С тех пор как они здесь, было несколько происшествий: их задерживала полиция и обвиняла в сотрудничестве с вооруженными формированиями, «потому что мы колумбийцы». Полиция говорит, что беженцы создают проблемы в городе.

«Мы можем подтвердить, что они профессионалы. Полицейские понимали, что мы не преступники, и отпускали нас. Но мы все равно боимся. Мы слишком близко к границе и понимаем, что неподалеку есть вооруженные формирования».

Все истории разные, но в них есть общее: угрозы со стороны вооруженных формирований. Один человек двадцать лет работал делопроизводителем в правительственном учреждении. В последние два года он начал получать угрозы. И вооруженным формированиям, и партизанам нужны были справки и сертификаты.

«Они вынуждают тебя помогать одним, потом обвиняют в помощи другим», – говорит он.

Мне дали напиток. Меня предупреждали о плохом качестве воды, но я решила, что лучше заболею, чем буду невежливой. Рене тоже пьет.

Мы сидим с одним из отцов. Он перешел границу с тремя детьми за три дня и две ночи. Дети боялись?

«Да. Нам пришлось пройти через множество пропускных пунктов – три партизанских, три вооруженного формирования. На последнем забрали наши документы. Теперь перейти границу легально было тяжело. Мы неожиданно остались без документов, то есть мы теперь были нелегалами. У нас все еще остаются три сестры в Колумбии. Одна работала медсестрой, нам недавно сообщили, что ее забрали партизаны. Мы говорим людям, что мы – беженцы под защитой УВКБ. Это помогает. Помогает защитить наших детей».

Другой мужчина говорит: «Нам пришлось уехать из-за постоянного конфликта между партизанами и вооруженным формированием».

Он начинает плакать, наконец, говорит: «Я был вынужден оставить семью – троих детей. Им угрожают».

Партизаны угрожали взорвать дом, где находятся дети. Он ищет помощи, чтобы привезти их в Эквадор.

«Я хочу рассказать вам все, что вы не знаете о военных убийствах: автобусы останавливают, людей выводят и убивают. Дети травмированы бомбежками, становятся жертвами перекрестного огня».

Он начинает говорить, потом останавливается и плачет.

«Я был связан, и они собирались убить меня. Я не хочу это вспоминать. Я привез с собой двух детей, потому что они хотели их мобилизовать. Я врач, и я отказался работать на партизан. Они угрожали мне. Мне есть, что сказать еще, но это так унизительно. Я хочу прекратить».

Мы благодарим его. Они с Уильямом на минуту обнимаются. Оба мужчины – отцы и могут понять боль друг друга.

Мы говорим с Энн о том, как УВКБ может помочь его семье в Колумбии – детям, которые вынуждены были остаться. Что, если они смогут добраться до офиса в Колумбии, а потом мы поможем перебраться оттуда сюда? Да, может быть, но им надо найти способ туда добраться. Хотя многие люди боятся усиления войны, вновь избранный президент Урибе говорил о новых мирных инициативах. Пока еще не совсем понятно, что произойдет в Колумбии в ближайшие несколько месяцев. Борьба, которая продолжалась сорок лет, может стать хуже перед тем, как станет лучше. Последняя схватка – может быть, война? Кто их поддержит? Сколько это продлится? Что произойдет с людьми? С семьями, которые окажутся в гуще этого? Когда уже почти два миллиона перемещены?

Заключительное примечание: Лайонелло, Тоби и я планировали поездку в Панаму, чтобы посмотреть на ситуацию в Колумбии с другой границы. Но когда я готовила этот дневник к печати, я получила сообщение, что ситуация уже ухудшается, поэтому ехать слишком опасно.

Завершающее замечание: багаж Лайонелло наконец-то прибыл в последний день.

Устав ООН начинается со слов «Мы, народы». Это одна из прекраснейших вещей, которые я когда-либо слышала. И это именно так. Жизнь, которая проводится вместе, всеми народами мира, защита нашей истории, наших культур и обучение друг у друга.

Беженцы – семьи и отдельные люди, которые в точности такие же, как мы, но они не имеют той свободы, которая есть у нас. Их права человека нарушены.

Управление Верховного комиссара ООН по делам беженцев заботится о более чем 20 миллионах человек. Около 8 миллионов – дети. До восемнадцати лет.