оформленные мысли. Однако же решение ничего не даёт, и сам Шерлок Холмс на это указывает. Надо отыскать доказательства, доказательства непричастности Джона Клея к убийству эсквайра Леера.

— Послушайте, сэр, — решился предположить доктор, — а что если всё-таки Клей совершил убийство? Что если он, пользуясь расположением Холмса, сочинил эту дикую историю?

— Этого не может быть! — резко возразил Герберт Лайл. — Мне думается, мистер Холмс может иногда ошибаться в оценке ситуации — в конце концов, он не Бог, а человек. Но вот ошибиться в оценке человека, не отличить правду от лжи, нет, он этого не мог. Такие люди, как ваш друг, мистер Уотсон, если ещё такие на свете, обладают могучей интуицией. Они всю жизнь подавляют её во имя своей потрясающей логики, но если уж дают ей волю, она действует безошибочно, как стальное лезвие, тщательно хранимое в дорогих ножнах. Нет, он не ошибся в Клее, да я и сам вижу, что Клей сказал правду. Такой, как он, придумал бы историю поубедительнее, если бы захотел солгать.

— Должен согласиться с вами, — проговорил Уотсон, почувствовав себя слегка уязвлённым. — Можно подумать, сэр, что вы, не будучи знакомы с мистером Холмсом, знаете его лучше меня.

— Что вы, сэр! Я всего только делаю выводы, — щёки сыщика порозовели. — Я скромный ученик великого учителя, не более, но со стороны, издали, быть может, уловил в учителе то, чего никто другой не увидел. Итак, отбросим сомнения. Джон Клей невиновен в убийстве и не заслуживает пожизненного заключения, каковы бы ни были его прочие грехи. Наша задача — доказать его невиновность.

— И вы уже представляете себе, как это сделать? — спросил доктор.

— Я не представлял бы, но в письме мистера Холмса есть прямое указание, с чего начинать. Вот взгляните.

Доктор посмотрел на указанную строчку и прочитал: «Прежде всего важно установить судьбу «глаз Венеры»...

— Но это же не составит труда! — воскликнул Уотсон. — Эти стекляшки скорее всего находятся в архиве Скотленд-Ярда.

— Вы имеете в виду подделку, — улыбнулся Герберт Лайл. — Ту, замечательную, редчайшую подделку, которую, ничего не подозревая, похитил Джон Клей. — А Холмс пишет о подлинных «глазах Венеры».

— Как?! — вскрикнул поражённый доктор. — Вы полагаете, что знаменитые сапфиры не были подделкой с самого начала?! Вы думаете, их подменили?

— Это не я так думаю, а ваш друг, не то он не советовал бы их искать, — ответил молодой детектив.

— Но послушайте, мистер Лайл, это же абсурд! — произнёс Уотсон. — Я перечитал письмо раз пять, я помню наизусть рассказ Клея, который так подробно приводит Холмс. Сейф был открыт самим Леером, Клей при нём взял оттуда сапфиры. Неужели хозяин не увидел бы подделки?! Хотя он мог быть слишком взволнованно если так, если кто-то уже взял «глаза Венеры» раньше, то для чего было подстраивать второе ограбление?

— Чтобы скрыть, что было первое, — спокойно сказал Лайл. — Представьте: преступник крадёт сапфиры и заменяет их блестяще изготовленной подделкой. Затем Джон Клей крадёт эту подделку. Его ловят. Провал и донос, сделанный бывшим сообщником Клея, очевидно, тоже подстроены. В полиции обнаруживается, что «глаза Венеры» — фальшивки. Вот и всё. Дело закрыто. Камни исчезают, и их уже никто не ищет.

— Боже правый, как я сам не понял! — вскричал Уотсон.

— Клей не понял, а он хитрее и авантюрнее по натуре, чем мы с вами вместе взятые, — вздохнул Лайл. — Это только кажется простым, это — хитрейший замысел. Но Шерлок Холмс разгадал загадку, намекнул мне на отгадку, и вот я тоже отгадал.

— В таком случае понятен мотив убийства Леера, — проговорил доктор. — Его убили, чтобы он не стал доказывать и не доказал, что его камни были подлинные. Но как он был убит? Кто убийца, и самое главное — где он был?!

— Вот в этом — основная сложность, и на это указывает мистер Холмс, — задумчиво сказал Герберт Лайл, вертя в руках пустую кофейную чашку. — Допустить, что Джон Клей мог что-то прозевать, не заметить в комнате, где негде спрятаться, третье лицо, допустить, что никто из слуг не услышал второго выстрела, если выстрел был, наконец допустить, что преступник, если он и был в комнате, ускользнул незамеченным менее чем за сорок секунд, прошедших с момента первого выстрела — согласитесь, всё это выглядит абсурдом! И вот эту фразу вашего друга мне понять, сознаюсь, трудно. Он пишет: «Нет сомнения, что убийца был в комнате, равно, как и убитый». Вы понимаете, что он хочет этим сказать?

— Ну... в общем, очевидно, что убийца каким-то образом проник в комнату, когда там были Клей и эсквайр Леер, и...

— Э, нет! — голос Лайла выдал досаду. — Я и сам было так подумал. Но я не сомневаюсь, что мистер Холмс предельно точен в определениях и никогда не написал бы лишней фразы, не вставил бы во фразу ни одного лишнего слова. «Убийца, как и убитый». Если мистер Леер был жив в тот момент, когда раздался выстрел Клея, то как можно называть его убитым? Он был убит после выстрела. Весь вопрос в том, каким образом?

Но как бы там ни было, надо начинать расследование, и начинать с того пункта, с которого советует начать Шерлок Холмс.

— Он пишет: «Начните с материалов о профессоре Мориарти. Нет сомнения, что сапфиры похищены его агентом и по его плану». Там так написано, я помню, — сказал доктор Уотсон.

Герберт Лайл ещё раз взглянул на письмо.

— Да, и, очевидно, это — единственная отправная точка. Ну что же... Мистер Холмс пишет, что можно воспользоваться его материалами. Он имеет в виду свою картотеку, не так ли?

— Так. — Уотсон всё с большей симпатией смотрел на молодого сыщика, тот уже внушал ему доверие. — Картотека находится на Бейкер-стрит. Вы можете поехать гуда и там всё, что нужно, посмотреть. И я с вами поеду, чтобы представить вас миссис Хадсон. Если вы читали мои отчёты, то знаете, кто это.

— Знаю, сэр. Квартирная хозяйка.

— Очень милая и обходительная женщина. Уверен, она будет вам рада.

— Это возможно! — Лайл вспыхнул от удовольствия. — Я никогда и не мечтал работать с картотекой Шерлока Холмса... А в квартире сейчас живёт кто-нибудь?

— Нет, и никто жить не будет до возвращения её владельца, — нахмурившись, ответил доктор. — Миссис Хадсон — небогатая женщина, но заявила, что ни за что никому не сдаст этих комнат, они будут ждать хозяина. Я хотел ей заплатить за несколько месяцев вперёд, но она и слышать об этом не желает. Мы можем уже сейчас туда поехать. Правда, десятый час, и вы, должно быть, устали.

— Я? — Герберт Лайл покачал головой и вдруг его глаза отчаянно, по-мальчишески засверкали. — С нынешнего дня, с этой минуты я не буду больше уставать, доктор Уотсон. Я не устану, пока не сделаю всё, что в моих силах, всё, что выше моих сил, чтобы выполнить просьбу мистера Холмса.