— Я так и знал! — выпалил ребенок.

Джулия выглянула из-за плеча Эрика.

— Джош, подожди, — попыталась успокоить его она, но было поздно, мальчишку понесло.

— Мы не нужны тебе! Тебе нужен он! Тебе плевать на меня, на нас!

— Джош, если бы вы были не нужны ей, она не приезжала бы к вам уставшая, каждый вечер, после изнуряющих репетиций и тренировок, с температурой, еле стоя на ногах! — вступился за девушку Блайд.

— Тебя никто не спрашивает! Ты ее у нас отобрал! Пока тебя не было, все было хорошо! А потом… — по щекам сорванца полились слезы. — Ненавижу! Ненавижу вас обоих!

И он вылетел ураганом, чуть не сбив с ног двум темнокожих женщин, и Меган, стоявших на пороге. Они как раз шли искать Джулию. Воспитательница попыталась поймать мальчишку, но не успела ухватить его за ворот рубахи. Он скрылся за поворотом и помчался куда-то наверх, снова от всех прятаться. Эрик повернулся к Джулии, она уже готовилась разреветься, и он обнял ее, спрятав от всех.

— Что здесь произошло? — наконец, спросила Мег, внимательно рассматривая Блайда и девушку.

— Ничего, — проговорил Эрик. — Пойду, найду его и поговорю.

— Не надо! — всхлипнула Джули, оторвав голову от плеча парня. — Он не станет с тобой говорить.

— Тогда с ним пообщаюсь я! — улыбнулась мама Джамелиа. — Иди, детка, готовься к шоу!

Блайду пришлось отпустить девушку и остаться с Меган для серьезного и очень неприятного разговора. Впрочем, музыкант в основном молчал.

Благодаря совместным усилиям, концерт получился насыщенный: детские выступления чередовались с профессиональными, иногда даже звезды с удовольствием принимали участие в некоторых постановках, веселя публику своим появлением. Первый выход на сцену Джулии отличался от ее ожиданий. Ей аплодировали, но необходимого восторга на лицах начинающая певица не заметила. Только мужики пялились. Зато оказавшись за кулисами, она выдохнула, успокаивая себя тем, что через каких-то двадцать минут сделает то, во что действительно вложила всю свою душу и покажет себя совершенно другой.

— Наигралась? — голос явившегося ниоткуда продюсера заставил девушку резко дернуться в сторону. Джулия чуть не сшибла плечом декорацию, увидев Генри. Он уже успел приложиться к своему любимому коньяку, и пахло от него соответствующе. — Возвращаемся!

— Нет! — гордо вскинув бровь, заявила его собственность. — У меня здесь еще дела!

— Какие? — бесился мужчина.

— А ты постой здесь немного и сам все увидишь! — ухмыльнулась змеиной улыбкой девушка и, не дожидаясь дальнейшего развития разговора, медленно перетекающего в скандал, скрылась из поля зрения продюсера. Она вернулась к скучающему Жоржу. Он как раз от тоски душевной делал макияж сам себе.

— Как прошло? — поинтересовался мужчина.

— Я тебе не говорила, что мне иногда очень хочется треснуть Генри об стену головой и посмотреть, какие тараканы будут разбегаться? — плюхнувшись в кресло, выдала сердитая певица.

— О! Наш великий и ужасный уже здесь? — скорчил физиономию Жорж, перебирая принесенные с собой костюмы. — Вставай, милочка! Пора из тебя делать богиню!

— Слушай, а почему его все называют «великим и ужасным»? — заинтересовалась, наконец, Джулия, без стеснения сбрасывая с себя вещи.

— Ну, — пожал плечами, протягивая ей новое платье, мужчина, — сначала он был действительно великим продюсером. У него нюх на таланты. А потом, когда развелся с женой (тоже певицей), стал пить и превратился в ужасного!

— Да, пахнет от него действительно ужасно! — согласилась Джулия, переодеваясь и снова возвращаясь в кресло перед зеркалом, для смены макияжа.

Когда она спустилась обратно за кулисы, все стоявшие там мужчины с восхищением рассматривали ангела, спустившегося явно не со второго этажа, а скорее с седьмого неба, куда влекут мечты. Длинные белые локоны струились аккуратными волнами по плечам и поблескивали вплетенными в них камешками и жемчужинами. Белое изящное платье казалось сшитым из тумана, невесомым и очень легким. Каждому хотелось заговорить с дивой, протянуть к ней руку, но боялись разрушить чистое идеальное видение. Она же прошла к волнующейся, словно море, разновозрастной толпе детей. Они при виде девушки смолкли. Вперед вышел понурый мальчишка, опустив глаза к полу, шмыгнул носом и бросился обнимать ангела.

— Прости! — сказал Джош.

— Ты мне нужен! — проговорила она. — Очень! Все нужны, но ты…

— Готовы? — улыбнулась мама Джамелиа, уже стоявшая у кромки сцены. Она улыбалась ангелу, видя под всем этим небесным совершенством украинку.

— Да! — кивнула Джулия и женщина вышла к публике.

— Леди, джентльмены! Дети! Все, кто здесь собрался сегодня! — заговорила она в микрофон, и присутствующие почтительно замерли. — Мы здесь для того, чтобы помочь. Не только детям, у которых нет семей, и поэтому они живут здесь. А самим себе. Сердца черствеют, если долгое время не делать ничего для других, для тех, кто нуждается. Позвольте моей крестной дочери, Джульетте, растопить ваши сердца и согреть души.

Она поманила рукой замершую за кулисами, почти не дышавшую певичку. Джош дернул Джулию за руку, выводя ее из оцепенения. Девушка выдохнула, ее глаза блеснули на миг светом далеких звезд, и она шагнула вперед. Дети, как зачарованные, последовали за ней, выстраиваясь полукругом за спиной своего ангела-хранителя. Джамелиа вернулась во мрак закулисья и приготовилась слушать. Несколько секунд ничего не происходило. Джулия стояла с закрытыми глазами, обхватив микрофон обеими руками. Зал замер в напряженном ожидании и тут… Мягкий, чистый голос полился звуками мелодичного лесного ручейка.

И дети протянули руки к залу, подхватывая следующие строчки песни. Зазвучала музыка, и Джулия наконец открыла глаза. В темноте она разглядела серьезное, озадаченное лицо Генри, восхищенное Честера и краешком глаза поймала улыбку Эрика, стоявшего рядом с мамой Джамелией. Публика в зале с трудом сдерживала слезы. Женщины утирались платками, мужчины придерживали их за руки, чтобы хоть как-то успокоить. А хор маленьких ангелов на сцене пел о тех, кому нужна поддержка, о путниках, потерявших дорогу, о боли одиночества и о силе настоящей любви. Когда мелодия стихла, воздух взорвался аплодисментами. Дети довольные собой умчались за кулисы, за ними покинула сцену и Джулия. Ее тут же поймал Блайд.

— Молодец! — шепнул он.

— Спасибо, что был рядом! — отблагодарила его она.

— Кхе, кхе! — раздалось поблизости, заставляя пару отстранится. Между ними возник Джош. Осознавая свою вину, он обратился к Эрику. — Прости!

— Ничего! — пожал плечами музыкант, принимая извинения.

— Детка! — протиснулась к ним Джамелиа. — Ты чудо! Я же говорила, что все получится! И кстати, скажу и еще кое-что, слушай внимательно.

Она подошла ближе и на ухо прошептала Джулии:

— Твое место здесь! — при этом девушка заметила, что женщина рукой похлопывает Блайда по груди, словно указывая на… — Здесь твой дом!

— Э… — проронила Джули, но крестная уже развернулась к Эрику и успела наговорить что-то ему. Парень растерянно улыбнулся, а девушка почувствовала, как он продолжая общаться с женщиной, сжимает ее ладонь. Однако приятное ощущение тепла от его прикосновения пришлось променять на холод отстраненности — на горизонте возник Генри. При виде подопечной рядом с Блайдом, его физиономия приняла злобную маску голодного до крови молодых ангелов вурдалака. Джулия благоразумно сделала шаг в сторону, притворяясь, мол, мимо проходила и вообще чисто случайно оказалась около ненавистного музыканта (хоть ее и бесил факт собственного поведения). Ситуацию опять спасла мама Джамелиа. Подхватив под руку начинающую певицу, она подтянула девушку к Генри и стала нахваливать юное дарование так, что мужчина не смог и слова вставить. После чего развернулась и, не отпуская от себя Джулию, повела ее к журналистам, объявив певицу своей крестной дочерью, попросив любить ее и жаловать, не обижать и вообще чуть ли не боготворить! Ну и в конце-концов, пообещала записать с Джульеттой совместную блюзовую композицию.