— Боюсь, я не очень много помню. Все кажется каким-то стертым. Вы знаете о наблюдателях на этой планете? Случайные элементы, присутствующие здесь, есть и в изобретенном мной устройстве.

Начиная с этого предложения, его речь стала путаницей слов.

— Простите. Опять искажение. Именно поэтому, конечно, лаборатория построена здесь. Здесь самая сильная зона искажений на всем Райоле. Вероятно, и во всей известной нам галактике.

Саймон бедром прислонился к краю одного из безупречных столов. Ему хотелось задать Томасу сотни вопросов, но было очевидно, что на большинство из них еще нет ответов.

— Что вы знаете о классических нарушениях пространства-времени, о которых мы все читали?

Лицо хронолога осветилось.

— Аааа, да. Что произойдет, когда потянешь себя за петли на заднике обуви, встретишься с собственным отцом и убьешь его до своего рождения; а если отправишься на Сол Три и сделаешь что-нибудь такое, что отразится на Нейтронных войнах? Весь этот вздор. Вы об этом спрашиваете?

— Точно. Вы были в прошлом, но мир не изменился. Так что?..

Саймон не закончил предложение. Даже в тишине он чувствовал, как время давит на его сознание.

Томас улыбнулся ему.

— Ничего не произошло. Однако я считаю, что был в очень отдаленном прошлом — беда в том, что мне трудно установить, в каком именно, — и убил несколько летающих существ. С большими крыльями. Ярких расцветок. Освещение тогда было слабее, чем сейчас, какое-то люминесцентное, и цвета казались ярче. Но они меня кусали, вцеплялись крошечными когтями, сосали кровь. Мне пришлось их убить. Даже такое малое нарушение во времени должно было сказаться. Но не сказалось. И были другие подобные. И всегда ничего не изменялось в настоящем. Если, конечно, это единственная реальность и других нет.

— Альтернативные вселенные и параллельные миры. Идеи такого типа?

Богарт выглядел так, словно вот-вот умрет на ходу. Сложные теории никогда не были его сильным местом.

Хронолог не обращал на него внимания и разговаривал только с Рэком.

— Да, коммандер. Вы правы. Точно не знаю. Но думаю, что нет. Моя собственная теория, чего бы она ни стоила, такова: у времени есть какой-то способ компенсировать аномалии и темпоральные нарушения. Я понимаю, что мои слова — слова старшего хронолога — звучат нелепо, но я не знаю. Возможно, это какой-то эффект петли времени. Если существуют потенциальные аномалии — в прошлом или в будущем, — время сворачивается петлей и устраняет их. Убирает аномалии так, словно они никогда не существовали.

Богарт рассмеялся, и его смех перешел в кашель.

— Простите. Но похоже, вы знаете о путешествиях во времени не больше меня. А я о них ничего не знаю. Все эти «может быть» и «возможно». А есть ли что-нибудь такое, что вы знаете точно?

Саймон посмотрел на ученого, думая, как он отнесется к такому откровенному замечанию Богги. Но Томас улыбался.

— Мне приятно слышать ваши слова, лейтенант. Тут говорили много вздора. Я постараюсь говорить точно. Я отправлю вас в прошлое или будущее, если вы наденете один из этих поясов. Но я не могу сказать, как далеко в прошлое или будущее вы отправитесь. Я могу гарантировать, что вы оба отправитесь в одно и то же время и место, даже если начнете в разное время. Все это исходит из той большой контрольной панели. И я обещаю вернуть вас назад. Но как и почему — не знаю.

Взяв со стола один из поясов, Богги снова рассмеялся.

— Обычно я не люблю ученых, но вы, мастер Томас, обладаете честностью, которая мне по душе. Мысль об отправлении мне не нравится, зато нравится мысль о возвращении. Готов попробовать, когда хотите. Как, Саймон?

— Да. После того как возьмем Магуса и покончим с его играми. Но меня беспокоит одно. Предположим, я отправлюсь в прошлое, потом вернусь сюда и снова отправлюсь в тот же период, в котором был. Если понимаете, о чем я говорю. Что тогда?

Во время этой краткой речи Саймона слова снова вначале ускорились, потом замедлились, так что он говорил, как испорченный видеопроигрыватель. Томас выслушал его, потом медленно прошел к главной панели.

— Есть только одно, в истинности чего я уверен. Никто и ничто не может существовать одновременно само с собой в одном и том же пространственно-временном континууме. Вы об этом спрашиваете?

— Да, но что произойдет, если я попытаюсь?

— Вы один или вы оба перестанете существовать. В любом случае это конец вашего бытия.

— Я о чем-то таком говорил Стейси, когда те дилеры умерли прямо перед нами. Так он во всяком случае утверждал. Мы доказали, что играли с двумя приятными леди в кости — женами районных советников, если я верно помню, — точно в то время, когда умерли те торговцы. Мы не могли одновременно быть в двух местах.

— Богги, хронолог не совсем это имеет в виду. Он говорит, что вы оба не можете быть одновременно в одном и том же месте и в одном и том же времени.

Богги недоуменно посмотрел на него.

— Как это оба?

— Вы и ваш двойник, лейтенант. В одно и то же время и в одном и том же месте вы можете быть только один.

— Наш полковник говорит, что и одного слишком много.

Все одновременно поняли, насколько нелеп этот разговор, и рассмеялись. Хронолог быстро подошел к шкафу с надписью «Запрещенные припасы и искаженные материалы» и достал из него три зеленых стакана и фляжку из прозрачного стекла.

— Что за искаженные материалы?

— Немного стерильного воздуха в этом зловонном месте. Присоединитесь ко мне?

Вопрос из числа тех, которые никогда не нужно повторять.

— Ты могла заметить, что я не люблю повторять вопросы. Пройдем еще раз, и надеюсь, ты меня не подведешь. Хорошо?

Последнее слово прозвучало, как удар позитронного хлыста, и девушка рывком выпрямилась в кресле. Лоб ее в поту, волосы вяло свисают на голые плечи.

Ассистенты Магуса оставили их одних, предпочитая посмотреть старое порно, которое привезли с собой. Остальные девушки закрыты в своих помещениях, они в наркотическом сне.

— Ну, дитя мое. Боль кончилась. Скоро я включу записывающее устройство, и мы сможем послать сообщение твоим опечаленным родителям. Я хочу, чтобы все было сделано хорошо и за один раз, так что постарайся.

Он мягко положил руку ей на плечо и коснулся губами мокрой щеки. Ему было приятно, что она содрогнулась и попыталась отстраниться, задыхаясь от этой близости. Даже наркотик, отравивший ее мозг, не смог подавить страх и отвращение к Магусу и к тому, что он с ней делал.

Красные глаза словно впивались в одурманенный мозг, лишая девушку малейших самостоятельных мыслей. Белые волосы касались ее, как принесенный ветром зимний снег, потом альбинос встал перед ней, снова положив палец на кнопку боли.

Джен Харкен облизала губы, пытаясь прочесть текст, который Магус закрепил в ее сознании. Память спотыкалась и скользила, как фургон на обледеневшем склоне, и она пыталась овладеть собой. Кнопка была чуть-чуть нажата, и боль расцвела в ее теле, как красная роза мучений.

— Северный край Пещер Ночи. С кредитами, как в прошлый раз. Точно через день от сегодня. Думаю, вы испытываете искушение связаться с людьми Галэсбэ, как в прошлый раз. Если вы это сделаете, для меня это означает смерть. Поэтому, пожалуйста, не делайте. Научитесь по прошлому разу. Пожалуйста. — Она замолчала, потому что ее сознание вступило в серую зону, где нет памяти. Укол мучительной боли заставил ее вернуться на дорогу. — Никаких хитростей, иначе я умру.

Рот ее скривился, и слезы неконтролируемым потоком полились по гладким щекам.

Магус тяжело вздохнул и встал, чтобы отстегнуть ее. Джен продолжала говорить, умоляя отца помочь ей. Белое лицо альбиноса загорелось, и он остановился и слушал. Если тщательно отредактировать этот текст, он может оказаться тем последним толчком, который нужен ее отцу, чтобы отдать кредиты. Или он с криком побежит к властям Федерации, и они пошлют других офицеров? Не таких, как тот тупой кретин, которого посылали в прошлый раз.