Когда они ждали в прихожей, пока их впустят во внутреннее святилище, где с ними встретится главный хронолог всей Федерации, Богги прошептал Саймону:

— Что ты думаешь об этом дерьме безопасности?

Рэк посмотрела на сканеры и искатели, которые под всеми углами смотрели на них со стен.

— Думаю, трое, может, двое решительных и изобретательных человека могут сюда пройти. В таком безопасном месте все похоже на детский игрушечный банк. Широко открыто для человека с правильной ментальностью. Они считают себя в безопасности, поэтому никто из них по-настоящему не старается. Они похожи на тех, кто лопатами разгребает дерьмо. Повторяют одни и те же движения.

— Пойдемте, господа. Меня зовут Дэв Томас.

Хронолог почти не уступает Саймону в росте, у него аккуратно подстриженная борода. Волосы, длинные по стандартам Райола, вьются у высокого воротника его коричневого мундира. Блестя с энтузиазмом глазами, он провел их в секретную лабораторию.

— Как приятно видеть вас здесь. Как приятно. Приятно видеть кого-нибудь нового и разговаривать с ним. Знаете, я здесь внизу вижу так мало людей. Позвольте сказать, вы коммандер Рэк, а вы лейтенант Богарт.

Ошибка, которую делали многие, так как Саймон моложе на несколько лет.

— Нет. Саймон Рэк — это я, а это лейтенант Богарт.

— О! Как странно, что… но пропустим это… вы знаете, почему вы здесь?

— Чтобы узнать о ваших исследованиях путешествий во времени. Как это действует и почему.

В тихой комнате послышался звук, словно приоткрылась ржавая дверь на прогнивших петлях. Богги даже подпрыгнул, протянув руку к тому месту, где должен быть кольт, который ему пришлось оставить у главного входа. Все в порядке это был просто звук смеха ученого, хронолог откинул голову, и борода его энергично качалась, демонстрируя, как ему забавно.

— Простите меня, господа. Простите. Здесь внизу я вижу так мало людей и так занят своей работой. Факт исключительно простой. Вокруг этой планеты существует множество темпоральных аномалий, и я сумел найти возможность использовать их. Это относительно как. Но почему? Боже! Хотел бы я это знать!

Еще один скрипучий приступ смеха сотряс его тело, и ему пришлось опереться рукой о длинную белую скамью, чтобы сохранить равновесие. Богги и Саймон переглянулись, удивленные таким странным поведением.

— Ага! — Костлявый палец, дрожащий от сдерживаемого смеха, указал на них. — Вы переглядываетесь и думаете, что старший хронолог потерял свои миллисекунды. Я и раньше видел такое поведение. — Неожиданно все веселье исчезло с костлявого лица Томаса, как будто он вспомнил о какой-то старой трагедии. — Возможно, вы правы. Знаете ли вы, кто самый тщательно охраняемый человек во всей галактике? Вы, наверно, думаете, что это президент Федерации. Или какой-нибудь полководец на планете-фронтире. Нет. Это я. Или должен быть я? Да, это я. Я не могу покинуть это здание, потому что члены нашего милосердного галактического правительства опасаются, что я знаю слишком много.

Пока он говорил, Саймон осматривал помещение, пытаясь определить функции некоторых аппаратов. В прозрачных пластостальных шкафах висело несколько поясов, с контрольными панелями в пряжке. У одной стены большой комплекс кнопок и шкал, с мигающими огоньками и мечущимися на шкалах иглами. Хаотично переговаривались друг с другом магнитофонные ленты, как спятившие девочки, постоянно кружащиеся на месте.

Томас между тем продолжал:

— На самом деле я знаю очень мало. И все, что знаю, у меня в голове. Ничего не передано на ленты или на видео. Если я умру, со мной умрет моя память и придет конец путешествиям во времени, пока кто-нибудь другой, да помогут ему боги, не откроет это снова.

На мгновение Саймону показалось, что слова хронолога начали искажаться, словно ленту задержали пальцем, а потом отпустили. Всегда внимательный к реакциям друга, он понял, что Богги это тоже заметил. Но потом это прошло, и ему показалось, что он все это вообразил себе.

— Вы это не выдумали, коммандер. Вы и ваш друг необычно чувствительны. Возможно, вы сможете помочь мне в некоторых экспериментах. Должно быть, это потому, что вы постоянно готовы к действиям.

— Значит, нам это не показалось. А что произошло на самом деле?

Томас улыбнулся.

— А что вы почувствовали?

— Замедление. Всего на секунду.

— Верно. Если мы пройдем к машинам, они скажут нам, что произошло… как же мне это описать? Сдерживание потока времени. Как будто ребенок сунул пальцы в течение и позволил воде накопиться за его рукой, а потом ему это наскучило, и он выпустил воду. Я вижу у вас на устах следующий вопрос, коммандер. Позвольте сразу на него ответить. Не знаю. И никто не знает. Это существует, и это все, что нам известно.

В нескольких тысячах миль оттуда — совсем рядом в космических масштабах — худой человек с чисто-белыми волосами, красными глазами и умом чернее отчаяния разговаривал с молодой девушкой. Ей всего девятнадцать лет. Зовут ее Джен Харкен, она одна из двоюродных сестер Линды Сандалл. Отец ее контролирует всю внутреннюю связь на своей планете и необыкновенно богат.

Девушка сидит в наклонном кресле в темной комнате, и только один конус света падает на ее голову и верхнюю часть тела. Глаза у Джен пустые, они смотрят в пустоту, ничего не видя, и она слышит только голос Магуса, шепчущий ей указания.

Через промежутки наступает пауза, и девушка должна повторить все, что он ей сказал. Ее голос, тихий и невыразительный, едва доносится до слушателей. Всякий раз как она ошибается или задерживается, Магус негромко щелкает языком и нажимает маленькую зеленую кнопку, которую держит в бледной руке. Кнопка такая маленькая, движение руки такое легкое, что вызываемая им реакция кажется совершенно непропорциональной.

Джен кричит голосом, полным боли, и голова ее дергается и падает на плечи. Она закрывает глаза и открывает рот, как яму, полную тени. Крик ее продолжается и продолжается, он режет нервы, пока не стихает, сменившись мучительным стоном. Только тогда Магус снимает палец с кнопки и терпеливо повторяет сказанное, потом снова просит ее все повторить.

Из-за конуса света до Магуса доносится смех, и он улыбается, зная, что два его ассистента довольны. Время от времени он позволяет одному из них: высокому худому или карлику — нажать на кнопку. Они этим наслаждаются.

Особенно потому, что Джен Харкен совершенно нагая и очень красивая.

Они улыбались, когда он рассказывал им, что делают эти кнопки. У одного улыбка жирная, слюнявая, у другого тощая и голодная.

— Когда я нажимаю на кнопку, импульс приводит в движение крошечное сверло. Оно прикреплено к ее локтю и нацелено на нерв сустава. Сверло лишь задевает кость и проходит глубже, пока не погружается в костный мозг. Я точно знаю, что это самая страшная боль, какую может выдержать человек, не укрываясь в теплом убежище безумия.

Как три персонажа кошмара, они все вместе смеются при мысли о такой сильной боли, которую еще можно выдержать. И тому, что выдерживает ее красивая девушка. Так гораздо забавнее.

— Теперь, Джен. Давай пройдем снова через все, что ты должна сказать, когда увидишь их в Пещерах.

Снова звучит голос девушки, заполняя тихую комнату тупым ужасом. Единственный другой звук — легкий шум, когда от боли она не может контролировать свой мочевой пузырь. Она даже не сознает, что произошло.

Тем временем в лаборатории…

— Я путешествовал вперед и назад во времени и сохранил здравый рассудок. К сожалению, моим двум ассистентам, которые попытались проделать то же самое, повезло меньше. Один из них не вернулся, второй после возвращения не произнес ни слова. Его разум словно перестал существовать. А вот операция — сама простота. Надеваете один из этих поясов и связываете свои координаты с этой главной приборной панелью. Если этого не будет сделано, вы не сможете вернуться. И вам следует носить пояс всегда. Всегда.

— На что это похоже? Путешествие во времени?