Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

В принципе, здесь есть почти весь МОСХ, вплоть до Кацмана (сюжеты другие – ню), торгуют всем. Идёшь и видишь через витрину: вот, примерно, Марке, вот, примерно, Дерен. На большие и серьёзные выставки эти вещи не попадают («Осенний салон» таковой не является). Да там и неинтересно было бы их смотреть, сразу вылезла бы их вторичность. Дело не в форме только, а в глубине. На выставке FIAC был Моранди, который выдерживал всё современнейшее окружение: и поп-арт, и концептуальное искусство. 15

Никакой особенной буржуазной жизни здесь нет. Так же как и в Москве, в метро читают книги, по радио передают Моцарта, все концертные залы всегда переполнены. Русская культура здесь занимает большое место. На книжных развалах перед магазинами можно увидеть всё, что хочешь, в том числе то, что мы сами никогда не читали, например книги Бухарина, изданные в карманном формате. По радио примерно треть передач – русская музыка. Несколько воскресений было посвящено только Мусоргскому, с подробными беседами, разбором вещей. Сегодня по радио передают из парижской оперы «La vie pour le Tzar» Глинки. Поют по-русски, с акцентом, конечно, но как в оригинале: «Славься, да славься, наш русский царь!» Я здесь горжусь, что я русский. Дело не в том, что по крови, а по культуре. И стыжусь, что советский. На уроке французского, во время темы про животных канадская девица рассказывает, как русские перебили всех китов вокруг Канады. Преподавательница поправляет: «Pas russe mais sovietiques», – я ей очень благодарен, хотя, как теперь проведёшь эту границу.

Интересный разговор мне довелось иметь в старо-эмигрантском доме относительно ностальгии. Как мне сказали, больше всех ею страдала первая эмиграция. Та, которая покинула Россию, которая привезла с собой память о прекрасном прошлом: альбомы, фотографии, домашние вещи, традиции, уклад жизни, семейные реликвии, иконки. Для них и сейчас слово Россия – святое слово. Можно записывать их почти бунинские рассказы из быта, например, Петрозаводской губернии 1910‐х годов.

Вторая, послевоенная эмиграция подобных сантиментов не имела. Она постаралась побыстрее включиться в окружающую действительность и свою прежнюю жизнь вспоминает без особого восторга. Я разговаривал с одной женщиной, которая время от времени ездит в Ленинград навещать своих родственников в коммунальной квартире. Она говорит, что эти поездки даются ей нелегко. Она любит город, но уж слишком наваливается на неё вся советская реальность. Так и говорит: «Люблю город, но не людей». Кажется, третья волна больше походит на вторую. Характерная деталь: дети и внуки первой эмиграции воспитывались в русских традициях, на русской культуре, прекрасно говорят на хорошем русском языке. Дети второй эмиграции русский почти не знают. Уже больше французы, чем русские (не все, конечно, но большинство).

Шелковский – Герловиным 12.76

Сегодня рано утром получил ваше необыкновенно быстрое письмо. Оно шло пять дней. Постучал сосед, студент-мексиканец, я вскочил с постели (уже не спал), и он мне протянул в дверь белый конверт. Утро было солнечное, я зажёг газовую горелку, поставил чай и стал обдумывать, прочесть сразу или немного погодя. Прочёл сразу. День был ясный, я много ходил по Парижу, и сейчас вечером пишу ответ. Отвечаю на ваши квадраты.

1. Верьте моим письмам и не верьте рассказам, они всегда отклоняются в ту или другую сторону. Я пишу достаточно детально и всеобъемлюще, но всё это дробится по различным открыткам и письмам, разным адресатам. Поэтому мне хотелось бы, чтобы вы не делали секретов друг от друга из моих писем.

Я стараюсь не повторяться, а это очень трудно писать об одном и том же много раз и по-разному. Поэтому я пишу всем о разном. Есть индийская притча о семи слепых, ощупывающих слона. Я тоже ощупываю Париж и не знаю, сколько времени пройдёт, когда я составлю более-менее полную и верную картину. Сейчас я могу лишь писать о своих впечатлениях. Это импрессионистично. Они будут меняться со временем.

Первое впечатление – дряхлый город, не западный (Вена более американизирована, что ли). Иногда впечатление средневековья – на улицах жарят блины, каштаны, люди спят, улицы узкие, с рынком посередине. Новое есть, и очень красивое. Но какое-то не наступательное, а обороняющееся.

2. Я живу вполне нормальной жизнью, как в Москве. В помещении более тесном, но более светлом. У меня уже есть всё мне сейчас необходимое для работы. Спасибо за бумагу и пастель, я их получил довольно давно.

Дом в самом центре Парижа. По известности эта улица примерно как наш Столешников, но только более узкая и длинная. В конце, вдали виднеется элегантная чёрная башня – Тур Монпарнас этажей в сто или двести.

3. Буржуазны ли французы? В Москве в универсаме в Химки-Ховрино подкатывают тележку к кассе – те же буржуа, что и здесь. Только в здешней тележке больше зелени, красивых коробок и рядом с курицей лежит не водка, а шампанское. Французский буржуа одет более элегантно, чем московский, не такой толстомордый (по воскресеньям в Лувре узнаю соотечественников за километр), женщины любого возраста и цвета кожи имеют хорошую фигуру.

Живопись такая же принадлежность и такой же предмет озабоченности, как после обеда на десерт – мягкий сыр, которого здесь пятьсот наименований. И в том и в другом французы знатоки и гурманы. Но именно живопись, картины. На всё прочее, начиная с Дюшана, смотрят свысока (подчёркиваю, это по моим наблюдениям за два месяца в тех домах, в которых я бывал).

Молодёжь (мои впечатления) на 100% антибуржуазна. Не интеллигентных людей я пока не встречал. Очкастые, бородатые, длинноволосые, везде в любой профессии. Москвичи, одетые по-западному в коже и замше, здесь бы выделялись буржуазностью. Здесь создали хорошую моду одеваться предельно скромно, просто, оригинально, большей частью во что-нибудь застиранное или самодельное (вязаное), сложное. Большие магазины подхватили эту моду, и самые дорогие платья на витринах имеют вид потертой и выжатой половой тряпки, подкрашенной зелёным.

4. Видел здесь различные (очень различные) фильмы, в том числе снятые непрофессионалами. В музее Modern Art была выставка Рене Магритта в фото и кино. Оказывается, он снимал сценки со своими друзьями. Сам придумывал сюжет, ставил фильмы, в которых обыгрывались различные предметы, фигурирующие на его картинах: большая труба, пожарная каска и пр. Выставка называлась «Верность образам».

Вчера был на вечере японского поэта Тераяма, поразила исключительная качественность цвета и изображения. Один фильм снят на контрастной плёнке ярко-зелёного цвета. Каждый кадр можно было вырезать и вешать на стену. В некоторых фильмах делались попытки объединить экран с залом. Например, такой фильм: неподвижная камера снимает без монтажа и перерыва то, что происходит. А происходит следующее: на экране три красивые почти обнажённые девушки, средняя сидит на чём-то вроде стола. Тёмно-синий, почти чёрный фон, смуглые тела и ярко раскрашенные лица японских красавиц. Они смотрят прямо в зал, как будто немного смущены, пересмеиваются между собой (впечатление полной импровизации, не сыгранности), отчаянно кривляются и кокетничают, высовывают язык, крутят бёдрами. Продолжается довольно долго, но совсем не скучно. Потом начинают звать кого-то из публики. В зале встаёт юноша-японец и входит в экран. Вот он на экране. Красотки на него набрасываются, начинают раздевать. Он мычит, отбивается (всё импровизация), с него стягивают свитер, штаны. Вот он гол. Одна сидит на животе, другие тащат за ноги. Немного эротики, потом он им надоедает, его бросают, и из экрана (там прорезь) выходит голый человек, прижимая одежду.

Последний фильм – «Гвозди» (у каждого свой «гвоздь» в жизни). В последних кадрах человек забивает гвозди в белую стену. Из зала выходят и к нему присоединяются другие, и под белым лучом забивают гвозди в деревянный экран.

Косолапов – Шелковскому 12.76

Дорогой Игорь!

вернуться

15

«Фиак» (FIAC) – международная выставка-ярмарка современного искусства, проходящая ежегодно в Париже с 1974 года.

12
{"b":"637793","o":1}