— Если ты станешь им мешать, они убьют тебя! — дрогнувшим голосом проговорил Джон. — И не думай об этом, слышишь! Я не уверен, что они и так-то тебя не ухлопают... Господи, надо было тебе ввязаться! А Гилмор — свинья!

— Моё письмо дойдёт до Лондона, — безучастно глядя в сторону, словно самому себе, прошептал Шерлок. — Сможет ли Уотсон? Найдётся ли человек, который распутает эту нить без меня?

— Да ты с ума сошёл! — взорвался Клей. — О чём ты думаешь?! Подожди, я скоро вернусь. Хотя нет! Послушай, прошу тебя, пойдём к костру, а? Пойдём! Я тебя там оставлю и прогуляюсь по одному дельцу...

Шерлок тихо засмеялся:

— Подслушивать под чужими окнами — нехорошо. Ты же всё-таки лорд.

— Я не лорд, а бастард и подслушивать буду не под, а над окнами. Шерлок, умоляю тебя, идём к костру. Мне страшно оставить тебя одного.

— Можешь не бояться, — голос Холмса совершенно потух, он говорил равнодушно, почти сонно. — Пока в лагере этот Беллейн, комиссар из Лондона, здесь больше никого не убьют. Иди, если уж так хочешь, только будь осторожен.

— Прошу меня не учить! — бросил Джон и исчез в темноте.

Он прошёл, не скрываясь, почти через весь лагерь, затем, дойдя до складов, повернул назад, обогнул сзади офицерские дома и, мышью проскользнув между ними, оказался возле дома полковника Гилмора. В нижнем этаже света не было, но верхние окна были ярко освещены. Это означало, что полковник находится в кабинете либо в спальне.

Джон в полной темноте отыскал конец спускавшейся с крыши пожарной лестницы и, подтянувшись на руках, полез по ней наверх. Перед этим он предусмотрительно обмотал свои цепи собранной возле складов паклей, что позволило ему подниматься бесшумно.

Оказавшись на крыше, Клей прополз по крутому черепичному скату до самого конька и по коньку, распластавшись на нём, чтобы не выделяться на фоне звёздного неба, подобрался к фронтону. Там он, не раздумывая, свесился вниз, рискуя сорваться и рухнуть с высоты третьего этажа, нащупал ногой край больших часов, встал на него, затем присел на корточки и, задержав дыхание, соскользнул на карниз фронтона. Карниз был достаточно широк и не слишком круто наклонен, поэтому Джон без особого труда лёг на него плашмя, оказавшись, таким образом, на расстоянии двух футов от полуоткрытого окна комендантского кабинета.

Голоса находившихся в кабинете людей доносились до него так отчётливо, будто он сидел с ними в одной комнате.

— Вы сами представляете, как это выгодно и легко, — говорил своим приятным низким голосом майор Лойд. — Господин, с которым я связан, приезжает прямо в Перт на своей яхте и забирает всё раз в три месяца. Плата наличными, а деньги в сиднейском банке, на любой фамилии. Безопасно. Этот рудник — золотое дно!

— Да уж, золотое! — ответили нервный голос Гилмора, и что-то стукнуло, должно быть, на стол резко поставили стакан. — А этот человек... он что? Иностранец?

— Ну, какая разница? — голос Лойда стал вкрадчив и мягок. — Платит-то он английскими фунтами.

— Это марает честь наших мундиров, Лойд! — хрипло сказал Гилмор и закашлялся. — Я сожалею, что согласился войти с вами в это омерзительное предприятие. Воровать золото из земли, принадлежащей правительству... Впрочем, вы знали, чем ударить меня: я беден, у меня две незамужние сестры, а тёткино наследство лопнуло: старая стерва вышла замуж!

Что-то забулькало, и послышался слабый звон сдвигаемых стаканов.

— За ваше будущее, дорогой полковник! — послышался голос Лойда. — Через пять-шесть лет вы сможете бросить эту службу и станете одним из самых богатых и блестящих отставников Англии. И самых влиятельных. Ваша жена сможет в театре сидеть рядом с жёнами министров и родственниками королевы. А ваши дети! Вы о них-то должны позаботиться? Судьба вам до сих пор улыбалась, но слегка криво... Право, жаль, что я не открылся вам с самого начала. Но, сознаюсь, я опасался вас. Вы — такой честный человек!

— Раздался судорожный смешок. Затем Гилмор проговорил, будто повторяя заклинание:

— Жёлтый дьявол! Ах, жёлтый дьявол!

Майор Лойд, видимо, подошёл к самому окну — его тихие слова донеслись до Джона очень отчётливо:

— Ну, а как же всё-таки быть с вашей оплошностью, полковник? Надо что-то делать.

— Нет! — крикнул Гилмор, видимо, приходя в ярость. — Нет, я вам говорю! Я не позволю вам этого сделать! Этот человек мне доверился, я дал ему слово. Этого вы из меня не вырвите, хоть насыпьте мне вашего проклятого золота выше головы!

— Но он опасен, Гилмор, он очень опасен, — вкрадчиво продолжал убеждать майор. — Слишком большой риск оставлять его в живых. Помните — он ведь выйдет отсюда, а в Лондоне у него есть связи. Его брат занимает значительную должность, кажется, где-то в департаменте. И... ну разве не может произойти несчастный случай? Вы об этом узнаете уже после.

— Вы — сатана! — прорычал полковник, и раздался звон разбитого об пол стакана.

Джон Клей затаил дыхание. По его спине и вискам ползли липкие струйки пота, пальцы, будто примерзшие к карнизу, стали совсем мокрыми.

Наконец Гилмор проговорил:

— Нет, Лойд. Всё, что угодно, но не это. Даже если бы я не давал ему слова. Я не буду англичанином, если допущу смерть Шерлока Холмса. Это ведь имя нарицательное, вроде Робин Гуда... Или вы поклянётесь мне, что не тронете его, или я отказываюсь с вами сотрудничать. Можете подавать в отставку и проваливать отсюда ко всем чертям!

— Хм, хм! — голос Лойда выразил одновременно и досаду, и смущение, но тут же майор оживился: — А хотя послушайте: а зачем нам его убивать? Вовсе незачем. Мы и так заставим его молчать.

— Вы думаете? — спросил недоверчиво Гилмор.

— Да, конечно же! Ну сами посудите: в ближайшие шесть с половиной лет он безвреден. Написать в Лондон он не сможет, письма мы контролируем, а теперь станем следить ещё внимательнее. А перед тем, как он выйдет отсюда, предложим ему долю, и неплохую. Ему ничего не останется, как взять. Ведь он небогат, работать сыщиком снова не сможет: его репутация подмочена. По выходе отсюда ему будет уже за пятьдесят. И куда он денется? Возьмёт наш подарок и тогда уже будет связан с нами крепкой ниточкой.

— По-моему, он неподкупен, — задумчиво возразил комендант.

— Равно, как и вы, как и вы, полковник, — не произнёс, а проворковал Лойд. — И я был неподкупен, честен! Да вы же знаете. Но вот увидел этот блеск, ах, этот блеск! И... всё! Ну, взгляните, взгляните, как мерцает!

Что-то зашуршало, точно жёсткий поток крупных песчинок потёк на крышку стола.

Гилмор тихо застонал:

— Жёлтый дьявол! Будь ты проклят!

— Будь ты проклят! — еле слышно повторил за комендантом Джон Клей.

Он вернулся в хижину уже после окончательного отбоя, но никто не застиг его по дороге, всё обошлось благополучно.

Шерлок всё так же лежал на спине с совершенно безучастным видом.

— Лойд у Гилмора? — равнодушно спросил он.

— Да, — ответил Джон, переводя дыхание. — Кажется, всё обошлось.

И он пересказал другу всё, что слышал, лёжа на карнизе.

Лишь на мгновение, когда Джон говорил о предложении Лойда купить его молчание, Холмс весь вспыхнул, потом его глаза вновь погасли.

— Давай спать, — предложил Клей. — Завтра с утра комиссар устраивает смотр. Это у нас говорили, за ужином, и охрана болтала. Всех выстроят, будут все офицеры. Раньше поднимут... Эй, эй, что с тобой?

Шерлок так и подскочил на лежанке:

— Да?! Вот оно что? Смотр! И как же я сам, дурак, не подумал!

— Что ты затеял? — тревожно спросил Джон. — Хочешь влезть в петлю?

— Нет, — Шерлок вновь побледнел и перевёл дыхание. — Я хочу Фридли вынуть из петли.

— Послушай! — Клей выругался и сам удивился вырвавшемуся у него площадному ругательству. — Извини... Но послушай — это уже слишком! Они убьют тебя, понимаешь?! Благородства Гилмора хватит до первого крупного самородка! И какое тебе дело до Фридли, а? Тупой безмозглый пьяница, бандит чуть лучше Баррета. А ты будешь спасать его ценой своей жизни?! Да?!