— Боже милосердный, — прошептал Чавез. Прошла всего секунда, даже меньше. Самолёт, как от взрыва, на мгновения взмыл вверх в темнеющее небо, а затем резко, подобно умирающей птице, повернул на север. Динг заставил себя отвернуться. Ему не хотелось видеть или знать, куда он упал. Впрочем, это не имело значения. Гигантский огненный шар осветил все вокруг, как при вспышке молнии. Чавез ощутил вспышку, словно удар в живот, и тут же содрогнулся от приступа рвоты.

Пилоты «Ками-5» увидели происшедшее за десять миль до посадки — ужасная жёлтая вспышка на земле, невдалеке от аэродрома. Её причиной могло быть лишь одно. Лётчики — дисциплинированный народ. Пилоты следующего Е-767, заходящего на посадку, тоже ощутили внезапную пустоту и почувствовали, как судорожно напряглись мышцы. И тут же мысль о сослуживцах, только что исчезнувших в огненной вспышке, заставила подумать о семьях погибших, к кому завтра придут нежеланные гости с известием о смерти самых близких людей, о том, что они больше никогда не увидят их лиц и не услышат их голосов. Пилоты заставили себя не прислушиваться к радиопереговорам, словно это могло иметь какое-то значение. Инстинктивно они огляделись, будто искали что-то необычное. Нет, все в порядке. Двигатели работали нормально. Электроника тоже. Гидравлика была в норме. Что бы ни случилось с летевшим впереди самолётом, это не могло произойти с ними.

— Контроль, говорит пятый, что случилось, приём.

— Пятый, это контроль. Третий только что разбился. Не знаем, в чём дело. Дорожка свободна.

— Говорит пятый, вас поняли. Продолжаем снижение, видим дорожку. — Пилот убрал палец с кнопки радиопередатчика, чтобы не сказать что-то ещё. Он посмотрел на второго пилота. «Ками-3». Близкие друзья. Погибли. Смерть от руки врага было бы легче осознать, чем позор катастрофы при заходе на посадку, какой бы ни была причина. Но теперь они снова повернули головы в сторону приближающейся посадочной полосы. Им нужно завершить операцию, несмотря на потрясение, и благополучно доставить на землю двадцать пять членов экипажа, что сидели в салоне позади кабины.

— Хочешь, я сменю тебя? — спросил Джон.

— Нет, это моя работа. — Динг снова проверил зарядку конденсаторов и вытер лицо. Он сжал кулаки, чтобы побороть лёгкую дрожь, от которой одновременно испытывал стыд и облегчение. Значит, он способен на человеческие чувства. Приближающиеся посадочные огни означали, что перед ним ещё одна цель, он служит своей стране, как и те, что сидят внутри самолёта, служат своей, вот и все. Конечно, было бы лучше сделать это с помощью настоящего оружия. Может быть, парни, которые предпочитали мечи, думали то же самое, когда наступила пора мушкетов. Чавез тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли, и, чуть отступив назад, навёл прицел через открытое окно на кокпит снижающегося самолёта. Передняя часть излучателя была закрыта кожухом, чтобы с улицы не видели вспышки, но он не хотел излишне рисковать…

…Ещё немного… …Пора…

Чавез снова нажал на кнопку, и снова алюминиевая обшивка вокруг кабины пилотов на секунду засияла ослепительным светом. Откуда-то слева доносился рёв сирен — видно, пожарные машины устремились к месту гибели первого самолёта. А ведь дома пожарные сирены воют иначе, почему-то подумал он. Сначала Е-767 продолжил полет, и Динг подумал даже, правильно ли всё сделал на этот раз. Однако спустя мгновения луч прожектора на носу резко нырнул вниз, на этот раз самолёт не свернул в сторону, а просто устремился прямо к земле. Вдруг он упадёт на них, на отель? — мелькнула неожиданно мысль. Бежать уже слишком поздно, может, это Бог хочет наказать его за то, что он убил пятьдесят человек. Динг начал разбирать установку, находя успокоение в механически отработанных движениях.

Кларк тоже увидел самолёт, падающий на отель, и тоже понял, что нет смысла искать спасения. Сейчас пилот попытается набрать высоту… может быть, ему удастся…. Нос «боинга» поднялся кверху, и самолёт с рёвом пронёсся футах в тридцати над крышей здания. Джон сделал шаг к боковому окну и заметил, как совсем рядом мелькнул конец крыла. Самолёт начал взлетать — или попытался сделать это, — намереваясь, очевидно, набрать высоту, сделать круг и снова зайти на посадку, но у двигателей не хватило тяги, самолёт накренился на левое крыло и рухнул вниз. К небу поднялся ещё один огненный шар. Ни Кларк ни Чавез не испытывали благодарности Богу за спасение от смерти, которую они, вполне возможно, заслужили.

— Упаковывай прожектор и бери фотоаппарат, — скомандовал Кларк.

— Зачем?

— Ты что, забыл? Мы репортёры! — произнёс Джон, на этот раз по-русски.

У Динга дрожали руки, когда он заканчивал разборку прожектора, но Кларк не стал помогать ему. Каждому из них было необходимо время, чтобы совладать со своими чувствами. В конце концов, они убили не преступников, заслуживающих смерти. От их рук погибли люди, похожие на них самих, приговорённые к смерти клятвами, данными ими тем, кто не заслуживали такой преданности. Наконец Чавез достал камеру «Никон», присоединил к ней стомиллиметровый телеобъектив и последовал за своим боссом. Маленький вестибюль отеля был уже переполнен людьми, почти одними японцами. «Клерк» и «Чеков» растолкали толпу, бегом пересекли шоссе, подбежали к забору, ограждающему территорию авиабазы, и там Динг начал фотографировать. Вокруг царила такая паника, что прошло минут десять, прежде чем их заметил полицейский.

— Чем вы занимаетесь? — Это был не вопрос, а скорее обвинение.

— Мы репортёры, — ответил «Клерк» и показал удостоверение журналиста.

— Немедленно прекратите! — приказал полицейский.

— Разве мы нарушили закон? Мы живём в отеле на другой стороне шоссе и увидели, как это случилась. — «Иван Сергеевич» посмотрел на полицейского и наморщил лоб. — А-а! На вас напали американцы? Вы хотите, чтобы мы отдали вам нашу плёнку?

— Да! — с внезапным облегчением воскликнул полицейский.

Он протянул руку, довольный тем, что иностранцы проявили такую сговорчивость.

— Евгений! Немедленно отдай офицеру плёнку из камеры.

«Чеков» перемотал плёнку, достал кассету и вручил её полицейскому.

— Возвращайтесь в отель. В случае необходимости мы вызовем вас.

Вызовете, не сомневаюсь, мысленно ответил Кларк.

— Мы в номере четыреста шестнадцать, — сказал он вслух. — Это ужасно. Кто-нибудь уцелел?

— Не знаю. А теперь уходите! — скомандовал полицейский.

— Упокой, Господи, их души, — произнёс Чавез по-английски с искренним чувством.

Через два часа над Японией пролетел разведывательный спутник КН-11. Его камеры, работающие в инфракрасном диапазоне, увидели весь Токио и прилегающие районы. Специалисты Национального управления фоторазведки сразу заметили два очага пожара и разбросанные вокруг части разбившихся самолётов. Пара Е-767 повержена в прах, с немалым удовлетворением заключили они. Это были в основном служащие ВВС, и, находясь далеко от сцены человеческих страданий и крови, они видели всего лишь две сбитые цели. Изображения передавались в реальном масштабе времени нескольким адресатам. В Национальном центре управления боевыми действиями Пентагона, J-3, пришли к выводу, что первый этап операции «Зорро» прошёл в соответствии с планом. Там предпочли бы сказать, что операция началась так, как они надеялись, но всякое упоминание о надежде могло нарушить везение. Ну что ж, подумали военные, оказывается, и ЦРУ может приносить хоть какую-то пользу.

В Пирл-Харборе царила ночь. Чтобы наполнить сухой док водой, потребовалось десять часов. Пришлось поторопиться и нарушить кое-какие правила безопасности, но война диктует свои законы. Открылись ворота, и с помощью двух мощных портовых буксиров «Джон Стеннис» выплыл из дока, оставив в одиночестве «Энтерпрайз». Лоцман нервничал и всё-таки сумел вывести авианосец из гавани в рекордно короткое время. Лоцмана перебросили обратно на берег на вертолёте, и ещё до полуночи «Джонни Реб» оказался в открытом море и, минуя линии торгового судоходства, направился на запад.