Вдруг идея о том, чтобы снять эту грязную кофту, расстроила меня. Она служила мне одеялом. Я не хочу счищать или смывать то место, где побывала.

Эти три недели были для меня новым миром, совершенно особенным временем, я изменилась. Мне нравится то, какой я там стала.

По этой причине, снимая кофту, я почувствую, что отрываю себя от всех людей, мест…

Мальчик на земляном полу, держащий свои ноги.

Восьмилетняя девочка с братом-младенцем на руках.

Мужчина в лагере для инвалидов, смотревший мне в глаза и рассказывавший свою историю.

Образы сменялись как слайд-шоу, появлялись их лица, их босые ноги.

Я не знаю, что я чувствую. Я никогда не была так полна чувствами.

Сейчас мне надо поспать.

Так легко и тяжело чувствовать себя виноватой, уезжая.

С этого момента, где бы я ни была, я буду помнить, где они.

Итак, я опять в пути, направляюсь в Камбоджу через Женеву. Я уехала из дома примерно час назад.

Я вдруг понимаю, как безопасен мой дом. На этот раз я знаю, что увижу, и знаю, что также будет много того, о чем я не имею представления, но вот-вот открою для себя.

Я чувствую смущение, понимая (и признавая), что после Африки смогла вернуться к своей жизни. Я знаю, что смогла сделать это, потому что оставалась на связи и продолжала пытаться помогать на расстоянии. Но как легко звонить, отправлять письма и перечислять деньги из своего безопасного и комфортного дома.

Возможно, я думаю, что должна была бы чувствовать вину за то, что могу приезжать и уезжать из этих мест, когда у других нет выбора. Я знаю одно. Я знаю, что теперь все стало для меня более ценным. Я так благодарна за свою жизнь.

Я продолжаю чувствовать себя в долгу перед этими людьми по всему миру. Я хотела им помочь, но с каждым днем все больше и больше осознаю, как они помогли мне.

Я пишу при первом свете утра, которое только что началось. Шторка приподнята только на моем иллюминаторе. И только чуть-чуть. Все в самолете спят.

Я не могу спать. Я буду в Цюрихе через пять часов, потом понадобится еще несколько часов, чтобы добраться до Женевы.

Через несколько часов после прибытия я встречусь с Верховным комиссаром ООН по делам беженцев. Это будет большая честь, как была бы встреча с любым, посвятившим свою жизнь помощи другим. Будь то тот, кто помогает миллионам людей из стран всего мира, замечательный родитель своего ребенка, внимательный учитель своего класса или просто хороший друг – в этой жизни они все одинаково важны. Когда они говорят «Каждый может изменить мир к лучшему», я верю, что это правда.

У меня есть много вопросов к Верховному комиссару.

Как получилось так, что в сегодняшнем мире, со всей нашей информированностью, возможностями и ресурсами, более 800 миллионов человек каждую ночь ложатся спать голодными?

Сколько еще будет продолжаться ситуация с беженцами из Руанды? Сотни тысяч людей были вынуждены покинуть свои дома и не получают должного внимания и убежища.

Я не буду просить его ответить на эти вопросы. Я знаю, что ресурсы УВКБ ограничены. Я знаю, что все, что я скажу, вызовет недовольство и у него, но, возможно, он поможет мне понять, каким образом повстанцы в Сьерра-Леоне могут совершать такие жестокие нападения, отрезая конечности у тысяч и вынуждая десятки тысяч покидать свои дома.

Почему эти повстанцы не сталкиваются с достаточным противодействием, которое лишило бы их власти? Кажется, предприняты некоторые шаги, но похоже, этот процесс может длиться годами, оставляя многих в статусе беженца.

Многие беженцы – жертвы войны (политической, религиозной) и других форм преследования. В первоначальной неразберихе бегства и поиска безопасности в другой стране большинство жертв теряют практически все права и все, чем владеют, что является краеугольным камнем любого цивилизованного общества: свои дома, личные вещи, школьное образование и здравоохранение, близких членов семьи и друзей, а иногда и свое самосознание.

Какими бы хорошими ни были лагеря, они предоставляют только самое необходимое для простого выживания людям, которые были бы обречены. Но на самом деле лагеря – это лагеря.

Стены, которые их защищают, также отгораживают их. Арендованная земля, на которой они находятся, – часть земли, где живет местное население, часто недоброжелательное, считающее их обузой. В некоторых случаях по отношению к ним проявляют такую жестокость, что беженцы вынуждены вновь отправляться в путь. Иногда им приходится возвращаться на опасную для них родину.

Небо за окном моего отеля чистое и голубое. Я только что вошла в отель и получила факс. Это было сообщение от Лун Ун. После обсуждения моей любви к Камбодже и моего ужаса от тамошней ситуации с противопехотными минами я получила письмо от Лун и ее книгу «Сначала они убили моего отца». Прочитав ее, я волновалась, разговаривая с ней. Она стала моей героиней. Я связалась с Фондом американских ветеранов войны во Вьетнаме (VVAF), где она является докладчиком Международной кампании по запрещению противопехотных мин. Факс сообщает о возможности посетить реабилитационную клинику Хьен Хлин. В нем также говорится, что завтра она полетит из Бангкока в Пномпень на том же самолете, что и я.

Она пишет: «Как чудесно впервые встретиться у ворот в Таиланд!»

Она рассказала мне о Баттамбанге. Это была родная провинция ее бабушки и матери, там родились многие ее дяди, тети и двоюродные сестры и братья. Она не была там с тех пор, как ей было три или четыре года.

Она также пишет о том, что хочет вместе со мной посетить Организацию жизнеобеспечения в опасных зонах (HALO).

HALO Trust – неполитическая, нерелигиозная НПО (неправительственная организация), которая специализируется на устранении опасных остатков войны.

За последние восемь лет сорок три сотрудника HALO были убиты или искалечены, и посредством этой жертвы были спасены многие тысячи жизней. Организация занимается исключительно обезвреживанием мин, а не политической кампанией против их создания и применения.

Сейчас всего семь вечера. Последние пару часов я провела в штаб-квартире УВКБ.

Меня все еще удивляет их самоотверженное отношение к своей работе.

Меня отвели на цокольный этаж. Именно там они собираются в случае чрезвычайных ситуаций. Именно туда они идут, когда надо решить проблемы как можно быстрее. Им очень часто надо быть на связи друг с другом, чтобы помочь множеству людей всего за несколько часов.

Там была Элба. Пять месяцев назад мы познакомились в Сьерра-Леоне. Тогда она показала мне фотографии своей семьи и сказала, что хочет проводить с ней больше времени.

Помню, как она рассказывала мне об одном Рождестве, когда она неожиданно и оперативно (в течение семидесяти двух часов) должна была собраться и отправиться жить в Африку, чтобы разрабатывать планы для организаций и программ, чтобы помочь справиться с чрезвычайной ситуацией.

Теперь она в Женеве и готовится к следующей миссии. Думаю, что пока происходят чрезвычайные ситуации и она знает, что может помочь, она не сможет повернуться спиной или слишком долго оставаться дома.

Ты понимаешь, что здесь так думает каждый.

Они добровольно отправляются в любой уголок мира, чтобы помогать другим. Они попадают в опасные ситуации, их избивают, насилуют, даже убивают (как случилось с некоторыми).

По отношению ко мне и другим они проявляют доброту – мягкость и сострадание. Все они были свидетелями страшнейших страданий в мире. Они знают, что такое потеря и смерть, но они знают и ценность дружбы и надежды. В самый тяжкий час они должны полагаться друг на друга.