Вот я, думал Кларк, иностранный разведчик с документами и легендой журналиста из третьей страны, занимаюсь тем, что категорически запрещено Женевским протоколом, касающимся ведения военных действий, что уже само по себе отвергается цивилизованным миром. Меньше двенадцати часов назад он участвовал в убийстве пятидесяти человек, а теперь сидит за рулём арендованного автомобиля и возвращается в столицу враждебного государства, больше всего беспокоясь о том, чтобы ехать по левой стороне дороги, избегая столкновений с остальными машинами, водители которых считали, что, если перед каким-то автомобилем возникает свободное пространство больше десяти футов, это значит, что его владелец задремал за рулём и в это пространство следует немедленно влезать.

Все это изменилось за три квартала до отеля, когда Кларк заметил автомобиль с опущенным на пассажирской стороне защитным щитком, припаркованный против движения. Это означало, что Кимура требует немедленной встречи. Срочность сигнала как-то приободрила Кларка, убедила его, что происходящее не является странным сном. Их жизнь снова подвергалась опасности. По крайней мере опять появилась какая-то реальность.

Лётные операции начались сразу после восхода солнца. Четыре эскадрильи истребителей F-14 «томкэт» и ещё четыре F/A-18 «хорнет» вместе с четырьмя «хокаями» Е-ЗС уже находились на палубе авианосца. Самолёты поддержки базировались в настоящее время на Мидуэе, и боевая авианосная группа, состоящая из одного «Джонни Реба», при продвижении на запад пока в качестве вспомогательных аэродромов будет пользоваться островами Тихого океана.

Прежде всего начали тренировки по дозаправке в полёте, осуществляемые воздушными заправщиками, которые сопровождали флот. Как только корабли миновали Мидуэй, в воздух поднялись четыре истребителя, составляющие прикрытие, хотя и без обычной поддержки со стороны самолётов раннего радиолокационного обнаружения, которые издавали массу электронных шумов, в то время как главной задачей боевой группы было оставаться незамеченной, хотя в случае с «Джонни Ребом» речь шла о том, чтобы сделать невидимым корабль размером с небольшой остров.

Санчес находился в центре управления лётными операциями. Его задача заключалась в том, чтобы превратить битву между двумя равными по силе противниками в сражение, где один будет намного сильнее другого. Сама мысль о честном сражении казалась чуждой не только ему, но и любому другому офицеру. Стоило только оглянуться по сторонам, чтобы понять причину. Он. знал своих людей и переживал за них. Что касается японских лётчиков, самолёты которых располагались на островах Марианской гряды, их Санчес не знал, и это было для него главным. Вполне возможно, что и они тоже люди. Может быть, у них тоже есть жены, дети, дома, автомобили и всё остальное, как и у парней, одетых в форму Военно-морского флота США, но для командира группы палубной авиации это не имело значения. Санчес никогда не станет поощрять или разрешать такие жестокости, встречающиеся только в кино, как напрасную трату боеприпасов для расстрела вражеских лётчиков, спускающихся на парашютах, — в любом случае попасть в них из быстро летящего реактивного истребителя не так уж просто, — но он должен сбить их самолёты, а в эпоху ракет это почти всегда означало, что у пилота не будет возможности катапультироваться.

К счастью, в современном воздушном бою редко приходится видеть цель иначе, чем далёкую точку, с которой перед пуском ракеты нужно совместить кружок радиолокационной системы наведения. Ввиду этого все становилось намного проще, а если из дымного облака разлетающихся обломков появлялся раскрывшийся парашют — ну что ж, какой смысл преследовать его, раз враг уже утратил способность угрожать американским истребителям.

— Кога исчез, — сказал им Кимура. Голос его был полон тревоги, а лицо побледнело.

— Арестован? — спросил Кларк.

— Не знаю. У вас мог оказаться наш осведомитель?

Лицо Джона приняло угрожающее выражение.

— Вы знаете, как мы поступаем с предателями? — Наступило молчание. Все это знали. — Моя страна тоже заинтересована в его благополучии, приятель. Мы сейчас же займёмся этим. А теперь идите.

Чавез посмотрел ему вслед и заговорил, лишь когда фигура японца исчезла вдали.

— Утечка информации?

— Возможно. Не исключено также, что те, кто руководят происходящими событиями, опасаются вмешательства лидеров оппозиции, полагая, что это может помешать им. — А теперь я превратился в политического аналитика, подумал Джон. Ничего особенного, аккредитованный журналист агентства «Интерфакс». — Как ты думаешь, Евгений, а не зайти ли нам в наше посольство?

Щеренко собирался отправиться на совещание, когда у дверей его кабинета появились двое. Подумать только, мелькнуло у него в голове, два агента ЦРУ входят в российское посольство для встречи с резидентом службы внешней разведки. Следующей мыслью было — а что их вынудило прийти сюда?

— Что-то случилось? — спросил он.

— Исчез Кога, — ответил Кларк.

Майор Щеренко сел и жестом пригласил гостей последовать его примеру. Ему не понадобилось напоминать им о необходимости закрыть дверь.

— Это могло произойти по ряду случайных причин, — продолжил Кларк, — но не исключена вероятность утечки информации.

— Не думаю, чтобы на это отважилось Следственное управление общественной безопасности — даже по прямому приказу Гото. Без веских доказательств его арест будет слишком походить на политическое преследование. Насколько хорошо вы знакомы с политической ситуацией в Японии?

— Проинформируйте нас, — попросил Кларк.

— Положение весьма запутанное, я имею в виду на правительственном уровне. Гото руководит правительством, но поступающая к нему информация становится достоянием всего лишь нескольких избранных министров. Его коалиция по-прежнему очень шаткая. Кога пользуется всеобщим уважением, он слишком популярен, чтобы решились открыто арестовать его. — По крайней мере так мне кажется, подумал Щеренко, но промолчал. Две недели назад он был уверен в этом, однако теперь его уверенность заметно поколебалась. Казалось, он сумел убедить американцев..

Кларк на мгновение задумался.

— Постарайтесь разыскать его, Борис Ильич. Он нужен и вам и нам, — предложил он.

— А вы не могли скомпрометировать Когу? — спросил русский разведчик.

— Нет, ни в коем случае. Мы посоветовали ему вести себя как обычно — и к тому же он принимает нас за русских. Я получил указание всего лишь прощупать его. Нельзя пытаться направлять действия такого человека — это слишком рискованно. А вдруг он ощутит прилив патриотизма и прикажет нам убираться? Когда имеешь дело с подобными людьми, лучше всего полагаться на их здравый смысл.

Щеренко снова подумал о том, что досье на этого человека, находящееся в Москве, правильно оценивает его возможности. У Кларка действительно отличная подготовка разведчика. Майор молча кивнул, ожидая, что ещё скажет американец.

— Если у вас есть каналы в Следственном управлении общественной безопасности, нужно немедленно выяснить, арестовывали они его или нет, — закончил Кларк.

— А если он арестован?

Кларк пожал плечами.

— Тогда вам придётся принять решение, сможете ли вы освободить его. Только вы в силах это сделать. Мы ничем не можем вам помочь. Но если его захватил кто-то другой — ну что ж, в этом случае и мы, возможно, сумеем предпринять что-то.

— Мне нужно связаться с Москвой.

— Мы не сомневались в этом. Только не упускайте из виду то обстоятельство, что выпутаться из создавшейся ситуации политическими средствами легче всего с помощью Коги. И сообщите обо всём в Вашингтон.

— Немедленно займусь этим, — пообещал Щеренко. — Но у меня есть вопрос: вам что-нибудь известно о двух разбившихся вчера самолётах?

Кларк и Чавез стояли уже у двери. Ответил не оборачиваясь молодой американец:

— Ужасный несчастный случай, правда?