– Речь идет не просто о любом человеке, малышка, – сказал ей папа. – А о нашей старшей по ремеслу. Это затрагивает всех нас в трех деревнях и всю местность, не находящуюся под Фарли или Кливзами. Мы должны сделать всё правильно, чтобы она была счастлива, иначе мы вылетим в трубу. Сбегай приведи сюда тетю Джой. Похоже, она не заметила, что разразился кризис.

Тетя Джой, когда Марианна забрала ее с почты, восприняла происходящее совсем не так, как папа. Она шла по улице рядом с Марианной, на ходу закалывая старую синюю шляпу, и ворчала всю дорогу.

– Значит, я должна бросать клиентов и терять доход – и не стоит думать, что твой дядя Чарльз заработает достаточно, чтобы содержать семью, – только из-за того, что избалованная старуха тронулась умом и начала разбрасываться часами. Почему нельзя поместить ее в приют, хотела бы я знать?

– Вероятно, она станет швыряться вещами и в приюте тоже, – предположила Марианна.

– Да, но тогда меня не срывали бы с места, чтобы разобраться с этим, – парировала тетя Джой. – Кроме того, – продолжила она, прикалывая шляпу шляпной булавкой, – моя двоюродная бабушка Каллоу годами жила в приюте и только и делала, что таращилась в стену, а она была не меньшей ведьмой, чем ваша Бабка.

Когда они добрались до Лесного Дома, Марианна ускользнула от тети Джой, отправившись поискать Чудика в саду, где он, конечно же, и был: охотился за птицами в заросшем огороде. Он выглядел довольным тем, что его забрали обратно в Дроковый Коттедж и дали завтрак.

– Ты глупое старое животное, – сказала ему Марианна. – Ты должен есть теперь здесь. Не думаю, что Бабка сейчас помнит о твоем существовании.

К своему удивлению, Марианна обнаружила, что сглатывает слезы. Она не осознавала до сих пор, насколько всё печально. Но было действительно печально. Бабка вечно лишь командовала Марианной, не сделав ничего, за что ее можно было бы любить, но всё равно ужасно, что она вопит и швыряется вещами и стала совсем как маленький ребенок. Марианна надеялась, что там, в Лесном Доме решают, как сделать ситуацию более приемлемой.

Решить что бы то ни было оказалось непросто. Мама и папа пришли домой несколько часов спустя вместе с дядей Ричардом, и все они были в изнеможении.

– Разговоры с сиделками, разговоры с Эдгаром и Лестером, – сказала мама, пока Марианна наливала им чай.

– Не говоря уже о Джой, без конца трещавшей о доме престарелых, в который она засунула Гленис Каллоу, – добавил дядя Ричард. – Три ложки, Марианна, милая. Сейчас не время следить за фигурой.

– Но что вы решили? – спросила Марианна.

Сиделок убедили остаться за двойную плату еще на неделю при условии, что одна из тетушек всё время будет рядом, чтобы защитить их.

– Так что мы дежурим по очереди, – вздохнула мама. – Мне выпала смена сегодня ночью. Так что, боюсь, оставляю вам холодный ужин и убегаю. А потом…

– Я убежден, – мирно произнес папа, – что они обустроятся, она привыкнет к ним, и больше не надо будет беспокоиться.

– Мечтай больше! – ответила мама.

К несчастью, она оказалась права.

Сиделки продержались еще две ночи, а потом твердо и окончательно заявили об уходе. Они сказали, что в доме привидения. Хотя все были уверены, что привидения – Бабкиных рук дело, никто не мог поймать ее на этом и никто не мог убедить сиделок. Они ушли. И состоялось еще одно экстренное собрание Пинхоу.

Его Марианна избежала. Она благоразумно заявила всем, что на новом месте кота нужно держать взаперти две недели, иначе он будет сбегать. Так что она сидела в своей комнате с Чудиком. Это было не так скучно, как кажется, поскольку теперь, когда не было Джо, чтобы насмехаться над ней, она могла открыть тайный ящик в своем столе-сердечке и достать историю, которую она сочиняла. История называлась «Приключения принцессы Айрин» и обещала стать очень захватывающей. Марианна даже огорчилась, когда после Жуткого Скандала (как выразился дядя Ричард) или «некоторых трудностей» (как выразился папа) все вернулись в Дроковый Коттедж.

По маминым словам, им понадобилось немало споров даже для того, чтобы согласиться, что Бабка не в безопасности в одиночестве, и еще больше споров, чтобы решить, что Бабке надо жить с кем-нибудь. Тогда двоюродный дедушка Эдгар весело объявил, что они с двоюродной бабушкой Сью будут жить в Лесном Доме, и двоюродная бабушка Сью будет присматривать за Бабкой. Это стало новостью для двоюродной бабушки Сью. Ее совершенно не устраивала эта идея. На самом деле, она сказала, что уедет жить к сестре на другой конец Хоптона, а Эдгар может присматривать за Бабкой сам, и посмотрим, как ему это понравится. Тогда все снова принялись торопливо думать. И единственное возможное решение, сказала мама – чтобы Бабка жила с одним из своих семи сыновей.

– Тогда, – сказал дядя Ричард, – действительно полетели пух и перья. Я никогда еще не видел, чтобы Сесили так ругалась.

– Тебе-то хорошо! – воскликнула мама. – Ты не женат и живешь в этой комнатушке в «Гербе Пинхоу». Никто не станет просить тебя, Ричард, так что сотри свое самодовольное выражение…

– Ну-ну, Сесили, – миролюбиво сказал папа. – Не начинай опять.

– Я была не единственной, – возразила мама.

– Нет. И Джой, и Хелен, и Пру, и Полли – все визжали, что у них достаточно дел, и даже твоя двоюродная бабушка Клэрис, Марианна, говорила, что Лестер не сможет сохранить свой респектабельный стиль жизни, если им придется приютить сумасшедшую женщину. Тогда я потерял терпение, – сообщил папа. – И Дайна с Айзеком предложили себя. Они сказали, поскольку у них нет детей, они располагают пространством и временем, и Бабка может быть счастлива, наблюдая за козами и утками в Лощине. Кроме того, Дайна способна управляться с Бабкой…

– Бабка так не думала, – вставила мама.

Бабка каким-то образом прослышала о принятом решении. Она появилась в передней комнате завернутая в скатерть и объявила, что покинет Лесной Дом только вперед ногами в гробу. Ну, или по крайней мере большинство Пинхоу решили, что именно это она имела в виду, когда повторяла: «Сначала корни в ведре для выгонки!»

– Дайна отвела ее обратно в постель, – сказал дядя Ричард. – Мы переселяем Бабку завтра. Мы объявили общий призыв всем Пинхоу, чтобы помочь, и…

– Подожди. До того еще было выступление Эдгара, – сказала мама. – Эдгар настроился переехать в Лесной Дом, как только Бабка освободит его. И твоя двоюродная бабушка Сью была с ним согласна – сюрприз, сюрприз. Наследственный семейный дом, сказали они, большой деревенский дом. Как старший из живущих Пинхоу, сказал Эдгар, он имеет право жить здесь. Он решил переименовать его в Пинхоу Мэнор.

Папа хихикнул:

– Напыщенный идиот, этот Эдгар. Я сказал ему в лицо, что он не имеет права. Дом мой. Он перешел ко мне, когда умер прежний Дед, но Бабке было важно жить там, и я позволил ей.

Марианна уставилась на него: она и не подозревала об этом.

– Значит, мы переедем туда?

«После всех трудов, которые я вложила, чтобы приучить Чудика жить здесь!» – подумала она.

– Нет-нет, – ответил папа, – мы бы там слетели с катушек, не хуже Бабки. Нет, я думаю продать дом и получить немного денег для Айзека на содержание Бабки в Лощине. Им с Дайной наличность понадобится.

– Еще один жуткий скандал, – заметил дядя Ричард. – Видела бы ты лицо Эдгара! И Лестера, заявившего, что дом можно продать либо Пинхоу, либо никому. И Джой, визжавшую, что деньги надо разделить. Артур и Чарльз заткнули ее, сказав: «Тогда продай его Пинхоу». Казалось, Эдгар вот-вот взорвется от мысли, что ему придется заплатить, когда он думал, что дом уже его.

Папа улыбнулся:

– Я не стану продавать его Эдгару. Он же из Хоптонской линии семьи. Пусть лучше он займется продажей. Я сказал ему заинтересовать какого-нибудь богача из Лондона и получить за дом действительно хорошую цену. А теперь давайте немного отдохнем, хорошо? Что-то говорит мне, что завтрашний переезд Бабки потребует немалых трудов.

Папа всегда был склонен преуменьшать. К вечеру следующего дня Марианна могла бы сказать, что это было папино преуменьшение века.