Позади «Теннесси» на тысячеярдовом троссе следовала буксируемая гидроакустическая антенна, её собственная длина составляла тысячу футов. Через минуту субмарина стала походить на собаку, гоняющуюся за собственным хвостом. Лодка находилась на курсе, параллельном антенне, всего в тысяче ярдов от неё, и продолжала движение со скоростью двадцать узлов. Тем временем гидроакустики прислушивались к шумам, издаваемым собственным кораблём. Из штурманской рубки Клаггетт прошёл в гидропост, чтобы лично наблюдать за дисплеями. В таком положении гидроакустические системы способны услышать даже незначительные шумы, издаваемые самым тихим кораблём в мире.

— Мы вот здесь, сэр. — Старший акустик пометил положение субмарины на экране жировым карандашом. Капитан попытался ничем не выразить своё разочарование. В конце концов, «Теннесси» плыла со скоростью двадцать узлов, и в течение нескольких секунд гидроакустическая антенна находилась всего в тысяче ярдов от борта подводной лодки.

— Совершенно невидимых лодок не бывает, сэр, — заметил лейтенант Шоу.

— Возвращаемся на прежний курс. Сделаем ещё одну попытку при пятнадцати узлах. — Капитан повернулся к старшему акустику: — Поставьте хорошего парня к записывающему устройству. Попробуем выяснить источник грохота в кормовом отсеке. — Через десять минут «Теннесси» возобновила проверку издаваемого ею шума.

— Придётся проделывать все с максимальной быстротой, Джек. Мне представляется, что время на их стороне. — Это не нравилось адмиралу Джексону, однако другого выхода не было, и приходилось вести начавшуюся войну прямо с листа, создавая правила её ведения одновременно с развитием событий.

— С политической точки зрения ты, пожалуй, прав. Японцы хотят провести выборы в ближайшее время, и создаётся впечатление, что они уверены в их исходе.

— Ты разве не слышал, что они поспешно перебрасывают туда поселенцев? — Джексон сообщил Райану о том, что передал ему Ореза. — Почему? Они сразу станут жителями островов и в нужный момент решат исход референдума об аншлюсе. Наши друзья с телефоном космической сотовой связи видят аэропорт из окон дома. Прибывающие рейсы стали теперь менее частыми, но посмотри на цифры. Примерно пятнадцать тысяч солдат на острове — и все имеют право голоса. Прибавь к их числу находящихся там японских туристов плюс тех переселенцев, которых успели доставить, и успех референдума предрешён.

Советник по национальной безопасности поморщился, словно от боли.

— Неужели все так просто?

— Помню, как был принят закон о праве на голосование. Я был тогда мальчишкой и все равно не забыл, как резко изменилась ситуация в Миссисипи. Видишь, что происходит, когда люди используют закон для собственной выгоды?

— Действительно, это по-настоящему цивилизованная война, правда? — Нельзя считать японцев дураками, напомнил себе Райан. Результаты выборов будут, разумеется, подтасованными, но ведь их единственная задача заключается в том, чтобы запутать ситуацию. Чтобы оправдать применение силы, требуется очевидная причина. Значит, переговоры являются составной частью стратегии проволочек. Противная сторона все ещё определяет правила игры. У Америки по-прежнему отсутствует стратегия действий.

— Вот это нам и требуется изменить.

— Но как?

Джексон протянул папку.

— Здесь содержится нужная информация.

Эскадренный миноносец «Мутсу» был оборудован системой космической связи, которая включала в себя и видеоаппаратуру, способную поддерживать контакт со штабом флота в Иокагаме. Прекрасное зрелище, подумал адмирал Сато, весьма благородно со стороны Си-эн-эн обеспечить японскую сторону такой информацией. Авианосец «Энтерпрайз» с тремя уничтоженными гребными винтами и с явно повреждённым четвёртым; у «Джона Стенниса» два винта уже сняты, а третий, несомненно, не поддаётся ремонту. А вот четвёртый, к сожалению, остался цел. Внутренние повреждения не видны снаружи. На глазах адмирала один из огромных марганцово-бронзовых гребных винтов был снят со «Стенниса», и тут же к наружной части гребного вала правого борта подвели крюк другого крана, чтобы снять, по мнению старшего механика эсминца, пятку вала.

— Пять месяцев, — произнёс вслух механик и тут же услышал, как ведущая телевизионной передачи, к удовольствию японских офицеров выражая мнение какого-то безымянного работника верфи, произнесла «шесть».

— Таково же мнение штаба.

— Им не удастся победить нас одними крейсерами и эсминцами, — заметил командир «Мутсу». — А вдруг они перебросят сюда два авианосца из Индийского океана?

— Вряд ли, если наши друзья будут и дальше оказывать на них давление. К тому же, — продолжил Сато, — двух авианосцев недостаточно, чтобы подавить сотню истребителей, базирующихся на Гуаме и Сайпане, даже, если я запрошу штаб о подкреплении.

Пожалуй, действительно лучше запросить. Вопрос будет решаться не на поле боя, а на политическом уровне.

— А как насчёт американских подводных лодок? — спросил командир эсминца, стараясь скрыть свои опасения.

— Тогда почему не попробовать? — спросил Джоунз.

— Неограниченная подводная война исключается, — ответил командующий подводными силами Тихоокеанского флота.

— Раньше она всегда приносила успех.

— Тогда у японцев не было ядерного оружия, — заметил капитан первого ранга Чеймберз.

— А-а, конечно, — кивнул Джоунз. — У нас уже разработан оперативный план?

— Пока он заключается в том, чтобы не подпускать их сюда, — ответил Манкузо. Такой план операции не привёл бы в восторг адмирала Честера Нимица, командовавшего Тихоокеанским флотом во время второй мировой войны, однако всегда нужно сделать первый шаг. — У тебя есть новости для меня?

— Мне удалось обнаружить две японские подводные лодки, они всплыли на шноркельную глубину к востоку от Марианских островов. Этого недостаточно, чтобы начать охоту за ними, но я не думаю, что стоит послать туда свои противолодочные Р-3.

Заградительная линия раннего оповещения в полном порядке, правда? Никто не сможет проскользнуть сквозь неё. — Он сделал паузу. — Между прочим, я заметил, — термин «заметил» был менее определённым, чем «обнаружил», — что-то странное у побережья Орегона.

— Это «Теннесси», — пояснил Чеймберз. — Там командиром Датч «Голландец» Клаггетт. Должен прибыть сюда в пятницу, в два-ноль-ноль.

— Черт побери, я обнаружил лодку типа «огайо», — присвистнул Джоунз, потрясённый собственным мастерством. — И сколько их ещё выходит в море?

— Четыре — последняя отдаст швартовы примерно через час. — Манкузо показал на карту, прикреплённую к стене. — Я распорядился, чтобы каждая пересекла линию раннего обнаружения для проверки уровня шума. Я и не сомневался, что ты заметишь их. Впрочем, не будь слишком самодовольным — они делают скоростной переход в Пирл-Харбор.

Джоунз кивнул и обернулся.

— Правильный ход, шкипер.

— Мы ещё не считаем, что проиграли, доктор Джоунз.

— Чёрт возьми, чиф! — выругался капитан Клаггетт.

— Извините, сэр. Виноват. — Боцман склонил голову — упрёк был справедливым. Это оказался переносный ящик с инструментами. Его нашли между питательной трубой забортной воды и корпусом. При колебаниях палубы, укреплённой на амортизаторах, гаечные ключи внутри ящика дребезжали, и буксируемая гидроакустическая антенна засекла этот шум. — Его наверняка оставил кто-то из рабочих верфи.

Рядом с боцманом стояли ещё трое главных старшин. Они понимали, что такое могло случиться с кем угодно. К тому же знали, что последует дальше. Их капитан сделал глубокий вдох, прежде чем продолжить. Время от времени выволочка оказывается полезной, даже если гнев обрушивается на головы ветеранов.

— Проверить каждый дюйм корпуса от носовой переборки до пятки гребного вала. Каждый незакреплённый болт, каждую гайку, каждую отвёртку. Если лежит на палубе — подберите. Если незавернут до конца — затянуть. Не прекращать работу, пока все не будет закончено. Корабль должен плыть так тихо, чтобы я мог слышать ругательства в свой адрес у вас в головах.