Когда мы с Гейблом оказываемся в лифте, я понимаю, что Леви может ходить в нижнем белье или - нервно сглатываю, - вообще без ничего. Повсюду могут валяться закуски из автоматов, разбросанные по полу носки или любые другие отвратительные вещи.

— Эм… будет лучше, если я зайду первая, — говорю я Гейблу, когда мы оказываемся перед дверью нашего номера.

Дверь открывается и в образовавшемся проеме можно увидеть центр комнаты и часть наших кроватей. Одеяла, как обычно, разбросаны, но из-под них не виднеется нога Леви. По телевизору идет какое-то полицейское ТВ-шоу настолько громко, что становится больно ушам. Я прохожу дальше в комнату и выключаю телевизор.

Леви в кровати нет. Его нет и на балконе. Я стучу в дверь ванной, а затем толчком открываю ее, но там брата тоже нет. Его телефон лежит на телевизионном столике, экран показывает все пропущенные вызовы от меня.

— Леви?

Ответа нет.

Мое сердце колотится с такой силой, будто собирается прорваться сквозь кожу. От страха я опираюсь на дверной косяк.

Где, черт возьми, Леви?

— Кейра? — зовет меня из коридора Гейбл. — Я могу войти?

— Эм, да, да.

Я слышу шорох ботинок, когда Гейбл идет по ковру. Передняя дверь захлопывается.

— Что-то случилось?

Я киваю. Я не могу перестать обыскивать ванну глазами. Раковина. Ванна. Душевая кабинка.

— Леви пропал, — шепчу я. Я услышала те слова, которые крутятся у меня в голове, и я просто не могу этого вынести. Я иду назад, натыкаюсь на Гейбла, но я слишком подавлена для того, чтобы это был сильный удар. — Он пропал, его здесь нет. Где он, черт возьми?

— Может, он пошел за едой?

— Он не любит выходить на улицу один, он бы дождался меня, даже если бы умирал с голоду!

— Ладно, дыши глубже, — говорит Гейбл, одновременно аккуратно кладя мою картину на стол. — Дыши глубоко, да?

Я киваю.

— Я никогда не слышал таких маленьких вдохов.

Вдох, выдох. Вдох, выдох.

Вдох… выдох.

Гейбл сжимает мою руку.

— Ты в порядке?

Я снова киваю.

— Теперь, если мы уверены, что Леви здесь нет, нам нужно спуститься в холл и спросить у регистратора, не видели ли они его, — спокойным тоном продолжает говорить Гейбл. У меня никогда бы не получилось говорить таким уверенным голосом.

Я иду за ним в холл. Увидев свое отражение в зеркале лифта, я чуть не подпрыгнула. Моя кожа призрачно серая.

Мы подходим к стойке регистрации, где парень, который, как я думаю, является менеджером, перекладывает бумаги и что-то насвистывает. Гейбл смотрит на меня, но, когда я не предпринимаю никаких действий, чтобы заговорить, подходит к парню и спрашивает:

— Извините, месье, вы говорите по-английски?

Он фальшиво, как мне кажется, улыбается.

— Вы не видели моего брата? — спрашиваю я. — Е... его нет в нашей комнате, и он вряд ли пойдет куда-то в одиночку.

Регистратор прищуривается, роясь в памяти.

— Высокий? — спрашивает он, руками показывая примерный рост. — Крупный парень? Очки?

— Да! Да, это он!

— Он куда-то ушел. Приблизительно два часа назад.

Гейбл хватает меня за руку, прежде чем я понимаю, что падаю. Логотип отеля позади менеджера двоится в глазах.

— Что-то не так? — спрашивает парень, метая взгляд между мной и Гейблом.

— Да, — отвечает за меня Гейбл. — Ее брат… у него есть некоторые проблемы с мозгом, к тому же я думаю, что он плохо знает Париж.

Менеджер слегка кивает и обращается ко мне:

— Мадемуазель, сделайте все возможное для поисков вашего брата. Проверьте комнату, проверьте местные магазины. Если вы не найдете его поблизости, то тогда мы позвоним в полицию.

Я киваю, хотя мне хочется кричать, что нужно звонить в полицию прямо сейчас, сейчас, сейчас! Леви не ходит нигде в одиночку, но я знаю, что нельзя делать поспешный вывод о том, что он пропал без вести.

Вместе с менеджером, которого зовут Ив, мы возвращаемся в нашу комнату, потому что тот настаивает, что мы можем найти какую-то подсказку или след. Ив открывает уборную, будто надеясь, что Леви будет просто там сидеть.

— Возможно, он пошел в магазин?

— Нет, он не покидал комнату… целый день. Должно быть он голоден. Я должна была вернуться раньше, но задержалась.

Я трясу головой, но это не помогает избавиться от слез, которые засели у меня в горле.

— Ты не виновата, — подбадривает меня Гейбл.

Но я знаю, что это не так.

Я снова вернулась в ванну. Я не знаю, возможно, я думала, что Леви каким-то чудесным образом просто появится из ниоткуда. Его зубная щетка на месте, детская зубная паста на месте даже его разноцветные таблетки в маленькой коробочке на месте. Почему Леви здесь нет?

— Это его?

Я оборачиваюсь. Ив держит в руках кошелек со «Звездными войнами».

— Да, — шепотом отвечаю я.

Ив протягивает мне кошелек, и я сразу же открываю его. Все на месте. Дебетовая карточка. Кредитка на чрезвычайный случай, которую мама заставила взять с собой. Единственный американский доллар.

Нет только проездного на метро.

— Он взял проездной на метро, — шепчу я. Он может быть где угодно в Париже.

Следующий шаг: мы с Гейблом бежим в пекарню Марго и Нико.

Я забегаю в пекарню, звонок над дверью начинает звенеть, и Марго выходит из кухни, вытирая о полотенце руки. Ее доброжелательная улыбка вскоре превращается в беспокойную:

— Кейра, боже, что случилось?

Я открываю рот, но могу сказать только одно слово:

— Леви.

— Что? — Марго смотрит на Гейбла, и я с уверенностью могу сказать, что женщина сразу же принимает его как часть команды.

— Леви пропал, — отвечает Гейбл.

Марго роняет полотенце на пол.

— Нет. Когда вы в последний раз видели его?

— Этим утром. Перед тем как уйти на встречу с Гейблом, — на вдохе говорю я. — Я вернулась позже, чем обещала, и я думаю, что Леви пошел за едой. — Выдох. — Он взял с собой проездной на метро, он может быть где угодно.

Марго прикрывает рот рукой. Спустя пару секунд, женщина говорит:

— Я не видела его сегодня. Мне так жаль.

Я закрываю глаза. Марго берет меня за руку.

— Не волнуйся. Мы сделаем все возможное, чтобы помочь тебе.

Мы прочесываем окрестности, но, когда это не приносит никаких результатов, возвращаемся в пекарню. Марго запускает кофеварку. Я сижу, зажав в руке телефон.

Во Франции, чтобы позвонить в службу спасения, нужно набирать 112, но я не могу заставить себя позвонить по этому номеру. Будет ли правильно делать это сейчас? Разве не нужно подождать двадцать четыре часа или что-то вроде этого, прежде чем объявлять человека пропавшим? Я уверена, что есть какие-то исключения. Я представляю таблетки Леви, которые остались в комнате и сомневаюсь, что взял с собой те, которые ему нужно принимать. Он где-то там без лекарств, а я не понимаю, что все это значит, но мое горло сжимается, как только я начинаю думать обо всей этой ситуации.

— Кейра, ты должна позвонить, — мягко говорит Марго, ставя передо мной горячий мокко. — Чем раньше, тем лучше.

Я киваю. Мои глаза щиплет, я ничего не вижу из-за пелены слез, и единственная слеза капает на экран телефона. Я вытираю ее.

— Может, мне сразу стоит позвонить маме?

— Нет, сразу звони в полицию, — говорит Нико. С того самого момента, как мужчина присоединился к нам, он не переставал сжимать руки.

— Возможно, твоя мама захочет узнать, что ты уже обратилась за помощью, — соглашается Гейбл. — Ты же не хочешь, чтобы она начала паниковать.

— Да, вы правы, — шепчу я.

Мои пальцы, наконец, нажимают на три заветные клавиши.

Меня соединяют с англоговорящим оператором, когда оказывается, что для данной ситуации моего французского недостаточно. Я рассказываю женщине все. Пропал брат. Аутист без лекарств. Никакого знания французского языка и ориентирования в городе. Оператор оказалась достаточно подкованной. Я говорю ей наши имена, отель, в котором остановились, и то, где мы сейчас находимся. Женщина говорит, что она отправит все данные в полицию, а также, что СМИ тоже будут предупреждены. Служащая предлагает мне связаться с Американским посольством.