Шерлок Холмс поднял брови:

— Вы не так меня поняли, сэр. Ублюдком я вас никогда не считал, можете мне поверить. А что до благодарности, то, возможно, это я должен быть вам благодарен.

— А?! — Джон даже привстал с края лежанки. — Вы? Мне?! За право быть разрисованным «хлесталкой» мистера Вампира?

— Дело в том, мистер Клей. — Шерлок ещё раз затянулся и от удовольствия даже закрыл глаза, — дело в том, что Баррет всё равно не успокоился бы до тех пор, пока ему не представилась бы возможность пройтись этой самой своей «хлесталкой» по моим рёбрам. А так как он мог, в конце концов, застать меня врасплох, мне было чрезвычайно важно самому спровоцировать ситуацию, чтобы, по крайней мере, быть подготовленным к такому «угощению», а главное, не попасться мистеру Вампиру в минуту слабости или усталости. Тогда мне было бы гораздо тяжелее. Правда, я уверен, что он и после недавнего случая не оставит меня в покое насовсем, но теперь уже преимущество на моей стороне — он знает, что обычной поркой ничего от меня не добьётся, и что я в такой ситуации всё равно окажусь сильнее.

Джон покачал головой:

— В одном вы правы: он почувствовал вашу силу и испугался её. Я видел его поганую рожу в тот момент, когда вы ложились под его палку. И всё равно... Всё равно я не могу понять, для чего вы это сделали! Ну, если совсем честно: для чего?

Шерлок вновь улыбнулся:

— Если совсем честно, я просто не хотел, чтобы он убил вас. Мне кажется, такой незаурядный человек, как вы, сэр, должен закончить жизнь куда интереснее. И куда позже.

Несколько мгновений Джон молча смотрел в слабо освещённое размытым лунным светом лицо Холмса, потом протянул ему руку:

— Простите меня, мистер Шерлок Холмс! Я вёл себя в отношении вас как последний мерзавец. Могу я надеяться, что вы об этом забудете?

— Уже забыл, мистер Джон Клей.

И Шерлок крепко пожал руку знаменитого мошенника.

— Спасибо! — не сказал, а выдохнул Клей.

— Да, честное слово, не за что. А вы оставите мне ещё одну сигару? Для такого страстного курильщика, как я, ваш подарок, просто как глоток воды в пустыне.

— Я вам их все оставлю, — улыбнулся Джон. — Я их взял именно для вас. Мне и прежде не часто доводилось курить: я, вообще-то, не курю, а делал это только, когда нужно было кого-нибудь расположить к себе именно этим. Ну, знаете, курильщики обычно любят курильщиков и тому подобное. Здесь же мне и вовсе не хочется. Это вам. А послушайте, не хотите ли чашечку кофе?

— Кофе? — удивился Холмс. — А его-то вы где возьмёте?

Молодой человек встал:

— Пойдёмте, покажу. Здесь растёт один корень, не знаю точно, как он называется. Заключённые собирают его и варят напиток, очень похожий на кофе. Есть у вас кружка?

— Чего нет, того нет.

— Ну, ничего, у меня найдётся. Идёмте. Если позволите, приглашаю вас в гости.

— Благодарю, сэр, с удовольствием.

Шерлок, в свою очередь, встал и невольно оправил свою рубашку, как в былые времена оправил бы смокинг, собираясь пойти с визитом.

Они вышли на «центральную улицу», в это время суток совершенно пустую, прошли по ней до конца лагеря, свернули, миновали один из постов охраны, учтиво кивнув двоим охранникам, что сидели на лавке под брезентовым навесом, прошли по каким-то закоулкам и вышли затем к небольшой открытой площадке между складскими сараями.

Посреди этой площадки пылал костёр, вокруг него сидели и стояли каторжники, и один из них хрипловатым высоким голосом всё так же выводил ту самую нудную песню, которую Шерлок слышал из своей хижины. Над костром торчал сооружённый из каких-то железяк треножник, на треножнике был укреплён глиняный горшок невероятных размеров, а в нём булькало и пыхтело что-то, действительно пахнущее почти как настоящий кофе.

Завидев подходивших к ним Шерлока Холмса и Джона Клея, многие заключённые зашептались между собой, некоторые привстали им навстречу. Тот, который пел, умолк и стал помешивать в горшке пахучее варево.

— Добрый вечер, ребята! — бросил Клей, останавливаясь в двух шагах от костра.

— Добрый вечер! — отозвалось сразу несколько голосов.

— Садитесь! Подходите поближе! — гостеприимно пригласил вновь пришедших один из каторжников.

— Будьте гостем, мистер Холмс! — воскликнул другой.

— Я пригласил его в гости раньше тебя, Ник Стенли, — сказал Джон Клей. — Налей-ка нам посудину побольше, я потом тебе её верну.

Каторжник не стал спорить. Пошарив у себя за спиной, он вытащил на свет пустую жестяную банку, довольно большую, с отогнутым назад донышком, которое служило ручкой, и наполнил её до краёв горячим напитком.

— На, держи, Джони. Сказал бы раньше, что у тебя будет гость, мы бы покрепче заварили. А впредь, мистер Холмс, имейте в виду: здесь вам всегда рады.

— Спасибо! — сказал Шерлок. — Спасибо за угощение и доброй ночи!

— Идёмте, идёмте, сэр! — Джон помахал сидящим у костра и шагнул в темноту. — Не отставайте от меня — ночь-то безлунная.

Хижинка Джона стояла почти у самой изгороди, обносившей лагерь, в промежутке между нею и изгородью время от времени вышагивал часовой, и дорожка, по которой он шёл, была освещена коптящим масляным фонарём. Чуть поодаль торчала одна из караульных вышек, и над нею тоже расплывалось пятно света.

— Прошу вас, — Клей откинул циновку, висящую над входом. — Я тоже живу один, мы никому не помешаем. Сейчас, погодите, зажгу светильник.

Он поставил на что-то жестяную банку, опять чиркнул спичкой, и осветилась внутренность лачужки, пожалуй, ещё более тесной, чем лачужка Холмса, но оборудованной куда уютнее.

Прежде всего, её стены были сплошь завешены циновками, сплетёнными из расщеплённых стеблей молодого тростника и украшенными сухой травой и кусочками кожи в виде незамысловатых орнаментов. В одном углу хижинки располагались укреплённые друг над другом полочки из прутьев и древесной коры, на полочках стояли кое-какие предметы домашнего обихода. Лежанку тоже покрывала циновка, рядом с ней стоял крошечный табурет, смастерённый из обрубка древесного ствола с приколоченной к нему плоской круглой деревяшкой. Был здесь и стол, точнее, старый ящик, умело починенный и покрытый всё той же тростниковой плетёнкой. Оконце завешивала настоящая кружевная занавеска, но кружева были бумажные, искусно вырезанные из старой газеты. Светильник, который зажёг Джон, стоял на краю стола и представлял собой точную копию древнеримских терракотовых светильников, тем более, что был вылеплен из той же красноватой глины, только что не украшен орнаментом.

Возле самой двери к стене был прикреплён небольшой умывальник, материалом для которого послужила такая же жестяная банка, как та, в которой мистер Клей принёс «кофе». Под умывальником на деревянной подставке стояла кривая оловянная плошка.

Шерлок с любопытством оглядывал всё это убранство.

— Нравится? — спросил, улыбнувшись, мистер Клей.

— Да, — кивнул Холмс. — Вижу, вы сделали это всё своими руками. И очень здорово получилось.

— Спасибо. — Молодой человек снял с одной из полочек две небольшие глиняные кружки и протёр их кусочком тряпицы. — Я стараюсь жить поуютнее, ведь этот дом, судя по всему, будет моим до самой смерти.

В его словах и в голосе не было никакой горечи, однако Шерлока эта фраза смутила. Да, в этой хижине Джон Клей должен прожить всю оставшуюся жизнь. А сколько ему осталось? Двадцать лет? Тридцать? Сколько вообще можно выжить на каторге? И стоило ли на ней жить долго?

«Интересно, он это сказал, чтобы напомнить мне о том, кто его отправил на каторгу? — мысль пришла против воли, сама собой. — Ну да, я отправил. А что, он не заслужил этого? Стоп! Мне ли решать, кто и что заслужил за свои грехи?».

— Я это просто так сказал! — Джон словно прочитал мысли своего гостя. — По крайней мере, к вам у меня больше нет претензий. Это правда. Если хотите, после того случая с тачкой я очень многое передумал. Да, что вы стоите-то? Садитесь, садитесь. Вот сюда. — Он указал на свою лежанку. — Сейчас налью кофе. Сэндвичей или бисквитов, увы, предложить не могу.