Раздался смех, но мистер Ролстон не обратил на это замечание внимания.

— Пятичасовые чаепития хороши только тем, — продолжил он, — что дают возможность людям собраться вместе и узнать, что происходит вокруг.

— Ах да, Ролстон, — сказал мистер Фретлби, наблюдавший за ним с улыбкой, — какие новости вы принесли?

— Хорошие, плохие и такие, о которых вы еще никогда не слыхали, — с серьезным видом ответил Ролстон. — Да, у меня есть новости. Вы еще не слышали?

Ролстон чувствовал, что в его руках находится сенсация, и большего удовольствия для него не было.

— К вашему сведению, — начал он, с серьезным видом вставляя в глаз монокль, — они узнали имя парня, которого убили в кэбе.

— Не может быть! — ахнули гости.

— Да, — продолжил Ролстон. — И более того, вы все его знаете.

— Неужели Уайт? — в ужасе промолвил Брайан.

— Погодите, откуда вы знаете? — осведомился Ролстон, раздраженный тем, что его опередили. — Я сам об этом только что услышал на станции Сент-Килда.

— Что же тут сложного? — сказал Брайан, явно смутившись. — Раньше я постоянно встречал Уайта, но уже две недели не видел его, вот и подумал, что жертвой может быть он.

— Как это выяснили? — поинтересовался мистер Фретлби, лениво играя винным бокалом.

— Какой-то сыщик постарался, — ответил Феликс. — Они же все на свете знают.

— Жаль это слышать, — промолвил Фретлби, имея в виду убийство Уайта. — У него было рекомендательное письмо ко мне, и он был смышленым, пробивным молодым человеком.

— Скорее, отъявленным невежей, — пробормотал Феликс, и Брайан, услышавший его, похоже, был склонен с этим согласиться.

После этого до конца ужина не говорили ни о чем, кроме убийства и тайны, которой оно было окутано. Женщины, уединившись в гостиной, продолжили разговор, но в конце концов сменили тему на более приятную. Мужчины же, когда со стола была снята скатерть, заново наполнили бокалы и продолжили обсуждение с неослабевающим интересом. Только Брайан не принимал участия в разговоре. Он в глубокой задумчивости с мрачным видом неотрывно глядел на свой нетронутый бокал с вином.

— Чего я не могу понять, — заметил Ролстон, щелкая орехи, — так это почему они раньше не выяснили, кто это.

— На этот вопрос ответить нетрудно, — сказал Фретлби, наполняя бокал. — Здесь его мало кто знал, ведь он совсем недавно приехал из Англии. Я думаю, он и бывал-то исключительно в этом доме.

— Да, и вот еще что, — вставил сидевший рядом с ним Калтон. — Если вы находите в кэбе мертвого человека в вечернем костюме (а девять из десяти мужчин имеют привычку так одеваться по вечерам), если у него нет при себе карточек и если его имя не указано на белье, довольно сложно установить, кто это. Мне кажется, полиции нужно отдать должное за то, что она выяснила это так быстро.

— Это напоминает «Дело Ливенворта» и подобные романы, — сказал Феликс, который предпочитал самые легкие жанры литературы. — Ужасно захватывающе! Все равно, что собирать китайскую головоломку. Боже, я бы и сам не прочь сделаться сыщиком!

— Боюсь, если бы это случилось, — с улыбкой проронил мистер Фретлби, — преступники могли бы себя чувствовать в полной безопасности.

— Ну, я об этом не так уж много знаю, — благоразумно согласился Феликс. — Некоторые люди кажутся совершенно пустяшными, этакая пена в бокале, но если копнуть глубже, то все оказывается не так просто.

— Надо же, какое сравнение! — заметил Калтон, отпивая вино. — Но, боюсь, полиции будет гораздо труднее найти человека, который совершил это преступление. Я считаю, что это чертовски умный парень.

— Значит, вы не думаете, что его найдут? — спросил Брайан, очнувшись от задумчивости.

— Так далеко я бы заходить не стал, — ответил Кал- тон, — но ведь он не оставил после себя следов. А даже какой-нибудь индеец, у которого от природы чрезвычайно развита способность выслеживать, должен иметь хоть какой-то след, чтобы находить врагов. Можете поверить, — продолжил он, возвращаясь к теме разговора, — человек, убивший Уайта, не заурядный преступник. Взять хотя бы место, которое он выбрал для убийства. Безопаснее не придумаешь.

— Вы так считаете? — усомнился Ролстон. — Я бы сказал, что кэб, если он находится посреди улицы, не самое безопасное место.

— Именно это и делает его совершенно безопасным, — язвительным тоном возразил мистер Кал- тон. — Вы наверняка читали описание убийства Марра в Лондоне Томаса Де Куинси, поэтому должны знать, что чем более открыто и многолюдно место преступления, тем труднее изобличить преступника. В том джентльмене в светлом пальто, который убил Уайта, не было ничего, что могло бы вызвать подозрения у Ройстона. Он сел в кэб вместе с Уайтом, за время поездки не было никакого шума, который мог бы привлечь внимание, потом он сошел. Вполне естественно, что Ройстон доехал до Сент- Килда, не подозревая, что Уайт уже мертв, пока не заглянул внутрь и не прикоснулся к нему. А что касается человека в светлом пальто, он живет не на Паулетт-стрит, нет… И не в Ист-Мельбурне.

— Почему? — поинтересовался Фретлби.

— Потому что он не настолько глуп, чтобы подводить след к собственной двери. Он поступил так, как часто поступают лисы, — сделал петлю. Лично я считаю, что он либо сразу прошел через Ист-Мельбурн в Фицрой, либо вернулся в город через Фицрой-гарденс. В такое раннее время там никого не было, и он мог безнаказанно вернуться в свою квартиру, гостиницу или туда, где живет. Разумеется, это всего лишь предположение, которое может оказаться ошибочным, но понимание человеческой природы, которым наградила меня моя профессия, подсказывает, что я не ошибаюсь.

Все присутствующие согласились с версией мистера Калтона, поскольку казалось, что человек, который хочет скрыться, именно так и должен был поступить.

— Я вам вот что скажу, — обратился Феликс к Брайану, когда они шли к гостиной, — если типа, который совершил это преступление, найдут, ей-богу, ему нужно брать в защитники Калтона.

Когда мужчины вошли в гостиную, юная леди играла одну из тех отвратительных morceaux de salon[4], в которых берется безобидная мелодия и на нее нанизывается столько вариаций, что становится решительно невозможно различить мелодию среди бесконечного грохота восьмых и тридцать вторых нот. Мелодией в данном случае была «За садовой оградой» с вариациями синьора Тумпанини, а исполняла ее юная ученица этого знаменитого итальянского музыканта. Когда мужская часть гостей вошла в гостиную, пьеса игралась на басах с большим напором (то есть с надавленной педалью громкости) и с беспрестанными тремоло, которые своей пронзительностью старались поглотить мелодическую линию.

— Черт возьми, похоже, по садовой ограде лупит град, — сказал Феликс, направляясь к пианино, потому что увидел, что за инструментом сидит Дора Фезеруэйт, наследница, которой он оказывал знаки внимания в надежде убедить ее принять фамилию Ролстон. Поэтому когда прекрасная Дора оглушила аудиторию последним громоподобным аккордом с раскатистым переливом, как будто джентльмен, перелезавший через садовую ограду, споткнулся и рухнул в теплицы, в которых выращивали огурцы, Феликс поспешил выразить свое удовольствие.

— Какая мощь, мисс Фезеруэйт, — сказал он, усаживаясь в кресло и мысленно задаваясь вопросом, все ли струны пианино выдержали последний удар. — Чувствуется, что вы вложили в исполнение все сердце…

«И все мышцы», — прибавил он мысленно.

— Это все благодаря постоянной практике, — скромно ответила мисс Фезеруэйт, краснея. — Я провожу за фортепиано по четыре часа каждый день.

«Господи боже! — подумал Феликс. — Представляю, каково ее семье». Однако замечание это он оставил при себе и, вкрутив монокль в свой левый орган зрения, обронил только:

— Фортепиано повезло.

Мисс Фезеруэйт, не зная, что на это ответить, потупила глаза и покраснела еще больше, а Феликс, наоборот, с простодушным видом поднял взгляд на потолок и вздохнул.