Черт бы его побрал! Матцуда в третий раз переключил канал, но всякий раз на экране вместо фильма про самураев появлялись новости. Он не видел этот фильм уже несколько лет, а с проклятым телевизором что-то случилось. Более того, эту модель с широким экраном выпускала его же собственная корпорация. Промышленник встал с постели, подошёл к телевизору и направил пульт прямо на инфракрасный переключатель на передней панели. И снова изображение упрямо возвратилось на канал новостей.

— Проклятие! — пробормотал он, становясь на колени и переключая каналы вручную. Безрезультатно. Свет в спальне был выключен, и в последнюю секунду Матцуда заметил на экране телевизора жёлтое сияние. Отражение? От чего? Он повернул голову и увидел жёлтый полукруг пламени, приближающийся к его окну, за мгновение до того, как ракета ударила в стену рядом с кроватью.

«Зорро-3» заметил взрыв на верхнем этаже высотного жилого дома, тут же свернул налево и начал наводить ракету на другую цель. Вот это действительно увлекательно, подумал пилот, интереснее даже, чем незначительная роль, которую ему довелось сыграть шесть лет назад во время пребывания в боевой группе «Нормандия». Вообще-то он никогда не стремился к тому, чтобы стать «змееловом», но вот теперь стал одним из них… Следующая цель походила на первую. Ему пришлось несколько раз мигнуть, чтобы ясно её увидеть, но теперь он не сомневался, что все находящиеся в радиусе двадцати метров от места взрыва ракеты уже ничего не смогут рассказать о случившемся.

Первая ракета «хеллфайр» — «пламя ада» — попала в самолёт, вокруг которого сновали члены экипажа. К счастью, она ударила в носовую часть Е-767, так что при взрыве кое-кто уцелеет, подумал Рихтер. Взрыв второй ракеты, которую тоже наводил компьютер, оторвал хвостовое оперение у другого самолёта. Теперь у Японии осталось всего лишь два новейших самолёта раннего радиолокационного обнаружения, находившихся сейчас, по-видимому, где-то в воздухе, и Рихтер ничего не мог поделать с ними. Они, наверно, не прилетят сюда, но, чтобы убедиться в этом, он развернул вертолёт, прицелился и на обратном пути обстрелял радиолокационную станцию ПВО из автоматической пушки.

Биничи Мураками как раз выходил из здания после продолжительного разговора с Танзаном Итагаке. Завтра он встретится со. своими коллегами на заседании кабинета министров и предложит покончить с этим безумием, прежде чем станет слишком поздно. Да, у его страны есть ядерное оружие, но они считали, что оно создано для того, чтобы фактом обладания такого оружия не допустить его применения. Одной только мысли, что народ узнает, что их страна установила баллистические ракеты с ядерными боеголовками на своей земле — если быть точным, то в скалах, — было достаточно, чтобы расколоть созданную Гото политическую коалицию. Теперь он понимал, что распоряжаться политическими деятелями как марионетками можно только до определённого предела, после которого они начинают осознавать, что сами обладают немалой властью.

Уличный нищий — мысль о нём постоянно приходила ему в голову. Если бы не это, его вряд ли убедили бы аргументы Яматы. Если бы не это… пытался убедить он себя. И тут небо над головой внезапно озарилось яркой вспышкой. Телохранитель Мураками, стоявший рядом, мгновенно повалил его на тротуар рядом с автомобилем. На них дождём посыпались осколки стекла. Лишь стихло первое эхо, как тут же раздались раскаты грома, пришедшего с расстояния в несколько километров откуда-то с другой стороны.

Что это? — хотел спросить Мураками, но едва шевельнулся, как почувствовал липкую жидкость на лице — это была кровь из руки телохранителя, рассечённой упавшим стеклом. Тот, сжав губы, пытался сохранить хладнокровие, но было видно, что рана серьёзная. Мураками помог ему сесть в автомобиль и приказал шофёру ехать в ближайшую больницу. Едва шофёр кивнул, как небо осветилось новой вспышкой.

— Ещё два тюленчика, — негромко пробормотал полковник. Ему удалось приблизиться к «иглам» на расстояние меньше пяти миль, прежде чем он выпустил свои «стрелы». Всего один «игл» попытался совершить манёвр уклонения, но это оказалось слишком поздно, правда, пилот успел катапультироваться и спускался теперь на парашюте к земле. Пока достаточно. Полковник повернул свою «молнию» на северо-восток и направился домой со скоростью полтора Маха. Его звено из четырех F-22 пробило брешь в обороне Хоккайдо, и теперь японские ВВС бросят сюда другие истребители, чтобы заткнуть её, в чём и состояла цель операции. В течение многих лет полковник говорил всем, кто готовы были слушать его, что воздушный бой не имеет ничего общего с честной игрой, схваткой по правилам, и тогда он смеялся над этим мнимым смягчением для характеристики боя истребителя-невидимки с обычным боевым самолётом. Бить тюленчиков. Но японцы не были тюленями, и то, что они совершили, походило на убийство. Полковник испытывал чувство стыда за то, что ему приходилось делать.

Офицер, наблюдавший за системами электронного противодействия, сумел проложить курс между двумя радиолокационными станциями ПВО и в ста милях от барражирующего в небе самолёта раннего радиолокационного обнаружения Е-2. В наушниках слышались оживлённые радиопереговоры между наземными станциями и истребителями, причём все со стороны севера. Снижение начнётся над городом Арай. Бомбардировщик Б-2А плавно и неслышно летел на высоте сорока трех тысяч футов со скоростью около шестисот узлов. Под первым слоем наружной обшивки из текстиля и других материалов его покрывала тончайшая медная сетка, которая поглощала электронную энергию радиолокационных импульсов, бьющих сейчас по бомбардировщику. Эту часть технологии «стеле» можно найти в любом школьном учебнике физики. Медные нити собирали почти всю энергию подобно простой антенне и превращали её в тепло, рассеиваемое потом в холодном ночном воздухе. Остальная часть энергии радиолокационных импульсов проникала к внутренней части корпуса и отражалась в разные стороны. По крайней мере такой была идея конструкторов.

Райан встретил посла и в сопровождении пяти агентов Секретной службы проводил его в Западное крыло Белого дома. Атмосфера была той, что на дипломатическом языке носит название откровенной. Это означало, что не проявлялось открытой враждебности, но ощущалось напряжение и отсутствовал обычный обмен любезностями, характерный для подобных визитов. Помимо слов, которых требовал дипломатический протокол, не произносилось ничего. К тому времени, когда они вошли в Овальный кабинет, Джек беспокоился главным образом о том, какая угроза — если предстояло таковую услышать — прозвучит в этот самый неподходящий момент.

— Прошу садиться, господин посол, — произнёс Дарлинг.

— Спасибо, господин президент.

Райан опустился в кресло между японским дипломатом и Роджером Дарлингом. Это был автоматический шаг, направленный на защиту своего президента, но излишний. Два агента Секретной службы вместе с ними вошли в кабинет, и один встал у двери, а второй прямо за спиной у посла.

— Мне сообщили, что вы хотите что-то сказать мне, — заметил Дарлинг.

Слова дипломата прозвучали сухо и бесстрастно.

— Моё правительство дало указание передать вам, что мы собираемся объявить о наличии у нас стратегического оружия. Нам хотелось предупредить вас об этом.

— Такое заявление будет рассматриваться как прямая угроза нашей стране, господин посол, — сказал Райан, играя роль посредника и давая возможность президенту не обращаться прямо к послу.

— Это будет угрозой лишь в том случае, если вы так истолкуете наше заявление.

— Вы понимаете, конечно, — заметил Райан, — что и мы владеем ядерным оружием.

— Которое вы уже применили против нашей страны, — тут же ответил посол. Райан кивнул.

— Да, в ходе ещё одной войны, развязанной вами.

— Мы неоднократно говорили, что война начнётся лишь в том случае, если вы пожелаете этого.