Завтра я увижу новые лица. Завтра мне придется делать больше.

Я больше не хочу писать. Я чувствую тошноту.

Я на пути в Цюрих, Швейцария. Моя следующая остановка – Танзания, но я не могу вылететь туда с Берега Слоновой Кости, так что на два дня останусь в Цюрихе. Было пять контрольно-пропускных пунктов. Сумки каждого осматривали с фонариками на столах рядом со взлетно-посадочной полосой. Наши тела проверили металлоискателями. Интересно, о чем беспокоится служба безопасности.

Здесь, в Цюрихе, я остановилась в отеле Dolder Grand на озере.

Все пахнет апельсинами и ванилью.

На земле лежит снег.

В лобби я увидела маленького мальчика и подумала о грязном маленьком африканском мальчике, который нес воду на голове, потея и изо всех сил стараясь удержать равновесие.

Оба невинные, милые маленькие мальчики, просто в разных частях мира. И они вырастут такими разными.

Кто решает, где мы родимся, какой будет наша жизнь и почему?

Ничего не могу поделать, засыпаю. Я не осознавала, насколько устала.

Я вылетела из Цюриха и направляюсь в Дар-эс-Салам, Танзания.

Мы собирались сесть во второй самолет до рассвета, но система громкой связи не работала, так что мы не были уверены, в какое время взлетит самолет.

Ожидая посадки, я между делом знакомилась с новыми людьми, когда ко мне подбежал сотрудник УВКБ. «Нам надо бежать!» Человек, который взял наши билеты, ругал нас за то, что мы опаздываем. Я извинялась. Я подумала, что он не собирается доносить на нас.

Это был очень старый винтовой самолет. Полет, который в норме занял бы тридцать минут, занял три часа. Мы приземлились на грунтовую дорогу посреди прекраснейшей зеленой земли. Солнце встало.

Затем была поездка продолжительностью два с половиной часа в штаб-квартиру рядом с лагерем беженцев. Мне сказали пристегнуть ремень, «чтобы не очень сильно болтало».

Сегодня праздник. Я не знаю, по какому поводу или чему он посвящен, но как бы там ни было, здесь празднования кажутся хорошей идеей.

Некоторые говорят, что не понимают, почему, едва-едва имея достаточно еды и всего необходимого для выживания, люди что-то продают, чтобы купить непрактичные вещи на свадьбу или день рождения. Но ты осознаешь, что ради этого они выживают. Они не приберегают и не ждут прихода какого-то волшебного дня, когда все наладится. Им приходится каждый день жить сегодняшним днем, что стоило бы делать и нам всем.

Мы приехали, не зная, где мы остановимся и есть ли для нас какая-нибудь еда.

Мы пошли на рынок. Я чувствовала себя неуютно, потому что могла купить еду. Рынок был таким грязным и бедным. Я беспокоилась о гигиене. Безопасно ли есть эту еду? Я купила бананы и буханку самодельного хлеба.

Сложно все время видеть людей, привыкших жить в такой нищете.

Мужчина делает сандалии из старых покрышек.

Вдруг я подняла глаза и увидела мужчину, чьи руки были привязаны к козе. За ним шла толпа людей, человек сорок, включая детей. Они окружали его с обеих сторон. Он был окровавлен и изможден. Я поняла, что у некоторых людей в руках палки. Кто-то ударил мужчину по спине. Толпа рассмеялась. Дети улыбались. Его ударили снова. Меня замутило.

Я нашла человека, с которым была. «Они бьют этого мужчину. Что они делают? Что происходит?»

Он посмотрел на них, когда они шли мимо, и попросил стоявшего рядом местного объяснить.

«Он украл козу, и его ведут в полицию».

Мы решили идти обратно.

Мы разговаривали о законе. Мы разговаривали о том, что иногда лучше уладить проблемы в общине согласно «закону племени», но иногда подобное становится настоящей проблемой.

Даже мужчина, с которым я была, никогда не видел этого раньше – чтобы вора наказывали подобным образом.

Сейчас я в квартире (или компаунде, как они это называют) полевого сотрудника. Полевого сотрудника зовут Александра, она живет в одном из домов на огороженной охраняемой территории. Квартира очень скромная, там только то, что необходимо, – кровать и радио.

Здесь распылили спрей от москитов. В комнате остался очень сильный запах.

Она сказала мне почистить зубы с водой. Вода может быть мутной и коричневой. Но принимать душ не опасно.

Она ушла с несколькими другими. Они оставили рацию. «В случае, если тебе понадобится помощь, набери 5354». Они не шутили, но я также знала, что они не оставили бы меня одну, если бы действительно были причины для беспокойства.

Но дело в том, что я сомневаюсь, что если что-то меня обеспокоит, я сохраню достаточно разума, чтобы позвонить.

Я посмотрела, где она хранит ножи.

Но я знала, что даже если и схвачу нож для защиты, то после этого просто убегу.

Я проснулась от звуков грохочущих грузовиков, петухов и других птиц.

Кажется, голоса звучат прямо за моим окном. Это всего лишь оконная сетка, так что все, что движется мимо, очень шумит. Не знаю, какой язык я слышу. Я слушаю, а солнце встает. Потом раздается стук, это означает, что пора вставать.

Некоторые сотрудники в лагере беженцев работают семь дней в неделю, меняясь каждые два месяца. Многие полевые сотрудники УВКБ в выходные не работают, хотя официальных рабочих дней нет, что связано с трудоемкостью и непрерывностью работы по защите беженцев и содействию им. VARI (Добровольный отпуск для преодоления отчужденности) предназначен для снятия кумулятивного стресса международного персонала, отправленного в очень отдаленные и изолированные места службы. Сочетание экстремальных факторов влечет за собой необходимость время от времени отдыхать от психологического и физического стрессов, вызванных рабочей обстановкой. Сотрудники со всего мира по очереди уходят в пятидневный отпуск VARI, отработав два месяца на одном из этих мест службы. MARS (Обязательный отпуск для снятия стресса) предназначен для тех, кто служит в самых стрессовых и опасных районах.

Мы с Александрой разговаривали за завтраком. Мы пили кофе с сухим молоком (как обычно) и ели хлеб. Она была рада предложить мне джем.

Александра рассказала мне о трехлетней девочке, которая была изнасилована.

УВКБ работает над законодательными актами, чтобы проследить, что этот человек будет наказан. На то, чтобы добиться справедливости для этих детей, уходят годы. Как они говорят, «просто руки опускаются».

Мы ехали по и так ужасной грунтовой дороге, которая стала еще хуже из-за дождей. Очень многие застряли на пути в лагерь Ньяругусу.

Здесь находятся пятьдесят три тысячи беженцев, все из Конго, между ними надо распределить продовольствие, которое привозят два раза в месяц.

Каждый месяц здесь рождаются 250 детей.

Всех, кто отбился от членов своего племени, привозят сюда. Здесь воссоединяются семьи.

Число людей все время растет.

Из-за недостатка финансирования продуктовые пайки все время сокращают. Каждый получает меньше, чем обычно.

Система очень сложная.

Моя первая работа – быть четвертой в цепочке, помогая передавать огромное количество больших сумок группам людей.

Я занималась семьями из пяти человек. Дети были в возрасте от одного года до десяти лет.

Мы не могли раздать кулинарный жир, потому что грузовик, который вез его в лагерь, застрял на размытой дороге.

Я обедала с членами Христианской программы помощи и развития (CORD).

На обед были капуста, вода, рис и бобы. Я была голодна.

Местные беженцы, которые изготавливали музыкальные инструменты, захотели поиграть для нас.

И пока мы ели, мы слушали музыку.

Я увидела маленького мальчика, лет трех-четырех, который залез на дерево, чтобы видеть, что происходит в толпе.