На секунду Саймону показалось, что Богарт собирается с ним спорить, но, очевидно, лейтенант передумал. Они начали опускаться в самую глубокую часть лабиринта под Ксоактлом.

На первом повороте Саймон повел направо. И снова направо на втором повороте. Левый поворот оказался узкой щелью, которую они легко могли пропустить. Потом показалось широкое пространство, к которому сходились по меньшей мере двенадцать коридоров. Саймон старательно посчитал третий налево, и они продолжили путь.

Они были глубоко под массивными утесами и остро ощущали глубину и тяжесть камня, который словно давил на них. Хуальпа на плечах нес суеверный страх. Но для двух офицеров, привыкших к бескрайним просторам космоса, испытание оказалось еще труднее. Несмотря на холод и влажность, Саймон обнаружил, что сильно вспотел.

Они остановились, услышав звук эха под собой. Почти час они ничего не слышали, кроме негромких звуков собственных шагов по камням. Саймон приказал сохранять полную тишину, чтобы враг не услышал их приближение и не устроил засаду в одном из многочисленных боковых проходов. Так что этот звук должен исходить от группы Кормана.

— Что во имя?..

— Похоже, кто-то нашел то, над чем смеялся старый Энгс.

Саймон снова двинулся вперед.

— Да. Он научил нас осторожности.

Воздух, казалось, еще дрожал от криков. Наконец они дошли до развилки, о которой говорил Энгс. Держа перед собой лампу, Саймон повернул направо.

Еще пара сотен метров, и Богарт остановился и принюхался.

— Саймон. Я снова страдаю от галлюциногена. Чую запах жареного мяса.

Саймон остановился и глубоко вдохнул.

— Ты прав, Богги. Как?.. Идем. Осторожнее.

Еще один поворот, и воздух заполнился острым запахом дыма и горелого мяса. Саймон пытался отогнать дым, но он висел в коридоре, охватывая их ноги и раздражая глаза.

Остановил их Хуальпа, он схватил Саймона за руку и оттащил назад.

— Там. На тропе впереди. На мгновение дым рассеялся, и я что-то увидел. Вот оно!

Кашляя и мигая, Саймон и Богарт тоже что-то увидели. Похоже на два длинных древесных ствола с почерневшими и обожженными ветками. Дым исходил от дерева, он клубился, двигаясь к ним.

Богарт шагнул вперед.

— Бревна. Ловушка, на вас падают горящие бревна. Идемте. Ловушка уже сработала.

Они пошли к обожженным кускам дерева, но Саймон остановился.

— Если это дерево, почему пахнет… Назад!

Он крикнул слишком поздно.

Полоса яркого золотого пламени прошла поперек прохода, прямо перед ним, распространяя невероятную жару.

Саймон почувствовал, как кожа на лице вздымается волдырями, и услышал запах своих горелых волос. Только в это мгновение вспомнил он последние слова Энгса: «Какой теплый прием они там встретят».

Боль схватила его за горло, и он услышал собственный крик.

Глаза болели от яркой охры.

Огонь жег мозг.

Золотой свет смягчился и стал темнее.

Наконец стало совсем темно.

Так же неожиданно, как вспыхнуло, пламя исчезло, и в коридоре снова стало тихо.

Солнце огненной вспышкой прорвалось сквозь сгущающиеся тучи, заставив Саймона поморщиться. Умирающий Ахмед почти лежал на нем, и он чувствовал, как теплая кровь капает ему на лицо. Высоко вверху, на краю утеса, он видел Богарта, который начал спускаться к нему, с края смотрели другие лица, как нить виноградин на верху стены.

Ахмед скользнул вниз, совсем немного миновав его. Через мгновение он упадет в ядовитую воду озера, и Саймон слегка повернул голову, чтобы увидеть это.

Боль в голове исчезла так же быстро, как возникла, и он понял, что будет жить. Не впервые наслаждался он ощущением, что смерть только коснулась его своими крыльями — и пролетела мимо.

— На этот раз я почувствовал крылья ангела смерти, — сказал Саймон, с трудом вставая. По обе стороны от него вставали Ху-альпа и Богги.

Когда полоса пламени вырвалась из расселины в скале, вызванная тем, что они наступили на определенный камень, части головоломки сошлись в голове Саймона, и он понял природу ловушки.

Слова Энгса о теплом приеме. Запах горящей плоти, который они заметили. Короткие крики. Странная жара в воздухе. Пятна на полу и на стенах. И горящие бревна.

Но они не бревна.

Хуальпа сквозь дымку всматривался в тела, которые снова загорелись после новой вспышки. С новыми знаниями можно было разобрать, где сгоревшие руки и ноги. Где на полу черный шар, который когда-то был головой. Очертания груди и корпуса. Даже белизна кости, торчащей из сгоревшей плоти.

— Дорогую цену заплатили они за свои грехи, — тихо сказал он.

— Это Эрлик и Хальда? — спросил Богарт, хотя вопрос был излишним. Так как нет остатков экзоскелета, это не может быть тинкер. И оба тела нормального размера. Значит, Корман и Фара уцелели.

— Да. Никого из моих людей здесь не может быть. Это запрещено. Энгс мстителен.

— Нет. Он слишком долго страдал. А такая короткая смерть не для таких негодяев.

Богги удивился, услышав холодную ненависть в голосе Саймона; совсем не похоже на нормальный дружеский тон парня. Он решил, что мучения старика вызвали эту перемену, но был прав лишь отчасти.

Они пошли дальше, осторожно проверяя каждый шаг, и прошли мимо остывающих останков предателей. Богарт небрежно плюнул на то, что осталось от Эрлика и Хальды.

— Это урок. Верно?

— Какой урок? — спросил Хуальпа.

— Играя с огнем, можешь обжечь пальцы, — лаконично ответил Богарт.

Они молча продолжали углубляться в недра горы. Саймон до минимума пригасил лампу на случай неожиданного нападения. Но их враги слишком заняты, чтобы думать о возможном преследовании.

— Будьте внизу осторожны, — прошептал Хуальпа. — Говорят, скалы здесь в неустойчивом равновесии и в любую минуту могут рухнуть. Наша община поколениями опасалась, что пещера обвалится и погребет все наши сокровища и атику.

Богарт остановился и в полутьме посмотрел на арти. В его словах слышалось удивление:

— Почему вы не переместили их в безопасное место?

Хуальпа, очевидно, был удивлен глупостью вопроса.

— Так было всегда.

Ответ Богарта дрожал у него на губах, но он смолчал, когда Саймон предупреждающе поднял палец. Впереди появился свет, и они услышали голоса. Один тонкий и высокий. Другой низкий и гулкий.

— Они в пещере! Они действительно в пещере, где все наши сокровища и атика.

В голосе арти была боль и горечь.

Он пошел вперед, словно отвечал на неумолимый зов. Саймон положил руку ему на плечо, пытаясь остановить, но Хуальпа повернулся к нему, оскалив зубы, и свирепо зарычал. Он ударил Саймона кулаком, и этот удар отбросил его на Богарта, который тоже упал. К тому времени как они встали, Хуальпа изо всех сил бежал по коридору и кричал:

— Святотатство! Богохульство! Предательство!

Лук Саймона сломался в огненной ловушке, но Богарт поднял свой лук и прицелился в бегущего.

— Нет, Богги. Пойдем за ним. Он мог нам помочь. Нам нужно отвлечение.

И вот тихо и быстро, как только возможно, они пошли за Ху-альпой и остановились в тени у входа в пещеру. Глядя на удивительную открывшуюся картину.

Вначале главные герои. Угрожающе размахивая бластером, стоял Хуальпа, его тело покрывал пот.

Перед ним, гигант почти во всех отношениях, возвышается фигура Фары, главы танкеров. Его экзоскелет отличается от экзо других ученых, которых они убили в пустыне. Он гораздо тяжелей, и броня вокруг маленького тела толще и мощнее, с более сильными опорами рук и ног. Видно только его лица, в шлеме с очками. Глаза, равнодушные и нелюбопытные за толстыми линзами, внимательно смотрят на арти. У стены, огромный и чудовищный, как большой паук в человеческом облике, стоит Корман и смотрит с легкой улыбкой на толстых губах.

Это действующие лица люди.

Но внимание Саймона и Богарта захватило содержимое этого просторного помещения, приблизительно круглого и пятидесяти метров в диаметре. Грубо вырубленные стены терялись наверху в темноте, и можно было только гадать, что там на них.