— Продолжай, — произнёс он.
— Так вот, затем другие банки последовали их примеру. — У «Коламбус групп» была самая совершенная компьютерная система на Уолл-стрите, способная проследить с течением времени каждую отдельную сделку с любым пакетом акций, а Марк Гант являлся блестящим «компьютерным жокеем». Далее они принялись наблюдать за распродажей остальных казначейских облигаций другими азиатскими банками. Уинстон обратил внимание на то, что японские банки действовали медленнее, чем следовало ожидать. Не было ничего позорного в том, что банки Гонконга опередили японцев. Китайцы являлись мастерами биржевой игры, особенно те из них, кто прошли подготовку у англичан, полагающихся главным образом на изобретённую ими центральную банковскую систему и по-прежнему успешно ею пользующихся. Но японцы обычно всегда опережали банки Таиланда, подумал Уинстон, или по крайней мере должны опережать…
Это снова была интуиция или инстинктивная реакция человека, знающего, как ведутся операции на Уолл-стрите.
— Проверь обязательства японского казначейства, Марк.
Гант ввёл команду, и стремительный рост иены оказался настолько очевидным, что этот процесс можно было дальше даже не прослеживать.
— Ты хотел убедиться в этом? — спросил он.
Уинстон наклонился вперёд, глядя на экран компьютера.
— Покажи мне, что делал «Бэнк оф Чайна», когда они продавали облигации, — попросил он.
— Они продали казначейские обязательства на рынке евродоллара и купили иены. Ведь это очевидный шаг…
— А ты посмотри, у кого они купили иены, — предложил ему Уинстон. — И сколько заплатили…
Гант повернул голову и посмотрел на своего босса.
— Знаешь, Марк, почему я всегда был честным в биржевых операциях? Тебе ведь известно, я никогда не был замешан ни в каких сомнительных сделках, ни единого раза, даже в тех случаях, когда знал, что сделка может принести мне огромную прибыль? — спросил Уинстон. Причин, разумеется, было несколько, но вряд ли стоит запутывать ситуацию. Он прижал палец к экрану, оставив отпечаток на стекле, и едва не засмеялся от такого символизма. — Именно поэтому.
— Но ведь это по сути дела почти ничего не значит. Японцы знали, что могут поднять курс иены и…
Гант все ещё не постиг смысла происшедшего, понял Уинстон. Ему нужно объяснить это понятным для него образом.
— Найди тренд, тенденцию, Марк. Найди в этом тенденцию.
Вот и всё ясно, сказал себе Уинстон, направляясь в туалет. Суть именно в тенденции, она объясняет все. И тут его осенило.
Ты что же, решил нанести удар своему финансовому рынку? — спросил он себя. Это слабое утешение. Он передал свою компанию в руки хищника, понял Уинстон, и нанесённый вред неисчислим. Вкладчики доверяли ему, а он обманул их доверие. Ополаскивая руки, он смотрел в зеркало и видел глаза человека, который покинул свой пост, бросив на произвол судьбы своих людей.
Но ведь теперь ты вернулся обратно, клянусь Богом, вернулся, и тебе придётся немало потрудиться, чтобы исправить положение.
* * *
«Пасадена» наконец вышла в море, причём её отплытие было вызвано скорее смущением, чем чем-либо иным. Джоунз присутствовал при телефонном разговоре Барта Манкузо с главнокомандующим Тихоокеанским флотом, во время которого командующий подводными силами объяснил, что подводная лодка имеет на борту полный боекомплект, загружена продовольствием, все свободные помещения забиты до предела коробками и ящиками с консервами, что позволит лодке находиться в автономном плавании не менее двух месяцев. Это не слишком походило на добрые старые дни, подумал Джоунз, вспоминая, какими были длительные периоды пребывания в походе. Вот и теперь атомная подводная лодка ВМС США «Пасадена» вышла в море, направляясь на запад. На ней, заметил Джоунз, установлены «тихие» патрульные, а не скоростные гребные винты. В противном случае он сумел бы обнаружить её. Субмарина только что прошла в пятнадцати морских милях от подводной станции линии раннего гидроакустического обнаружения и оповещения. Станция была одной из самых новых, настолько чувствительной, что способна была услышать биение сердца ещё не родившегося китёнка. «Пасадена» ещё не получила оперативного задания, но находилась в нужном месте в нужную минуту и могла взяться за выполнение приказа, как только получит его. Команда её постоянно проводила учения, стараясь изо всех сил, стремясь восстановить ощущение пребывания в море, охватывающее моряков в ту минуту, когда оно необходимо.
Что-то внутри его страстно хотело, чтобы он оказался на лодке, но Джоунз знал, что это осталось в прошлом.
— Я ничего не вижу, сэр. — Джоунз мигнул, и его взгляд снова вернулся к сложенной странице, которую он выбрал.
— Видишь ли, нужно искать нечто другое, — произнёс он. Теперь выдворить его из центра управления линией раннего гидроакустического обнаружения мог только морской пехотинец с заряженным пистолетом в руке. Джоунз дал это ясно понять адмиралу Манкузо, который, в свою очередь, не менее доходчиво объяснил суть дела всем остальным. Началась короткая дискуссия, не следует ли на время присвоить Джоунзу офицерское звание, скажем, капитана третьего ранга, но Рон сам отказался от столь лестного предложения. Он заявил, что покинул флот в звании гидроакустика первого класса и это вполне его устраивает. К тому же офицерское звание изменит его статус по отношению к остальным старшинам в центре, которые уже приняли его как одного из своих.
Техник-океанограф второго класса Майк Бумер был приставлен к Джоунзу в качестве личного помощника. Доктор Джоунз сразу обратил внимание на то, что у парня есть задатки хорошего специалиста, хотя его пришлось списать с противолодочных самолётов Р-3 из-за хронической воздушной болезни.
— Все они пользуются системой «Прерия-маскер», когда поднимаются на шноркельную глубину. Звуки при этом напоминают шум дождя на морской поверхности, верно? Дождевые капли на поверхности находятся на линии с частотой в тысячу герц. Вот мы и принимаемся за поиски дождя там, где его нет. — Джоунз положил снимок метеорологической обстановки на стол. — Затем берёмся за поиски линий с частотой шестьдесят герц — маленьких, коротких, малозаметных, на которые ты при обычных условиях не обратил бы никакого внимания, — они находятся в том месте, где слышится шум дождя. Моторы и генераторы, работают на частоте шестьдесят герц, верно? Начинаем искать паразитные частоты — это всего лишь крохотные точки, похожие на фоновый шум, находящиеся в том же месте, где слышится шум дождя. Вот такие. — Красным фломастером он нанёс обозначения на лист бумаги и посмотрел на главного старшину, заведующего центром, который склонился над противоположным концом стола и наблюдал за происходящим подобно любопытному божку.
— Я слышал рассказы о тебе, когда работал в тренировочном центре в Дам-Неке. Тогда мне казалось, что это морские истории.
— У кого-нибудь есть закурить? — спросил единственный штатский в помещении центра. Главный старшина протянул сигарету. Надписи, запрещающие курение, исчезли со стен, и на столах появились пепельницы. Линия раннего гидроакустического обнаружения перешла на военное положение, а скоро, может быть, её примеру последует и весь Тихоокеанский флот. Господи, наконец-то я дома, подумал Джоунз. — А ты знаешь, чем отличаются морские истории от сказок?
— Чем, сэр? — спросил Бумер.
— Сказка начинается со слов: «Однажды, давным-давно», — произнёс с улыбкой Джоунз, помечая на листе ещё одну линию с частотой шестьдесят герц.
— А вот морская история начинается словами: «Ни хрена себе», — закончил шутку главный старшина. Этот невысокий парень действительно здорово разбирался в своём деле. — Думаю, у вас достаточно информации, чтобы определить координаты цели, доктор Джоунз.
— По-моему, мы обнаружили подводную лодку типа SSK, главный старшина.
— Жаль, что нельзя начать за ней охоту.
Рон кивнул.
— Да, мне тоже жаль, зато теперь мы знаем, что можем определить местонахождение японских лодок. Все равно самолётам Р-3 придётся здорово потрудиться, чтобы найти их. Это действительно хорошие лодки. — Они понимали, что не должны увлекаться первыми успехами. Все, чего могла добиться линия раннего гидроакустического обнаружения — это определить пеленги на цель. Если один и тот же источник шума обнаруживали несколько гидрофонов, можно было сразу превратить пеленги, в триангуляцию, но и в этом случае местонахождение лодок представляло собой не точки, а круги, достигавшие диаметра в двадцать миль. Все объяснялось только физикой, объективной к любой стороне. Легче всего преодолевали большие расстояния звуки с низкими частотами, однако для достижения высокой точности требовались повышенные частоты.
