— Добрый вечер, Париж, — говорит он. — Мы - «The Elegant Noise», а вы по-любому сегодня прекрасно выглядите.

Толпа каким-то образом пришла в движение, чем закрыла мне весь обзор. Я встаю, но все еще ничего не могу увидеть. Когда «The Elegant Noise» начинает играть, я ставлю одну ногу на стул, вторую – на стол, а сама опираюсь на бетонную стену внутреннего дворика. Мне открывается идеальный вид, пока на меня не накричал менеджер.

Музыка кажется довольно приятной – рок вперемешку с медленным темпом, Джеймс скулит какую-то песню, которую не могу разобрать, но, признаться, я и не пытаюсь вслушиваться. Глазами мозг впитывает в себя каждый сантиметр Гейбла. У него темно-фиолетовая басс-гитара, струны которой парень перебирает со знанием дела. Кто-то рядом со мной выстукивает ритм, пока я смотрю, как пальцы Гейбла перемещаются вверх, вниз и вдоль грифа инструмента.

Он в черной рубашке на пуговицах с черным галстуком поверх черного пиджака. Монохромный черный против его смуглой кожи и темных волос дергает за что-то внутри меня. Гейбл выглядит как старинный джазовый исполнитель, который отправился в новый тур, как та самая зеленая бандана, которая держит его волосы. У меня такое чувство, что это его фишка.

Я не знаю, сколько длится шоу. Они играю неопределяемое количество песен, большинство из которых кажутся совсем одинаковыми. Джеймс заигрывает с толпой во время выступления, а затем оно заканчивается. Группа исчезает внутри бистро. Уже поздно, и толпа теперь жаждет хардкорной вечеринки.

И что я должна сейчас делать? Поехать домой? Попытаться найти Джеймса и Гейбла? Это то, что хочется сделать, но не хочется быть такой девушкой.

Я иду в дамскую комнату, так как мне это кажется хорошим местом для начала, а когда выхожу, нахожу Джеймса около двери, вовлеченным в восторженный разговор с девушкой, покрытой татуировками и пирсингом. Гейбл стоит в стороне, одна рука странно держит локоть второй руки, а нога выстукивает бешеный ритм.

Джеймс внезапно хватает меня за руку, когда я начинаю уходить. Девушка, с которой он продолжает говорить, бросает взглядом кинжалы в мою сторону.

— Привет, я рад тебя видеть! Тебе понравилось шоу?

— Оно было прекрасным, — отвечаю я парню и неуверенно показываю большие пальцы.

Джеймс возвращается к другой девушке, а я смотрю на Гейбла. Собирая в кучу всю смелость, я обхожу Джеймса и Девушку Панка, чтобы подойти к Гейблу, и пытаюсь улыбнуться, но думаю, что лицо просто сжимается в спазме.

— Привет, — говорю я.

Выражение лица Гейбла не сильно отличается от моего.

— Привет.

Он обут в черные крутые «конверсы» – круто – с нарисованным желтым цветом рисунком, который не могу разобрать.

— Что нарисовано желтым?

Он поднимает штанину. На боках кроссовок виднеется логотип Бэтмена.

— Очень круто, — запинаясь, говорю я.

В этот раз он улыбается.

— Спасибо.

Он говорит что-то еще, но из-за громкой музыки я ничего не слышу.

— Извини? — говорю я, наклоняясь к парню.

Он повторяет, но снова ничего не могу понять. Черт, он подумает, что я - слабоумная. Я трясу головой и делаю «прости-но-я-не-слышу-тебя» жест. Гейбл показывает, чтобы шла за ним.

В бистро заметно увеличилось число людей; мы должны расталкивать посетителей, чтобы расчистить дорогу. Это похоже на кукурузный лабиринт; если бы кукуруза была людьми, и с легкостью можно было бы увидеть выход из этого лабиринта, то кукуруза была бы слишком пьяна, чтобы выпустить тебя.

Наконец, мы доходим до двери, и Гейбл выталкивает меня наружу. Идет дождь, но капли настолько маленькие, что кажется, что это просто туман.

— Извини, но что ты там говорил? — выкрикиваю я.

Он смеется и поправляет выбившиеся из-под банданы волосы.

— Я спрашивал, не хочешь ли ты выйти наружу, но мы уже это сделали.

Я усмехаюсь и скрещиваю руки на груди. Хотелось бы мне, чтобы у меня был какой-нибудь напиток или что-то еще, чтобы знать, что делать с руками и не выглядеть при этом полной дурой.

— Тут намного лучше, — говорю ему. — Я на самом деле не фанатка громких мест с кучей людей.

— Как и я, — отвечает Гейбл. — Не могу расслышать ни единого слова собеседника.

Его акцент. Я должна сдерживать улыбку в пределах нормы. Я не хочу быть одной из этих американских девушек, которые, наверно, каждый день сходят с ума от его акцента.

— Иронично, — говорю я. — Принимая в расчет, что ты постоянно играешь в таких местах.

Гейбл пожимает плечами:

— Я просто сижу за барабанной установкой. Нет нужды слышать что-нибудь еще, пока играю, только басы. А услышать барабан никогда не проблема, серьезно, — смеясь, говорит парень. — Эм… тебе понравился концерт?

— Да, вы, парни, были хороши.

— Это была не лучшая наша ночь, — признается Гейбл. — Я наложал пару раз. Игра Джеймса напоминала кавардак – он всегда слишком сильно фокусируется на пении. Обычно мы выступаем лучше. Ненамного лучше, но… чуть-чуть.

— Возможно, меня просто легко впечатлить, — добавляю я, и мы оба смеемся.

— Извини, но я только что понял, что забыл твое имя, — морщась, говорит парень. — Я - Гейбл. Гейбл МакКендрик.

— Кейра Брэдвуд.

— Кейра, — повторяет он. — И ты из Сиэтла?

Мне нравится, как он произносит букву «Т» в слове Сиэтл.

— По правде говоря, я из Шорлайна, это где-то в двух километрах от Сиэтла.

— Довольно близко, — подмечает Гейбл. — А я на самом деле из Лита, но всегда округляю до Эдинбурга. Все равно остальные не имеют ни малейшего понятия о нем.

— Точно.

И после этого нам больше нечего сказать. Я потираю шею. Гейбл смеется, рассматривая свои ноги. Его зубы выглядывают из ранее закрытой улыбки. Они идеально прямые и белоснежные.

Слова просто выскакивают из моего рта:

— У тебя невероятные зубы.

Гейбл улыбается, но закрывает зубы губами.

— Эм-м, спасибо, — отвечает Гейбл. — Интересно, где Джеймс?

— Он разговаривал с той девушкой…

— Боже, тогда он может быть где угодно, — Гейбл снова слегка улыбается, но уже с закрытыми губами. — Может быть, он уже на полпути к Монако, если та девушка просто упомянет о нем.

Я смеюсь:

— Он немного бабник?

— Джеймс сделает все что угодно для представительницы женского пола. Он - раб своего золотистого ретривера Бетси.

Я смеюсь слегка громче, чем предполагала. Гейбл усмехается и немного откланяется, пытаясь заглянуть внутрь клуба поверх охранника.

— Не вижу его, — со вздохом говорит парень. — Попробую написать ему. — Он достается телефон и начинает быстро печатать. Через пару минут Гейбл поднимает глаза: — Говорит, и я цитирую: извинись за меня перед мисс Кейрой, потому что я не смогу к вам присоединиться в ближайшее время. — Гейбл снова вздыхает, убирая телефон. — И это конец сообщения.

— Он всегда такой? — спрашиваю я.

Тот кивает:

— Все то время, что мы знакомы.

— Насколько вы близки?

— На самом деле, не очень. Мы живем в одной комнате и вместе играем, но на этом все. Девушки – это его жизнь, моя - учеба.

Он не вдается в подробности, поэтому уточняю:

— Что ты учишь? Ты в колледже или?..

— В университете, — исправляет меня Гейбл. — Это у вас, американцев, колледжи.

Боже, какой я идиот.

Мы снова замолкаем. Он пинает тротуар кроссовками с Бэтменом. Без разговорчивого Джеймса я понимаю, что у нас с Гейблом нет ничего общего. Сердце оказывает в горле. Он такой красивый! Я не могу перестать смотреть на его губы и размышлять, настолько ли они мягкие, как выглядят. Его глаза начинают бешено рассматривать все вокруг. Я теряю его.

Со всем энтузиазмом, на который только способна, я спрашиваю:

— Что будем делать? Или тебе нужно идти? Или?..

— Нет, я никуда не тороплюсь, — отвечает Гейбл. — Только если ты не хочешь, чтобы я ушел.

— Я не хочу этого. — Мочки моих ушей начинаю гореть.

— Отлично, — улыбается он со все еще сжатыми губами. — Что будем делать?