Проходит еще один час. Мы едем в горах по извилистым дорогам, вокруг ничего, кроме пыли и скал. Мы обгоняем набитый людьми автобус.

Кажется, что кондиционер в нашем грузовике выдувает горячий воздух. Я мечтаю о своем холодильнике и прохладном ветерке, который я чувствую, когда раздвижные двери моей кухни открыты. Знаю, что это может звучать глупо, но это правда. Твой мозг сходит с ума от жары. Мне надо сфокусироваться на чем-то другом. Это поможет мне не чувствовать тошноту.

Я думаю о том, что происходит здесь со всеми этими людьми – так много невыносимой печали. Я чувствую беспомощность. Эта ситуация – ад на земле, но люди… Люди волшебные и вдохновляющие. Они так усердно трудятся, чтобы выжить.

Мы проезжаем район с несколькими глинобитными домами и фруктовыми деревьями, которые, возможно, являются единственным источником дохода. Есть явные признаки того, что каждый район этой земли пострадал от засухи.

Мы обгоняем грузовик, полный спиленных деревьев. Им приходится продавать дрова. Один сотрудник говорит мне: «Понадобится семь лет, чтобы эти деревья выросли снова, и они будут расти только тогда, когда закончится засуха». Если только эти люди не получат финансовую помощь, появится еще один район людей без будущего. Мы проезжаем мимо лагеря для беженцев, который был закрыт из-за недостатка ресурсов. Они переехали в другой лагерь. Мы останавливаемся у снесенного лагеря. Я вижу несколько семей, которые остались и живут среди руин. Я вижу только женщин и детей.

Босые мальчики выбежали, чтобы нас увидеть. Они такие маленькие, но у них такая тяжелая печаль на лицах. Все они ужасно худые, их животы немного раздуты. Они играют на земле, где нет ничего, кроме острых камней и участков потрескавшейся сухой земли.

Мы даем им бутылки воды из холодильной камеры, которую взяли с собой в эту поездку. Я думала, что это глупо, когда они грузили ее на наш маленький самолет. Теперь я понимаю. В таких местах, как это, надо учитывать так много потребностей.

Мы видим идущую к нам группу женщин. Этот пустой лагерь выглядит как руины старой цивилизации.

Я спрашиваю одну из женщин: «Ничего, что мы сюда приехали?»

Она отвечает: «Почему нет? Бог должен присылать больше гостей».

Одна из женщин беременна. У нее на лице синие племенные татуировки, она носит яркие украшения.

Эти женщины говорят, что прибыли из Афганистана в 1979 году. Я спрашиваю, почему.

«Из-за войны с Россией. Мы покинули наши дома и орошаемую землю. Теперь, когда там Талибан, мы не можем вернуться». Они приглашают нас в маленькую комнату, где раскладывают старое пыльное стеганое одеяло.

Я спрашиваю, есть ли поблизости больница. Они смотрят на меня с выражением «Разве это возможно?».

Я замечаю маленького мальчика, который выглядит очень грустным. У него рваная одежда и большие глаза в слезах. Он изо всех сил пытается улыбнуться.

Я спрашиваю, знают ли они об Америке.

«Да, наши мужчины говорят, что Америка нам помогает».

Я спрашиваю, хотят ли они сказать что-нибудь Америке.

«Почему мы должны страдать?» «Почему мы в таком отчаянном положении?» «Мы благодарны Америке за помощь, но, пожалуйста, нам надо больше еды и воды, и мы хотим, чтобы больше не было смертей».

Мы спрашиваем, можно ли их сфотографировать.

«Нет, нашим мужчинам это не понравится». Мы понимаем. Но они просят нас сфотографировать детей.

Маленький мальчик кажется испуганным. «Он никогда не видел фотоаппарата».

Мы разговариваем о нехватке еды. «Моя семья может позволить себе только одну продовольственную сумку в месяц. Мы пытаемся научить наших детей меньше есть».

Женщина рассказывает, как ее одиннадцатилетний сын отправляется работать на месяц без выходных – тяжелый труд. Тяжелый труд за 8 долларов в месяц. Другой мальчик ушел собирать дрова для готовки.

«Мы не знаем, живы или мертвы наши сыновья».

«Мы чувствуем себя как в тюрьме».

«Мы благодарны вам за посещение».

«Нам кажется, что нас навестили наши сестры или матери».

«Мы благодарны, что вы приехали к нам, и мы будем молиться за вас».

У меня с собой было около 3000 рупий. Один доллар – 60 рупий. Я спросила сотрудников УВКБ, можно ли дать этим женщинам рупии.

«Да, если только мы объясним, что это не от УВКБ, иначе они будут думать, что деньги всегда будут доступны в будущем. Хорошо?»

«Да».

Они были так благодарны. Эти люди живут сегодняшним днем.

Они дают мне несколько бусин. Они хотят, чтобы я вернулась.

Но я не могу не думать: если я вернусь, может быть, через год, будут ли они еще живы?

Мы пообедали. Мы все были очень голодны. Не знаю, что я ела, но была рада этому.

Три вооруженных сотрудника в форме едут с нами. Два идут с нами, а третий остается стоять в кузове нашего грузовика.

Я не хочу спрашивать, почему необходимо их присутствие, но я предполагаю, что этот район может быть опасен и для беженцев. Лагеря расположены рядом с границей с Афганистаном и находятся под большей угрозой.

В лагере я встретилась с группой женщин, живущих здесь двадцать лет.

«Мы приехали во время первой войны».

«Мы состарились здесь».

Они раскладывают для нас коврики, чтобы мы сели и попили чай. Выходят маленькие дочери и садятся рядом с ними.

Кажется, женщинам нравится вышивать. Все изделия разные и прекрасны. Работа над каждым занимает три месяца. В Америке каждое изделие можно было бы продать за сотни долларов. Здесь (если им повезет и они смогут добраться до рынка, чтобы заняться продажей) они получат очень мало, эквивалент нескольких долларов.

В этом лагере женщин не учат никаким другим профессиональным навыкам, но они просят и надеются на будущее своих детей. Одна женщина сказала мне: «Я – третья жена своего мужа». По своему неведению, я не представляла, что в этой части мира у мужчин может быть много жен.

Они показывают мне маленький ручей в лагере. Они рады, что могут пить из него, когда кончаются запасы. Мне сказали, что этот ручей не является источником чистой воды, но засуха заставляет их пить из него из-за дефицита питьевой воды.

Уроки закончились. К нам бегут мальчики.

Они видят, что мы делаем фотографии, и хотят быть на них.

Мальчики гордились, что немного знают английский. Они постоянно говорили «Спасибо» и «Добро пожаловать» и много улыбались.

Они смеялись, когда один из нас случайно наступил в ручей.

Мы уезжаем, когда солнце садится. Небо чистое, а солнце ярко-оранжевое. Кажется, солнце здесь больше, чем во время других закатов, которые я видела в жизни. Я замечаю вывеску на маленькой глинобитной школе. На очень большой крашеной доске написано (в переводе):

Здесь все молятся пять раз в день.

Я также увидела много могил. Ветви с привязанными к ним кусочками ткани, легко развевающимися на ветру. Несколько высоких белых камней. Вижу женщин, собравшихся у могилы в углу. Думаю о потере. Думаю о своей семье.

Я замечаю нескольких козьих пастухов. Они несут прутья. Одному мальчику лет десять. С ним около двенадцати коз. У них лохматая черная шерсть. Замечаю нескольких человек, спящих под одеялами. Между 12 и двумя часами дня многие спят, чтобы избежать самой жары.

Этим утром мы посещаем Лоралай. На территории лагеря мы заходим в школу, созданную организацией «Спасем детей».