— Вот не верю, что ты только что это сказал! — пока тихий голос предвещал грандиозный скандал с хлопаньем дверьми, пощечинами и прочими милыми атрибутами.

— Что я такого сказал? — встрепенулся Эрик. — Ну подумаешь, поцеловал? С кем не бывает? Со мной ты тоже целовалась и ничего! Пережила. И с Шоном целовалась… Большинство в шоу-бизнес через постель попадают. У тебя этот процесс немного сошел с дистанции.

Джулия крепко сжала кулаки. Неистовый огонь ненависти горел в зеленых глазах, предавая им темные оттенки. Эрик прикусил язык, сам не понимая, зачем наплел всю эту чушь, отчего его тоже разбирала злость.

— Ушам своим не верю! — прорычала переходя на тон выше девчонка. — Я готова выцарапать тебе глаза за такое! Ты — это одно! Шон сам полез целоваться и получил по физиономии. Но… Неужели ты, кретин недобитый, считаешь, что я вот так переступлю через все? За кого ты меня принимаешь? А чего я вообще с тобой разговариваю, дебил!

Она внезапно возвысилась над музыкантом. Стрельнула на прощание злыми глазищами и со всей накопившейся дури (а имелось ее у Джули не мало), дернула дверь, лупанув ею Блайда по спине. Тот хотел броситься за гостьей, окликнул по имени, но она даже слышать его не хотела, не говоря уж о том, чтобы видеть.

Убедившись, что незваная гостья ушла, спальню Эрика покинула Эвридика. Набросив на себя куртку, она остановилась рядом с замершим на пороге квартиры парнем. Он буравил взглядом двери лифта.

— Зря ты так с ней! — заключила любовница.

— Тебя забыл спросить! — рыкнул музыкант.

— Может быть! — не обиделась она. — Я пойду! Мне здесь делать нечего, пока в твоих мыслях только одна женщина. И это не я… И даже не музыка! Пока!

Махнув рукой перед отрешенным лицом парня, Эвридика не спеша, грациозной походкой прошла к лифту. Блайд хлопнул дверью. Он еще долго не мог прийти в себя. От новостей, идиотской перепалки, возникшей на ровном месте, судорогой схватило сердце. Он отчаянно пытался успокоиться, бесцельно бродил по квартире, разговаривал сам с собой, потом остановился около магнитолы и сунул в нее диск, который до этого сжимал в руке.

Легкая бодрая музыка разлилась по комнате волнами. Знакомый чистый голос ворвался в разум, заполняя его стихотворными строчками песен. Блайд уселся на диван, запрокинул голову и придирчиво рассматривал потолок.

Сегодня их ссора принесла больше боли, чем воодушевления, как от прошлых «насыщенных диалогов».

Сначала он решил — ну и ладно! Кому от этого плохо? А потом пришла пустота…

Блайд решился набрать номер и помириться. Но упертая украинка не подымала трубку — чего и следовало ожидать.

«Упертая!» — выдохнул парень. Однако следующие попытки примириться также окончились провалом.

Пару раз он видел ее в студии. Джулия хранила молчание и связываться с музыкантом не желала. Вела себя чересчур холодно и нарочито отстранено, уверенно изображая гордую незнакомку. В такие моменты Блайд ловил на себе один-два убийственных взгляда, и Джулия покидала помещение вместе с Честером. Когда тому хватило фантазии заикнуться о странности подопечной, то на него посмотрели так, будто он являл собой не всемогущего менеджера, а червяка земляного, мерзкого и слизкого, при этом помышляли о поисках лопаты, которая смогла бы прекратить его жалкое существование методом расчленения.

— Ты обычно себя спокойнее ведешь… — Оглянувшись на нее, заметил Чес.

— Ни слова больше! Ясно?

Норфолт думал, что отвратительное настроение Джулии пройдет само собой. Однако глубоко ошибался. Она шипела на всех и вся еще три дня к ряду. Генри перепадало больше других. На него она срывалась, только тому стоило переступить порог студии. Джеймс хватался за голову, впервые боясь вмешаться в процесс записи. Когда Джулия орала на собственного продюсера, менеджер не знал куда деваться: бежать за успокоительным для друга или уводить прочь психованную певичку. А в ходе беседы между Генри и Джули открыл для себя новость, сообразив, по какому поводу весь сыр-бор развернулся. Оказывается, продюсер имел свойство полезть целоваться к девушке, а она такого стерпеть не могла. Разъяснив себе в чем суть скандала, Честер задался новым вопросом: причем здесь Блайд? Но отыскать ответ ему не удалось. Потому что уже на следующий день…

Джулия шла следом за Чесом по коридору, и он спиной ощущал ее пылающий взгляд, выжигающий на пояснице фразу «Все мужики — сволочи!». Так что, когда его отвлек звонок, он воздел Богу благодарность и, попросив девушку подождать в студии, слинял поближе к лифту, а оттуда в кафетерий, чтобы за разговором по сотовому успеть выпить чашку кофе.

Джули невразумительно буркнула, а потом исчезла, украденная кем-то. Этот таинственный похититель втащил брыкающуюся девчонку за дверь, на лестничную площадку, а оттуда на самый верх многоэтажного здания, где обычно проводились тайные собрания двух друзей.

— Чего тебе надо? — психовала девушка, и если б была дикобразом, то все ее иголки стояли бы дыбом, вонзаясь в загребущие руки парня.

— Джул, — улыбнулся Блайд. — Прости меня!

— Разве тебе нужно прощение какой-то там подстилки? — с психу выдала она, вперив грозный взгляд в парня.

— Я ничего о тебе плохого не говорил! — рассердился он. — Хватит считать меня ублюдком только из-за того, что я…

Он устало опустил голову. Надоело спорить. Эрик прекрасно знал, что доказать девчонке ничего не сможет. Но она, на удивление, молчала. Стояла рядом и смотрела на него.

— Ты знаешь, что ты — балбес? — наивно и тихо поинтересовалась девушка, и тут увидела его левую руку, украшенную пластырями. — Что это такое?

Резкое изменение тона, смахивающее на вопль, напугало музыканта, и он спрятал поврежденную руку за спину. Но от Джулии ничего не утаишь, и она все равно обошла его. Ухватила за ладонь, вынудила сесть на ступеньки и принялась рассматривать пластыри, нежно поглаживая кончиками пальцев царапины парня.

— Где ты поранился? — потребовала она ответа.

— Пытался приготовить ужин! — признался Блайд.

— Ты действительно балбес! — заключила она.

— Возможно, — согласился он. — Я слушал твой альбом. Мне понравилось. Но тебя там мало. Чужой образ.

— Знаю, — вздохнула девушка. — Саму не радует.

Джули положила голову Эрику на плечо. Он не возражал. Улыбался — момент примирения как-то незаметно наступил. Та жгучая, трепещущая бабочкой внутри него пустота, пропала. Стало спокойно.

— Мистер Сыр вчера на интервью чуть декорации не завалил! — хихикнула она, вдаваясь в подробности прошедшего дня, чтобы раз и навсегда забыть обо всем, беспокоящем душу.

— Я заходил недавно в один музыкальный магазин, видел там обалденную гитару, — после рассказа Джулии объявил Блайд. — Нужно как-нибудь тебя туда сводить! Тебе понравится!

— Я хочу научиться играть на пианино! — оторвав голову от его плеча, внезапно решила девчонка и подмигнула парню. — Ты меня научишь?

— Не знаю, — засомневался он и посмотрел на пластыри.

— Если захочешь приготовить что-то, позови меня в следующий раз, хорошо? — нежно улыбалась Джулия.

Вот так за привычным повседневным разговором все вернулось на свои места, словно ссоры никогда и не было. Но разве может перемирие продолжаться достаточно долго? Нет! Иначе всем станет скучно. Поэтому…

Этот разговор состоялся за день до очень интересных событий. Блайд, как всегда, поймал рыжую девчонку в коридоре и затащил ее на верхний этаж. Джулия уже начинала задумываться о явно выраженных садомазохистских наклонностях своего друга. Остановившись на привычном месте, Эрик замер, как истукан, не сводя напряженного взгляда с девушки. Она ждала, когда он заговорит.

— Ну? — не вытерпела Джули.

— Знаешь ли ты, дорогая моя недоучка, — заговорил парень, скрестив руки на груди.

Джулия закатила глаза.

— Опять за свое! — фыркнула она.