— Поздравляю тебя с премией! — улыбнулась девушка, оказавшись рядом с Блайдом, и поцеловала его в щеку.

— Поехали? — единственное, что уточнил он. И каких-то двадцать минут спустя они оба стояли на пороге его квартиры. Джулия топталась в коридоре, бурно описывая события вечера. Блайд, не шевелясь, смотрел на нее, молчал, а потом заявил: «Сними парик и линзы! Мне кажется, что не с тобой говорю!» — после чего заставил еще и переодеться. Джули с удовольствием скинула с себя строгое вечернее платье, облачилась в удобную и знакомую майку парня. Единственное смущающее обстоятельство — чулки. Их девушка так и не решилась снять, из лени — «Обратно надевать долго!» — подумала она, не учтя длины майки. И стоило ей выйти из гостевой комнаты, где Джули переодевалась, как смущение перешло на Эрика. Он рассматривал ее ноги, кружева, выглядывающие из-под растянутой домашней футболки, размышляя: «В такое ее обрядили для Хьюза?!». Мысли в едкой злобной тональности прерывались яркими фантазиями, которые перешли в реальность, когда девушка мыла кружки после традиционного испития какао.

— В общем, мне повезло! — закончила свою речь она, оборачиваясь к парню лицом, чтобы попросить полотенце. Эрик оказался прямо перед ней, взял за руки, обтирая, потом придвинулся так близко, что у Джулии дыхание перехватило. Но он всего лишь бросил полотенце на стол позади нее. А когда вернулся в прежнее положение, воздух между ними стал тягучим, теплым, наэлектризованным. Блайд прикоснулся к губам гостьи мимолетным поцелуем, зная, что она не оттолкнет его — посчитает это «дружеским жестом», ведь подобное они уже проходили — спишет на глупый порыв. Вот потом, главное — не дать ей опомниться — целовать и целовать, не останавливаясь.

Простой и хитрый план удался. Джулия отвечала требованию его губ достаточно долго. И все же она попыталась отодвинуться, пробормотав хриплым голосом:

— Прошу тебя… Не надо!..

Далее прозвучало то, что Эрика удивило:

— У меня ноги немеют!

Подавив желание рассмеяться, он ни на секунду не прекращая целовать ее, поднял и усадил на стол. В пылу страсти Блайд сделал глупость, оборвавшую трепетное мгновение. Он сказал:

— Если тебе не удобно, можем перебраться на диван или кровать…

Волшебные слова произвели отрезвляющее действие. Джулия оттолкнула разгоряченного парня от себя, спрыгнула со стола и, ругаясь, прошла в гостиную. Плюхнулась на диван и включила телевизор. По ее поведению, позе, Блайд сделал вывод — подходить и приставать противопоказано для здоровья. Так что, притворившись, будто ничего не было, он присоединился к ней смотреть фильм. Успокоившись, Джулия стала умащиваться удобнее. В итоге, спустя полтора часа она снова оказалась в объятиях музыканта. Они оба лежали на диване и пялились в экран телевизора. Впрочем, Эрика кино совершенно не привлекало — детектив, который крутят уже четвертый раз в этом году. А вот прижимающаяся к его боку девушка — очень даже интересовала. Он коснулся ладонью ее щеки, заставив оторвать взгляд от монитора. Очертил линию брови, носа, губ, спустился к подбородку, к шее…

— Не делай так! — мольбой сорвалось у нее.

В глазах Джулии дрожали огоньки, живописно открывая все спрятанные тайны.

— Как? — коварно усмехнулся Блайд и провел линию, остановившись на ложбинке между грудей, заметив, как девушка прикрыла веки. Получив самое честное признание, он навалился сверху, прижав ее к себе. Эрик наслаждался капитуляцией строптивой девушки, ощущая, как крепко тонкие руки обхватили его плечи, как жадно притягивают, как будоражит кровь ее прерывистое дыхание, а ножки, обтянутые чулками, требовательно придерживают его бедра. Она сгорала от прикосновения теплых ладоней, скользивших под тканью футболки. Длинные пальцы то нежно, то жестко массировал кожу, пробирались все выше от талии к груди, задирая мешающую майку. Джули с ума сходила от желания почувствовать прикосновение его обнаженного тела…

И тут раздался спасительный щелчок предохранителя, возведенного в разуме. Все еще дрожа в руках парня, она попыталась вырваться и свалилась с дивана. Блайд пребывая в путах сумасшествия, овладевшей им страсти, туманным взором оглядел девушку, отползающую к стене. Осознав, что его опять остановили на самом интересном, парень разозлился. Он уперся головой в подушку, прошипев:

— Ну почему ты хоть раз не можешь уступить мне? Почему ты не можешь хоть раз сдаться?

— Я не могу, — прохрипела Джулия, забиваясь в угол.

— Ты же хочешь этого! Я же вижу, чувствую! — серые глаза снова обратились к девушке. А у нее начиналась истерика.

— Прости. Не хочу чтобы на следующий день стать для тебя такой, как прошлые твои… И не хочу потом врать Генри и Саре… — заикнулась она, и Блайда понесло:

— Врать? — вспылил он. — Разве ты сейчас не лжешь им? Кто из них знает, что ты здесь, в моей квартире? Никто!

Правда. Чистая правда. Болезненная, ранящая правда…

Джулия едва удержалась от слез. Поднялась, ушла в гостевую, переоделась.

Когда она покидала его дом, музыкант сидел спиной к двери и как ни в чем ни бывало смотрел телевизор. Словно и не было в помещении никого, кроме него…

Прошло четыре дня. Генри обрадовал Джулию, пригласив для работы с ней группу. Талантливые ребята первое время пугали девушку. Особенно тем, что постоянно поправляли ее во время записей. Но хуже всего было, когда они улыбались, заверяя: «Все хорошо» — а за спиной обсуждали. Она несколько раз подслушивала их разговор и учиняла… разбор полетов, расставляя точки над «i» по законным местам. Как ни странно, но деловитость, серьезный подход к работе, умение защитить себя — подействовали. Коллектив более слаженно, сплочено заработал. Но Джулии не стало от этого легче. Внутри словно высушило душу. Тупая и неумолимая усталость заставляла демонстрировать врагам и друзьям клыки, отпугивая от себя. К детям из Центра она приходила, отбрасывая грызущее ощущение, оставляя его за порогом. Тем не менее, Джош всегда подмечал происходящее с ней.

Блайду жилось не лучше. Домой ему возвращаться не хотелось, но и в студии казалось душно. Он метался от одного интервью к другому, от фотосессии к репетиции, не позволяя себе отдыхать. Роберт наблюдал за ним, видел, как иногда, когда появлялась свободная минутка, его друг прячется где-нибудь в уединенном уголке и пьет кофе или курит, уставившись в одну точку. Вид при этом у него был крайне мрачный.

— Я знаю, кто подымет тебе настроение! — подошел менеджер, присев рядом. — Джулия!

— Вряд ли! — сцедил сквозь зубы певец.

— Поссорились, — догадался Роб. — Мириться не собираешься?

— Нам не о чем разговаривать! — заявил Блайд, бросив сигарету недокуренной.

— Да? — оскорбился менеджер, предпочитая оставить нервного коллегу в одиночестве. — Мне кажется, есть о чем! К примеру, куда делась твоя душа! Может, подскажет, где ее найти. А то ходишь, как живой труп и орешь на всех!

Последнее он бормотал уходя, но Эрик слышал. Пусть и не придал этому значения, однако вечером, неизвестно как, оказался на пороге детского Центра. Помялся на ступеньках, сомневаясь в причине своего пребывания здесь, а потом… Меган открыла двери, устав ждать его решения. Она улыбнулась и намекнула, что у кое-кого еще идет занятие. Блайд молча поднялся по ступенькам, прошел по коридору и притаился напротив классной комнаты у стены, заглянув в окошко. С той стороны было темно, по потолку кружились звезды, а дети сидели кругом на полу и пели. Некоторые ученики, пользуясь покровом сумерек, коварно спали, игнорируя занятие. Хотя преподаватель и не собиралась их бранить за это.

Когда стихла песня, включился свет, и дети разошлись, Эрик не спешил войти. Ждал. В комнате остались всего трое человек: Джулия и ее двое верных помощников — Джош и Дориан.

— Ты устала? — допытывался любимец девушки.

— Ну что ты пристал? — возмущалась она, пытаясь разобрать сложный механизм проектора. — Нет. Просто… Не знаю… Мне не по себе немного.