Дело заключалось не только в том, чтобы нанять дополнительных рабочих. Требовалось колоссально увеличить производственный потенциал. Устаревшие заводы и предприятия, действующие лишь на половину своих мощностей, нуждались в усовершенствовании, так что началась предварительная работа по их переоборудованию и снабжению материалами. Мгновенное увеличение объёма хозяйственной деятельности оказалось неожиданностью, потому что даже самые проницательные наблюдатели, несмотря на опыт и дальновидность, не сумели увидеть в принятом законе подлинные революционные перемены.

Увеличение статистических показателей было несомненным. Федеральная резервная система при оценке состояния американской экономики руководствовалась самыми разнообразными критериями, и одним из таких показателей являлось производство стали и продукции машиностроения. За период, когда законопроект проходил рассмотрение в Конгрессе и затем находился в Белом доме, всплеск активности оказался настолько резким, что кривая вышла за пределы разграфлённой бумаги. Затем Совет управляющих Федеральной резервной системы обратил внимание на стремительный скачок числа краткосрочных кредитов, требующихся главным образом автомобилестроительной промышленности для финансирования закупок у многочисленных поставщиков. Быстрый рост заказов вёл к инфляционным ожиданиям, а инфляция и без того вызывала постоянное беспокойство. Увеличение объёма заимствования приведёт к сокращению денежной массы, из которой можно черпать средства для займов. Это требовалось остановить, и как можно скорее. Совет управляющих принял решение, что вместо увеличения учётной ставки на четверть процента, уже одобренного ими и просочившегося в прессу, учётная ставка вырастает на целых полпроцента и об этом решении будет объявлено на следующий день после закрытия финансовых рынков.

Капитан третьего ранга Угаки находился в боевой рубке своей подводной лодки. Как всегда, он непрерывно курил и чашка за чашкой пил чай, лишь изредка выходя к себе в каюту, чтобы воспользоваться личным гальюном. Капитана то и дело сотрясали приступы кашля, участившиеся от сухого воздуха (влажность внутри подводной лодки искусственно понижалась для предохранения бортовых электронных систем). Он знал, что где-то в этом районе находится одна, может быть, даже две американские подводные лодки — из разведданных ему было известно, что это «Шарлотт» и «Эшвилл», — но боялся он не субмарин. Больше всего капитан Угаки опасался находящихся на их борту экипажей. Численность американского подводного флота резко уменьшилась, но, по всей вероятности, подготовка специалистов осталась на прежнем высоком уровне. Угаки надеялся обнаружить своих противников по учениям «Океанские партнёры» ещё несколько часов назад. Может быть, пытался убедить себя капитан, американцы ещё не сумели обнаружить его, но он не был в этом уверен и в течение последних тридцати шести часов наконец понял, что это больше не учения, по крайней мере с того момента, когда получил зашифрованное сообщение: «НАЧИНАЙТЕ ВОСХОЖДЕНИЕ НА ГОРУ НИИТАКА». Какую уверенность он испытывал всего неделю назад! Но не сейчас, когда его подводная лодка находилась в море и под водой. Поистине поразительно превращение теории в реальность.

— Есть что-нибудь? — спросил он у гидроакустика и увидел, как тот отрицательно покачал головой.

При обычных условиях американская субмарина во время учений включала дополнительный источник шума, что облегчало её опознание при плавании в подводном положении. Это делалось в подражание шумам русской подводной лодки и было со стороны американцев вызывающим и одновременно весьма дальновидным. Американские моряки так редко пользовались истинными возможностями своей техники во время учений с участием союзников или даже у себя на флоте, что научились действовать в особенно трудных условиях — подобно бегуну с отягощением на беговых туфлях. В результате, оперируя без такого гандикапа[11], они превращались в исключительно опасного противника.

Ну и что? — пожал плечами Угаки. Я ничуть не хуже их.

Разве он не совершенствовал своё мастерство, когда следил за русскими подводными лодками подобно американцам? Разве он не подкрадывался вплотную к русской «акуле»? Самое главное — терпение. Настоящий самурай обладает неистощимым терпением. В этом его отличие от простых смертных.

— А ведь это и впрямь напоминает выслеживание китов, правда? — заметил капитан третьего ранга Стив Кеннеди.

— Да, действительно, — негромко отозвался гидроакустик первого класса Жак-Ив Лаваль, не сводя глаз с экрана и растирая уши, вспотевшие от наушников.

— Ты не чувствуешь себя обманутым?

— Мой отец занимался такими же играми, только тогда это было всерьёз. Он любил рассказывать мне в детстве, как отправлялся на север и незаметно следовал за русскими лодками в их собственных водах. — Имя «Француза» Лаваля было хорошо известно среди подводников. Знаменитый гидроакустик, он сумел подготовить многих специалистов, которые мало в чём уступали ему. Он ушёл со службы в звании главного старшины, и вот теперь сын продолжал его традиции.

Самым любопытным было то, что слежение за китами оказалось великолепной подготовкой. Киты — удивительные существа. Они бесшумно плывут под водой не потому, что скрываются, а просто благодаря тому, что они поразительно приспособлены к своей стихии. Подводники пришли к выводу, что умение незаметно приблизиться к небольшим стаям или семьям китов на такое расстояние, чтобы гидроакустики могли пересчитать и опознать отдельные особи, по меньшей мере отвлекает от однообразия подводного плавания, а временами становится даже увлекательным занятием. По крайней мере для гидроакустиков, подумал Кеннеди. Торпедистам и ракетчикам оно ничего не даёт…

Лаваль сосредоточил взгляд на каскадном дисплее. Он поудобнее устроился в кресле и протянул руку за жировым карандашом, одновременно хлопнув по плечу сидящего рядом специалиста-третьего класса.

— Два-семь-ноль, — тихо произнёс он.

— Точно.

— Что там у тебя, сынок? — спросил капитан.

— Всего лишь какая-то тень, сэр, на полосе в шестьдесят герц, — ответил тот и через тридцать секунд добавил: — Что-то проясняется.

Кеннеди стоял позади двух вахтенных гидроакустиков. На экране виднелись две пунктирные линии, одна в той его части, где регистрировались частоты в шестьдесят герц, а другая в половине с более высокими частотами. Электромоторы на японских подводных лодках типа «харушио» работали на переменном токе с частотой шестьдесят герц. Точки, образующие жёлтые скопления неправильной формы на тёмном экране, начали стекать вниз на участке с частотой шестьдесят герц подобно каплям при замедленной съёмке, падающим из неисправного водопроводного крана, — отсюда и наименование каскадный, или роликовый, дисплей. Лаваль-младший следил за ними ещё несколько секунд, чтобы убедиться в том, что это явление не случайное, и решил затем, что оно, скорее всего, имеет реальную причину.

— Сэр, мне кажется, что теперь мы можем начать слежение. Определяю этот контакт как «Сьерра-1», скорее всего подводный, пеленг на него устанавливается два-семь-четыре градуса, уровень шума слабый.

Кеннеди передал полученную информацию боевой группе слежения за целями, находящейся в пятнадцати футах от него. Ещё один техник включил прибор, анализирующий направление движения звуковых волн, высокотехнологичный мини-компьютер фирмы «Хьюлетт-Паккард», запрограммированный для определения возможного пути распространения акустического сигнала от цели сквозь воду. Несмотря на то что о его существовании знали многие, быстродействующее программное обеспечение этого прибора все ещё являлось одним из самых охраняемых секретов на флоте. Такие программы, вспомнил Кеннеди, разрабатывала компания «Соносистемз» в Гротоне, во главе которой стоял один из протеже «Француза» Лаваля. Компьютер переварил загруженную в него информацию примерно за тысячу микросекунд и выдал ответ.