— Всё! Всё, пошли к чёрту! Замолчите все! — бросила она в сторону гудевшей как шмели кучки чиновников позади неё.

Те уставились на женщину, замерев, как один. Виктория окинула взглядом рыцарей, быстро дыша. Всё её болезненно бледное лицо покрывали красные пятна, а на виске бешено билась толстая жилка.

— Нужно срочно убрать всё это до полудня! Сэр Леон, Эмиль… Короче, все, кто отвечает за стражу, забирайте всю пятую казарму и прочёсывайте город! Оставляйте за собой патрули человек десять, чтоб стояли хотя-бы до завтра!

Позади Виктории сидел какой-то щуплый мужчина с сивой бородкой и с доской в руках, на которой он разложил пергамент и быстро водил по нему пером, то и дело поправляя замявшийся край. Тут он перебил её, вскочил и сунул на трибуну бумагу.

— Распишитесь! За пятую казарму…

— Пошёл ты нах*р, козёл! — схватила она его за бороду и пихнула на пол. — Так! Третий блок, который по образованиям! Вы…

Она скинула перчатку, бросила её на пол и опёрлась на трибуну, растирая глаза и скрежетая зубами.

— Эта война!.. — вскрикнула вдруг она не своим голосом, перебив сама себя, — теперь это не просто на бумаге война, это настоящая война! И теперь каждая минута на счету! Я больше не собираюсь раздавать расписки, считая каждую долбаную железку на складе! Они сделали это, да? Напали на нас? Так мы нападём в ответ!

— Леди Виктория! — тявкнул тоненьким голоском лежавший на полу мужчина, выпучив жёлтые белки. Что-то в нём и вправду неуловимо напоминало козла. Но рыцарь даже не посмотрела на него.

— Если мы нарушим порядок, то всему придёт конец! Нет порядка, нет ничего… Ничего нет без порядка! — дрожа взвизгивал он.

— Теперь я порядок, я! — закричала надрывно Виктория, стуча кулаком по трибуне. — К чёрту всё!

— Что?! — взревел басом седой чиновник с непокрытой плешивой головой.

— Ты не ведаешь, что творишь! Ты рушишь власть, которую строили веками! Ты рушишь государственный аппарат! — надрываясь закричал дребезжащим тенором толстый старик в кафтане.

— Заткнитесь!

— Всё правильно! Виктория права!

— Правильно! — загудели вдруг рыцари.

Они сужали кольцо вокруг трибуны, поднимая вверх руки и размахивая кулаками.

— Ведьма! — вдруг завопил один из чиновников, в миг покраснев, как кумач.

На него тут же налетели какие-то люди и замяли. Завязалась потасовка, которая вскоре сместилась за колонны. Рыцари вывели нарушителей из зала, скрутив их в секунду.

— К чёрту вас, старикашки! Дайте это дело нам!

— Дайте войну выиграть, остолопы! — выкрикивал кто-то в зале.

— Да, да! Войну! — воскликнула Виктория, подхватив их. — Они не понимают, во что это выльется! Они не понимают, что на кону уже не один их драгоценный порядок, а весь город! — подхватила она, тыча пальцем в кучку чиновников позади. — Ну и пусть упиваются своими бумажками вместе с дохлым королём! Теперь это наша война!

— Да! — подхватила толпа, давясь подобно своре собак.

Казалось, своды дворца сотрясались от этого крика рыцарей. Ян толкнул Таситурна, и хорд опустил его на землю. Юноша опустил взволнованный взгляд, положив ладонь на лоб.

— Если так и дальше пойдёт, Лирдону конец, — проговорил он обречённо.

— Пусть и конец, — ответил ему Немо, стоявший рядом. — Главное, сделайте всё, что зависит от вас. Примите своё собственное решение. Плыть по течению, против или поперёк него — думать вам.

— К чему вы это говорите? — посмотрел на него Ян, прищурившись и приоткрыв рот.

— Всё, что говорится человеком в своём уме, имеет какой-то смысл.

— Остаётся надеяться, что вы в своём уме, — иронично ответил ему юноша.

— Иногда я сам в этом сомневаюсь, — едва заметно улыбнулся Немо.

Тут шум толпы начал сходить нет, и из тронного зала стал слышаться лишь голос Виктории, раздававшей указания сорванным голосом с нескрываемым задором, будто ей развязали руки.

— Будете слушать? — поинтересовался Немо.

— Нет, наверное. Вы не скажите, когда лучше прийти, чтобы поговорить с Викторией в более спокойной обстановке?

— В спокойной вряд ли. В любом случае, приходите к вечеру, когда люди разойдутся. А пока, я проведу вас через толпу.

— Спасибо.

Странники вернулись по пустынным улицам в дом. Таситурн сразу отправился на кухню, а Ян приземлился в кресло, по своему обыкновению уставившись в камин. Слова Немо не вылетали у него из головы.

— По течению, против или поперёк? — шептал он про себя, скованно обхватив голову руками.

Ему вспоминалось лицо Виктории, красное, изуродованное гневом. Вспоминались крики рыцарей, испуганные старики, жавшиеся в угол от этой дикой толпы. Рыцари как звери скалились, рычали и сверкали клыками, загоняя их в угол. "Дохлый король"! Отвращение к этому неуважению, к этим грязным и грубым бесчеловечным словам поднималось в душе Яна. Он, как Лирдонец, даже и помыслить не мог, что во главе города стоит такой жестокий человек. И самое страшное, что рыцари уважают её, смотрят как на пример, как на нового правителя. Все они ослеплены, они как снежный ком, катящийся по склону. Он не может остановиться, только набирая силу и катясь всё быстрее. И эта скорость только поддаёт масла в огонь, ком уже не хочет останавливаться, он хочет лететь дальше! А дальше только голые скалы и конец пути. Но как объяснить ему это? Как остановить снежный ком? Просто так сделать это нельзя. На это способна только внешняя, однако намного более мощная сила, во много раз превышающая силу самого кома. И этой силой должен был стать Ян. Один человек против толпы, против целой массы обладающих властью людей. Каждый из них больше Яна даже в частности, во всех смыслах. Это ведь абсолютное сумасшествие? Но как бы сказал Немо? Он говорил, что можно плыть против течения, можно вдоль, а можно и поперёк. Что не суть важен результат, сколько сам факт того, что ты принял свою позицию. Что ты хотя бы попытался преодолеть течение, не важно, получилось у тебя это или нет! Да, именно это он и имел ввиду!

— Теперь я понял! — прошептал Ян, многозначительно подняв палец вверх и не отрывая озабоченных глаз от камина. — Немо хотел, чтобы я сделал выбор. Тогда я сделаю его!

Из кухни раздалось тихое мычание. Ян вскочил с кресла как ужаленный, побежав туда.

— Иду! Уже иду! Я понял, Таситурн! Я всё понял!..

После полудня Ян и Таситурн долго сидели или ходили по дому, не зная, чем заняться. Юноша уже не мог терпеть, и, в итоге, путники отправились во дворец, не дождавшись вечера. Горожан на улице не оказалось. Но и без них они были даже более оживлёнными, чем обычно. То и дело туда-сюда ездили повозки, возя солдат куда-то небольшими отрядами. По обочинам ходили стражники в полном обмундировании, вооружённые мечами и алебардами, высоко задрав светящиеся лица. Иногда они весело переговаривались, упоминая сегодняшнее собрание. Видимо, Виктории удалось здорово их растормошить. Со стен домов люди в запачканных кровью и песком лохмотьях вытирали отпечатки, усиленно работая надетыми на палки тряпками и гремя вёдрами.

Путники пришли на площадь, увидев там нечто необычное. Возле дворца был разбит небольшой лагерь. Там стояли огромные серые палатки, состоявшие из нескольких комнат, а их окружали палатки поменьше. Люди разгружали телеги, вытаскивая из-под тряпок длинные ящики с какими-то пометками. Кто-то собирал в кучу сено для лошадей, раскиданное ветром, а кто-то этих самых лошадей привязывал в бревну, специально для этого горизонтально положенному на треноги. К этому месту двое уже тащили большую поилку. Неподалёку звенели мечи, лязгали доспехи и слышались крики и возгласы. Путники беспрепятственно вошли в этот лагерь, пройдя на самую его середину. Там на них налетел человек в стёганой куртке и синем плаще. Он уставился на них весёлыми удивлёнными глазами.

— Вы ещё кто такие?

— Мы к Виктории. Срочно.

— Ну пошли, — махнул рукой тот с усмешкой.

Он подвёл их к большой палатке, состоявшей из трёх круглых комнат. Стоило к ней подойти, как тряпки на входе поднялись, и из неё вышла Виктория с недовольным видом.