Когда приходят слезы, я почти что задыхаюсь. Типичная Кейра. Мини-истерика в комнате, а потом я буду делать так, как захочет мама. Отложу путешествие на неопределенный срок, и буду мариноваться в пригородной адской бездне, которая свела с ума моего брата. Очертания Эйфелевой башни и блестящее золото Версаля растворяются в небытии моего сознания. Слезы переполняют глаза, и я начинаю злиться.

Мне нужно разрешение для того, чтобы разозлиться. Я так сильно этого хочу. Я думаю о Леви в больнице, заточенном и скучающем, а затем представляю его рядом со мной в Париже, Амстердаме, Риме. Он увидит те вещи, о которых только читал в книгах, и заставит меня хохотать до такой степени, что я чуть не обмочусь в штаны, как это происходило раньше, когда были маленькими. В то время мама волновалась, что у меня имеются проблемы с мочевым пузырем из-за того, что Леви частенько ставил меня в неловкое положение. Боже, как же это было давно, когда ему удавалось так меня рассмешить.

Я должна бороться за это.

Когда я собираюсь спуститься вниз, чтобы умолять и унижаться, раздается тихий стук в дверь. Это Джош.

— Кейра? Спустись, пожалуйста, вниз, и мы поговорим обо всем как цивилизованные люди.

— А мама на это согласиться?

— Она уже это сделала.

Я распахиваю двери и вижу его мягкую улыбку. Он ведет меня в гостиную, где мама уже вытерла свое лицо и сидит с любимой декоративной подушкой с рисунком из игры «Камни Зендара» на коленях.

— Конечно, нам все еще нужно поговорить с доктором Пирсоном, — говорит Джош. — Мы не можем сказать «да» без одобрения всех лечащих докторов Леви. Но мы хотим для начала выслушать тебя.

— Ни для кого не секрет, что я хотела поехать туда уже много лет, — начинаю говорить я. — Когда я вчера увидела Леви, я осознала, как далеко от него была. Я знаю, что вы не хотите, чтобы я совершала это путешествие одна, так что…

— Ты думаешь, что путешествие Леви в одиночку, заставит меня почувствовать себя лучше? — спрашивает мама.

— Он не будет один, он будет со мной.

В мыслях я еще добавляю: «Ты мне не доверяешь?», но не произношу это вслух.

— Ты слышала сегодня доктора Пирсона, — говорит мама. — Леви не будет способен водить, жить в одиночку или заботиться о себе без посторонней помощи. Он не такой как ты. Он не поступит в колледж или…

— Доктор Пирсон ничего не знает, — возражаю я. — Он говорит о Леви, будто он - неодушевленный предмет. И, тем более, он не знает меня. Так же, как и ты, мама, помнишь?

Она свирепо смотрит на меня.

— Не поднимай эту тему.

— Что? Тот факт, что этим утром ты назвала меня шлюхой?

— Кейра! — кричит Джош.

— Это правда, Джош. Она сказала именно это.

— Я не виновата, что ты мне ничего не рассказываешь. — Мама скрещивает руки на груди. — Как я могу предполагать, что знаю каждую деталь из твоей жизни, если ты мне ничего не говоришь?

— Это не важно! Ты не должна автоматически предполагать, что я - шлюха! Я - твой ребенок! Или ты забыла, что он у тебя не один?

— Ш-ш-ш! — прерывает Джош. — Всем тихо. Спокойствие, помните? — Он сжимает мамино плечо. — Почему нам не спросить обо всем этом завтра у Леви? И тогда мы поймем, хочет ли он вообще ехать. Почему бы нам не позволить его желанию руководить этим вопросом?

Мама кивает.

— Возможно, нам и вовсе не понадобиться обсуждать это.

— Что же, позволим Леви самому решать, — поправляет ее Джош.

Мама встает и идет на кухню, где начинает готовить ужин, при этом стуча сковородками и кастрюлями громче, чем обычно. Джош ловит меня, когда я поднимаюсь обратно, и улыбается мне.

— Я еще поработаю с ней, — говорит он. — Обещаю тебе, что заставлю ее подумать об этом непредвзято. Мне кажется, что это - замечательная идея, и я чувствую, что она исходит из лучших побуждений.

Я внимательно изучаю его лицо, чтобы убедиться, что он говорит правду. Хотя я не могу сказать это с уверенностью, но ощущаю, что он хочет рассеять мою тревогу, чтобы я почувствовала себя успокоенной. И говорю большее, чем то, что я могу сказать своему биологическому родителю.

— Спасибо, Джош.

— Без проблем, малыш. Люблю тебя.

— Я тебя тоже люблю.

В стотысячный раз я благодарю «Бога-хороших-отчимов» за то, что он послал мне Джоша.

Мама и Джош отправились в аптеку, сказав, что им нужно купить для Леви средство от кашля, а я пошла к нему в палату. Леви с хмурым видом смотрел мультфильмы, игнорируя медсестру, которая пыталась заставить его принять таблетки.

— Давай, Леви. Ты же знаешь, что должен это сделать. Я никуда не уйду, пока ты не примешь таблетки. — Она обернулась, когда услышала мои шаги. — О, это, должно быть, твоя сестра. Пришла навестить Леви?

Я, улыбаясь, ответила:

— Ага. Привет, Леви.

Ворча себе под нос, он, наконец-то, берет таблетки и глотает их, даже не притронувшись к стакану воду, который ему протянула медсестра. Она заставляет его открыть рот и поднять язык, прежде чем с удовлетворением уходит.

Я сажусь рядом с его кроватью.

— Как ты себя чувствуешь сегодня?

— Хорошо. Сейчас идут «Веселые мелодии» с дорожным бегуном.

— Ух ты, круто! — Я поворачиваюсь к телевизору, и мы вместе смотрим его несколько минут. — Помнишь, как мы смотрели эти мультики у бабушки, когда были маленькими?

Прежде чем я начала свою работу в «Сэйфвэе», каждое воскресенье мама затаскивала нас в дом к своим родителям. Бабушка и дедушка делали французские тосты с тягучим сиропом, черничные блинчики и невероятно жирные сосиски. Мы с Леви смотрели мультфильмы, поедая наши завтраки, принесенные на деревянных подносах, которые есть в домах всех стариков. За просмотром «Веселых мелодий» или «Скуби-Ду» мы боролись за блинчики с самым большим количеством черники и за самый поджаренный бекон. Мама просила меня позволить Леви сделать свой выбор, называя это разговором двух взрослых людей. «Веселые мелодии» были забавными, и с тех самых пор Леви их очень полюбил. Но все же было так много воскресений, когда я грустила, зная, что на другом канале показывают «Приключения Скуби-Ду и его команды».

— Хмм… — говорит Леви. — Мама и Джош здесь?

— В магазине.

Леви ворчит.

— Эй, Леви… У меня есть вопрос к тебе.

— Что?

— Ты знаешь о моей мечте о путешествии?

— Ага.

— Было бы замечательно, если бы ты захотел поехать со мной. Мы можем сделать поездку короткой, если ты не хочешь ездить по всей Европе. Или же мы можем поехать только во Францию. Что ты об этом думаешь?

Он смотрит на меня. Ладно, не совсем на меня. Но его глаза сфокусированы на какой-то точке на моем лице, где-то около моего подбородка.

— Поехать во Францию с тобой?

— Ага.

— Хм… — Он смотрит обратно в телевизор и сжимает губы, водя ими взад-вперед по своим зубам. — У тебя достаточно денег?

Мое сердце начинает биться сильнее. Если бы он был совершенно незаинтересован, он бы проигнорировал меня или просто сказал бы мне идти в задницу.

— Ага.

Его пальцы с обкусанными ногтями начинают теребить одеяло. Леви натягивает его на колени и хмурится, его устраивает только такое положение. Вскоре одеяло оказывается уже около его ног, и Леви аккуратно разглаживает его. Он похож на гусеницу, делающую свой кокон.

— Мама согласилась?

— Она… не в восторге. Но я думаю, Джош все уладит. Они хотят спросить у докторов, что те думают по этому поводу.

— Доктора могут сказать «нет».

— Да, это возможно.

Проходит секунда, потом две, затем три…

— Мы должны поехать. Скоро. Желательно через два дня, как только я вернусь домой.

— Да? — Я пытаюсь контролировать свою улыбку. — Тогда я должна купить билеты на самолет, да? Мы полетим в Париж?

Он кивает и чешет нос.

Париж. После всего этого. Париж.

— Тогда хорошо, — говорит Леви. Его голос относительно нормальный. Все еще монотонный, но почти довольный. — Возможно, я вернусь домой на этой неделе. Ты должна купить билеты на двадцать пятое число.