Итак, я начал свою жизнь заново. Естественно, что мне пришлось её начать с нуля. В Москве у меня постепенно накопились и нужные мне инструменты и книги, пластинки. Здесь мне ещё предстоит всё это как-то заводить. Но сейчас для меня даже самая маленькая покупка – невероятное дело.

Если бы не наша спешка, то можно было бы собраться более основательно и взять с собой хотя бы минимум инструментов, красок. У меня нет ничего, поэтому всё, что ты сможешь мне переслать, будет кстати. <…>

Конечно, вас всех интересует, как у меня дела. А я отвечу вам на все вопросы сразу: а никак. Я ничего не знаю о своём будущем: о том, на что я буду жить через несколько месяцев, когда смогу начать (и смогу ли – нужны деньги) творчески работать. Я не хочу торопиться, потому что это (торопливость) чревато своими опасностями. Пока что я пользуюсь тем, что у меня есть какая-то минимальная поддержка, и стараюсь понемножку присматриваться, узнавать, что к чему, знакомлюсь с городом. <…>

Я теперь на собственном опыте понимаю, каково быть иностранцем в чужом городе (в любом – в Вене, Париже, Цюрихе). Всякие мелочи, на которые не обращаешь внимания дома, здесь могут разрастись до большой проблемы (хотя бы монета для телефона). Поэтому будьте трижды внимательны ко всем приезжающим (хотя вы и так это знаете), объясняйте как можно подробнее, показывайте на карте, как куда проехать и пр. пр. Если б я здесь (и в Вене) не встретил такого отношения, мне было бы очень трудно. <…>

Обнимаю вас всех. Игорь

Дорогой наш Игорь! Сегодня утром получили твою парижскую открытку – красивую, пятую. Она путешествовала десять дней. <…>

Мы с Аликом просто счастливы от того, что душе твоей хорошо. Сегодня же он встречается с твоей новой знакомой. С Фёд. Вас. [Семёновым-Амурским] перезваниваемся, старик совершенно счастлив предстоящей выставкой, заготовил приглашения, но она отодвигается на ноябрь4. Работы прекрасно оформлены, и зазвучали ещё сильнее. Взяли все за исключением 2-х.

Алик Щ. [Щенников] был у нас. Путешествие его не состоится ввиду того, что отказался он играть роль Штирлица. А вообще, у них бродят и крепнут мысли и выливаются в решение, которое в своё время предприняла наша Татьяна Св. [Светлова, эмигрировавшая в США].

Милый Игорь! Ощущение такое, что ты где-то совсем близко. Мы все тебя очень помним, любим, беспокоимся. Мастерская твоя обнищала – нет твоего духа. Зато он переселился к нам. Книжный шкаф заполнен твоими книгами, на стенах – твои работы. Грустно будет с ними расставаться. <…>

Твои Алик, Лида

Дорогой Боря!

Ну вот я и в Париже. Уже целый месяц. Впечатление такое, что наконец-то я дома. Все абрамцевские, наилучшие московские ощущения у меня сохранились в самом свежем виде. Париж им не противоречит. Это город настолько тёплый, мягкий, обаятельный, что не чувствуешь совсем, что ты в другой стране, с другими людьми, языком.

Жизнь построена разумно, разнообразно.

Маленький отель, где я живу сейчас, находится на узкой улочке, напоминающей Сретенские переулки, только все на холме, покатость в сторону захода солнца. И вокруг такие же узкие улочки. <…>

Пока. Привет всем.

Уезжая, обретаешь Родину. Почти все чувства, которые я должен был бы испытывать сейчас здесь, я испытал летом, в июле, когда приехал навещать вас в Переславль-Залесский. Вы уехали в Москву накануне. Был солнечный день, ярко-голубое небо, почти ещё раннее утро (где-то около восьми). Я пошёл походить по городу. Вспоминал, как когда-то нас с Аликом Анистратовым здесь арестовывали, возили на мотоциклах в местный КГБ. Да и сейчас подозрительно смотрят, может, одет не так, может, потому что с бородой, хотя должны были бы привыкнуть – художников здесь много бывает.

Что мне до этих людей, зачем я сюда приехал? Ведь я уже был здесь в самые мои хорошие времена, я всё это помню, всё это во мне осталось и живёт, зачем я ещё раз перенёс самого себя сюда. Просто потому, что подвернулся случай с машиной? Лучше бы остаться в мастерской и работать, так много нужно сделать.

Прошёлся по валу в сторону озера – солнце, ветерок. Хорошо. Ну а что мне-то до этого, ведь я не просто растение, которому этого достаточно, ведь сейчас везде хорошо: на берегу моря, на берегу Волги, Камы, в Крыму, хорошо везде, где есть солнце и голубое небо. Вот чайки сидят на лодке. Красиво. Но я ехал сюда не за этим, я ехал повидать вас, ваши работы, поговорить обо всём, что мне до этих чаек?

Купил книгу «Переславль-Залесский» за 8 рублей и спохватился, что денег осталось или на обед, или на обратную дорогу. Да и то, хватит ли на билет, забыл, сколько стоит автобус. А что будет, если не хватит? Куда обратиться, к кому? Я здесь никого не знаю, все чужие, с опаской на меня поглядывают. Вот ситуация – я один, без денег и в чужом городе. Что делать? Простояв изрядное время в очереди в кассу, добрался автобусом до Загорска, под раскаты грома доехал до Абрамцева, скоренько добежал до дома – уже были первые капли дождя – достал ключ из-под клеёнки, открыл свою сырую комнату. С сильной головной болью лёг спать на влажную постель и проспал два часа. За это время ливень кончился, я поел каких‐то консервов, напился чаю и поехал в Москву.

Милый Игорь!

<…> В нашем первом письме не будет никакой информации, а только положительные эмоции, накопившиеся за всё это время (пишу письмо я, Римма, а женщинам это прощается).

Дня через два-три мы напишем тебе обстоятельное письмо о житье-бытье здесь и одновременно вышлем посылку с бумагой и пастелью (краски не принимают).

Вчера Алик Сидоров получил от тебя последние новости и был у нас. В течение всего этого времени мы с тревогой следили за твоей «траекторией», догадываясь по описаниям ландшафтов о твоём состоянии. <…>

Жаль только, что ты не можешь сейчас работать, но я думаю временно. Во всяком случае, мы все здесь постараемся сделать всё возможное, чтобы помочь тебе как можно скорее. <…>

Любящие тебя Римма и Валера

Здравствуй, дорогой Игорь!

Очень разволновались твоим письмом. Спешу ответить. Письмо твоё понравилось. Не переживай, всё устроится и будет хорошо. Я в тебя очень верю. Не слушай тех, кто скулит. Жить здесь или там, сравнения быть не может. С Лимоновым я знаком. Он, извини за резкость, недоумок, инфантильность мышления усугублена личной драмой. Хотя парень и не плохой. Можно ли принимать их всерьёз. Очень часто люди здесь впадают в шоковое состояние, от неудач, разорванности контактов, и теряют трезвость мышления. Я это наблюдаю часто. Поэтому первая заповедь должна быть следующая: полное спокойствие, никакой паники. Не контактируй с людьми, ей подверженным, т. к. она эпидемична. Это мой опыт. Идеальной системы нет, но жить в клетке или на воле есть разница. А для художников жить и работать здесь единственно возможное и приемлемое условие для творчества. Но там, как сам знаешь, довольно неустойчиво в смысле политики, условия жизни неплохие. (Я был в Италии 6 месяцев.) 1-й город в мире по современному искусству – это Нью-Йорк, но, как он сказал, условия здесь тяжелее, многих этот город ломает, и этот город для сильных, что ли, духом.

Теперь мои впечатления. Я счастлив, что я в Нью-Йорке. То, что я увидел здесь за 11 месяцев, превосходит всё то, что я видел за предыдущие 20 лет. Это столица мирового искусства. Оно очень и очень серьёзно здесь. И мне много приходится здесь переосмысливать и набирать. Но условия жизни здесь не лёгкие. Хотя здесь есть «велфер», т. наз. социальная помощь. Он даёт прожиточный минимум, квартиру, но не более. От искусства здесь жить трудно. Многие американские художники сочетают работу для заработка с искусством.