«Противопоставляя магию и возможности Парижа, эмоциональный дебют Кристиансен не только напоминает нам об испытаниях, которые приходят вместе с любовью, но также и о ее несравнимой красоте».

— Эшли Хэринг Блэйк.

«Трогательная история о братьях и сестрах, аутизме и безусловной любви. Прекрасно написанная, неотразимая и честная».

— Марси Лин Кертис.

«Читатели упадут в обморок от восхитительных описаний Парижа…, но, в конечном счете, обнаружат, что в истории эмоциональное состояние Кейры во время путешествия преобладает над физическим. Это книга, которая фокусируется на сложных отношениях между братьями и сестрами».

— Джен Мэлон.

«Однажды в Париже» показывает все волнения юности, связанные с городом или парнем, предлагая трогательное описание связей, которые мы часто считаем само собой разумеющимся. Только несколько книг об отношениях между братьями и сестрами в подростковом возрасте показывают взлеты и падения этих отношений так честно».

— Марго Хэррисон.

«Разбивает сердце и в то же время обнадеживает, «Однажды в Париже» - замечательный дебют с восхитительной атмосферой, сложными, но правдивыми отношениями братьев и сестер, книга с чертами романа».

— Шантель Сэдвик.

«Хороший молодежный роман зависит от хорошего голоса, и Ребекка Кристиансен пускает его в ход. Она объявляет о себе как голос, который увидят на самых первых страницах «Однажды в Париже». Желанный дебют, который повлечет за собой миллионы фанатов».

— Том Левин.

Моему брату, Скотту и моей сестре, Грэйс.

Ребята, вы причина отношений Кейры и Леви, которые полны как разочарования, так и любви.

Просыпаясь от грохота шагов по дому ранним утром, я открываю глаза с остатками вечернего макияжа с прошедшего накануне выпускного.

— Леви! — кричит Джош, мой отчим. — О, боже, Леви, о, боже, нет…

Он пробегает мимо моей комнаты, останавливаясь около подвальной лестницы, крича имя брата снова и снова.

Почему-то я уже понимаю, что произошло.

Леви. Младший брат. Умер.

Джош пытается докричаться до матери наверху:

—Аманда! Аманда, звони 911!

Я застываю, словно статуя. Где-то в доме начинает рыдать мама.

Леви, братишка, которого я вывела из себя вчера. Чье кислое выражение лица испортило мое выпускное фото. Чья поросль на лице и сто шестидесятикилограммовое тело заставили Жака Сент-Пьерра, моего парня, хихикать. Леви. О, Боже.

Я сбрасываю одеяло и на цыпочках подхожу к двери.

—Мой сын, — кричит в трубку мама на кухне. — Мы услышали крик за дверью нашей спальни, и… мой муж сейчас с ним…

Мама бежит вниз по лестнице в комнату Леви. Я напрягаю слух.

— Д-да, да, он дышит… Я… Я не знаю. Мы услышали крик за дверью нашей спальни, был крик…

Крик.

Я остаюсь в своей комнате. Я не могу сдвинуться с места. Тихая пригородная улочка за моим окном постепенно наполняется звуком сирен. Сигнальные огни скорой помощи окрашивают мою комнату в красный и синий цвета. Незнакомые голоса заполняют мой дом. Я слышу звуки ударов о пол и стены оборудования, которое медработники спускают вниз по подвальной лестнице. В доме царит суета и шум. А я все так же стою здесь, слишком напуганная, чтобы двигаться.

Я не знаю точно, сколько прошло времени. Звук сирены растворяется в раннем утре. Может, это увезли Леви? Я хочу выглянуть из окна, но мое тело меня не слушается. Я думаю об этом, прячась в своем шкафу, уткнувшись лицом в шелковое выпускное платье желтого цвета, на которое меня вдохновила Мария-Антуанетта. Выпускной был ужасным – перед глазами постоянно всплывают робкая ухмылка Жака и усмешка Селены, когда я наткнулась на них в женской уборной, с ее помадой, размазанной по всему его лицу. Но если сравнивать с событиями этого утра, то это было просто сказкой.

Я не могу потерять моего брата прямо сейчас.

О, боже.

В доме наступила тишина. Солнце встало.

Я одеваюсь и спускаюсь в холл – не смотри вниз – и вхожу в гостиную, соединенную с кухней. Она залита солнечным светом. Все как обычно. Не считая звенящей тишины.

Джош сидит за компьютерным столом в гостиной. Его и мамин компьютеры стоят напротив друг друга, чтобы родители могли с любовью смотреть друг другу в глаза, в то время как их персонажи-эльфы сражаются с орками в «Камнях Зендара», ролевой онлайн-игре. Именно благодаря этой игре мама и Джош познакомились шесть лет назад. Мама даже вышила портреты их обнимающихся персонажей и повесила над компьютерами.

Лицо Джоша выглядит серым в свете монитора и намного старше своих тридцати двух лет.

— Джош? — шепчу я. — Леви в порядке?

Он отрывает взгляд от начальной страницы «Камней Зендара» и смотрит на меня.

— Ты слышала, что произошло?

Я услышала достаточно. Киваю. Мое тело напряжено и дрожит, словно сдерживает готовый вырваться в любую минуту крик. Я молю Бога, чтобы Джош не начал рассказывать мне никаких подробностей. Если я услышу о ранах, воплях или рвоте, мой крик вырвется на свободу.

— Леви в больнице, — говорит Джош, едва удерживая контроль над своим голосом. — Твоя мама с ним. Он очень, очень болен. Ясно?

— Да, — шепчу я.

— Нам просто нужно подождать.

Джош напряженно выдыхает и возвращается к экрану с игрой. Но затем он прячет лицо в руках. Я сажусь на диван и опускаю взгляд на свои руки, они взмокшие и мелко дрожат. Я включаю телевизор и ставлю документальный фильм про Людовика XVI, но звуки клавесина, даже на полной громкости, не могут заглушить рыдание, которое Джош пытается, но не может подавить.

До выпускного вечера я ощущала мир ярким, сверкающим и полным новых потенциальных возможностей. Вернувшись в октябре и будучи на волне острых ощущений, я первая проявила инициативу и попросила Жака Сент-Пьера, чертовски привлекательного студента по обмену из Франции, быть моим парнем на выпускном вечере. Каким-то чудом, к концу года Жак так и не отклонил мое предложение и не выбрал себе другую спутницу. Весь год мне казалось это сном, но это действительно произошло.

Я считала, что, если я смогу действительно покорить его сердце тем вечером, я последую за этим парнем до самой его родины. За прошедший год, работая кассиром в «Сэйфвэй», я накопила шестьсот долларов и была полна решимости поехать во Францию с ним или без него, но «с ним» было предпочтительней. По крайней мере, «с ним» означало бесплатное жилье в этой стране. Все это стало бы достойным началом воплощения в жизнь моего плана на отрезок жизни после школы до колледжа, и послужило бы отправной точкой моей, хотелось бы надеяться, долгой истории в качестве путешественника. А если бы еще и Жак был со мной… это было бы поистине замечательно.

Я потратила три часа на макияж, прическу и облачение в платье. И, в конце концов, французская королева Мария-Антуанетта все-таки глядела на меня из зеркала. Я не казалась полной её копией. Это всё же выпускной, а не историческая реконструкция. Хотя, думается, что предпочла бы всё же последнее. Скорее всего, я надела бы высокий, напудренный парик, сейчас же я уложила свои каштановые волосы, которые выглядели такими же, как и всегда, и ощущались хрустящими от лака для волос.

Как только я была готова, мне не оставалось ничего другого, как ждать Жака. Он должен был забрать меня на лимузине, который мы арендовали вместе с его друзьями. Я присела на кровать и стала представлять себе реакцию, которая появится на лице Жака, когда он увидит, как идеально я выгляжу. Мое сознание заполнилось картинками, как открывается дверь, он заходит, медленно находит меня глазами, и когда его взгляд останавливаются на мне, челюсть Жака падает на пол. Как в сюжете из женского фильма, когда героиня преображается, и герой наконец-то видит, как она красива на самом деле. Я подумала, что, будучи в образе Марии-Антуанетты, связанной с его родным городом Версалем, я должна показаться ему неотразимой. Он посмотрел бы на меня и почувствовал себя как дома. Его взгляд больше никогда не скользил бы мимо меня.