В Москве мы все работаем как любители, для себя. Сделал одну картинку – показал друзьям, любуюсь сам. Зачем делать вторую такую же. А здесь всё, что делает художник, сразу же покупается, уходит от него, он остаётся ни с чем. Надо делать новое. Поэтому художники делают здесь в 50 раз больше, чем в Москве. А поскольку даже при повторении одной и той же идеи что-то меняется, то художник обогащается находками. Развивается.

Польза от знания языка: прочитал высказывание Пикабиа: чтобы идеи были чистыми, их нужно менять, как рубашки.

Живу я здесь так же, как в Москве, примерно с тем же распорядком дня. Встаю, пью чай и т. д. Пока более стеснённо. Пишите мне обо всём, что происходит, что сделали. Я уже несколько месяцев не получал ничьих писем, только Лёнины. Все ли мои открытки получил? Будьте счастливы, обнимаю вас, Игорь.

Здравствуй, дорогой Игорь!

<…> Проблемы с мастерской, материалами сложны. Я понимаю. Но постепенно, не сразу, наладится, и я тому вещественный пример. У нас всё хорошо. Много работаем. Мастерская постепенно образуется, и сейчас я уже по инструментам богаче, чем когда-либо был. Всё придёт. Сейчас делаю ряд композиций – увеличиваю эскизы. Материалы: дерево, гипс. Возможно, это промежуточные материалы. Но в гипсе мне работать легче – его можно обрабатывать на всех стадиях и легче набирать из него объёмы. Подрабатываю сейчас у Эрнста Неизвестного, который делает огромные статуи. Для меня это приятно, т. к. любую профессиональную работу люблю. Вот и все наши новости. Получили из Москвы много писем от ребят.

Настроение паршивое. Там, в Москве, как мне представляется, бегство повальное. Давят всё сильнее. Лёнька Соков хочет уехать, но проблема с вызовами. Все мои усилия без результата.

Ну, вот и всё, Игорь! Большой поклон тебе от Люды. Ещё раз от всей души поздравляем тебя.

Твои Люда, Саша

Дорогой Игорь!

Я давно ответил на твою открытку и, не дождавшись твоего письма, не знаю превратности ли почты или твоя занятость тому виной, решил написать ещё письмо. От Саши Косолапова получил письмо, он пишет, что у тебя дела идут хорошо и что у тебя купили работу. Поверь мне, что я очень рад за тебя. Для нас-то давно было ясно, кто из себя что представляет, но когда видишь, как это претворяется в жизнь, то это вдвойне приятно. Ведь много дерьма в том же Париже плавает, и их покупают, и они в фаворе – но это же ничего не значит, когда видишь их работы. Поэтому радуюсь за тебя искренне.

У нас застой в выставочной деятельности. Люди, которые раньше надеялись найти выход через это, теперь отчаялись, видя тщетность этих попыток. Многие собираются ехать, и дела их в большей или меньшей степени продвинуты в этом направлении.

Я смотрю – наша выставка была очень своевременной и удачной. Делаются и сейчас выставки, но они гораздо слабее по идеям и очень уж провинциальны.

Мои дела по-старому. Иногда находит дикое отчаянье. Я предпринимал всё, что мог. Сейчас думаю искать какой-нибудь радикально другой способ. Ждать – это тоже не позиция. Можно прождать всю жизнь.

Видел недавно Серёжу Есаяна – пьяного. Ничего толком невозможно было понять. Костаки уезжает, ты, вероятно, слышал. Миша Рогинский передаёт тебе привет. Приходили ко мне соц-art, у них всё на колёсах. Вижу Ваню Ч. [Чуйкова] и Герлов [Герловиных].

С Эрнстом [Неизвестным] и Сашей Косолаповым поддерживаю связь постоянно. У Эрнста, как ты, вероятно, слышал, всё в лучшем виде. У Саши тоже неплохо.

Видел каталог выставки русских художников в Лондоне и «Аполлон». По-моему, тебе от них надо держаться подальше. Нельзя долгое время эксплуатировать идею, что ты русский. Да ты, наверно, сам там лучше видишь всё.

Если увидишь Эдика Зеленина, передавай ему от меня привет – он неплохой парень. Обнимаю.

Твой Лёня

Игорь, милый! Я всё откладывал это письмо. Вот! Д. [Доменик] уезжает завтра, и осталась одна ночь. Не знаю, успею ли написать всё, что хотел. Боюсь, что когда я его прочитаю, то, как обычно, появится желание тут же разорвать – так всегда. Писем я писать не умею, чувствую свою закованность, а чтобы писать свободно, надо быть Ремизовым, не меньше. Кстати, только что прочитал чудесную его книгу – «Мышкина дудочка», если попадётся – непременно прочти.

Огромное спасибо за книги (правда, я получил не всё, что ты послал, но очень надеюсь, что когда-нибудь они до меня дойдут, особенно хотелось бы Зиновьева, хоть я его уже и читал, ещё в январе, но эту книгу можно и нужно перечитывать). И Миша [Утевский], и Алик [Щенников], и Ваня [Чуйков] – все довольны твоим выбором, и от всех тебе большое спасибо. Все твои просьбы непременно выполню. Русско-французского словаря у меня пока нет, но я уже заказал его во всех возможных местах и надеюсь скоро получить. Остальное днями вышлю почтой. Фразеологический уже послал (18 апр.). На днях получил твою последнюю открытку.

В этом месяце я не писал, т. к. был очень занят, но сейчас немного освободился и днями напишу большое письмо (после 6-го). Много работаю, а в свободное время занимаюсь живописью, ведь условия-то у меня идеальные: мастерская, краски, кисти и т. п. Желание тоже есть. Конечно, дилетантизм – страшная вещь, но ведь я не художник и ни на что не претендую. Если тебе интересно, я могу сфотографировать несколько работ и прислать, но надеюсь, ты не будешь слишком строг. Марина [Романовская] советует вступить в Горком, чтобы юридически закрепить мастерскую, но мне страшновато: такая акция с моей стороны (даже в случае успеха, на что я никак не могу рассчитывать) наложила бы на меня некоторые моральные обязательства, ведь никому не объяснишь, что я не считаю себя художником и поэтому имею право оставаться неумелым дилетантом. Для меня живопись – это только отдых и развлечение, и было бы кощунством называть себя художником. Может быть, ты мне что-нибудь посоветуешь? Мастерскую-то могут отобрать, и очень скоро. Уже звонили из фонда и интересовались: «кто там живёт»? Звонили Диме Сав. [Савицкому] из ОВИРа26, спрашивали твой адрес: хотят написать тебе письмо. Дима сказал, что ничего не знает. По-моему – он ответил правильно. <…>

Алик

Дорогие Марина и Павел!

Пошёл в музей Modern Art, он оказался закрытым, и на обратной дороге попал под грозу. Промочил свой вельветовый пиджак, но зато и полюбовался вдоволь. На парижских широких просторах, около Сены это было особенно эффектно. Ярко-зелёные каштаны с чёрными стволами стали ещё зеленее. Машин очень мало по случаю выходного дня, небо фиолетовое, дома светло-серые. В мае даже такой казенный и безликий город, как Москва, бывает красив, а уж чего говорить про Париж. Здесь, наверное, в сто раз больше всякого изящества на душу населения. Не только в музеях, а скульптуры, ограды, сады, решётки – ничто не разрушалось.

В который раз столкнулся по дороге с соотечественниками. Общество больное и люди больные – одутловатые, бледные, со злыми глазами, боятся провокаций, напуганные. Соединения комплекса собственной неполноценности с агрессивностью.

Человечество совершенно запуталось в словах. Разнородные вещи называются одним и тем же словом, очень сходные по духу называются различными словами. Как придумываются эти клички, непонятно, неизвестно, что они означают. Если то, что здесь есть, называется капитализмом, то я бы выдвинул такой лозунг: «Да здравствует капитализм, светлое будущее всего человечества!»

Дорогой Боря, получил быстрый ответ от тебя, наконец-то ты откликнулся. Рад за тебя, за Диму [Пригова], буду с нетерпением ждать фотографий. О своих делах ничего не пишу, потому что в принципе то же самое. Расспроси у Алика [Сидорова], он всё знает. День раздирается на лоскутки: на курсы, работа дома, бегаю по вернисажам, не успеваю посмотреть всё то, что надо посмотреть. Всю эту зиму проработал вопреки условиям, потому что подходящей мастерской у меня пока нет. Делаю почти то же, что и в Москве, у меня страстное желание восстановить тот мир, который меня окружал в Просвирином переулке. Выставляюсь. Не тороплюсь продавать работы: жалко, самому нужны. Совершенно с тобой согласен в отношении «Аполлона». Свобода требует ответственности, в искусстве тоже. Иначе получается голое самоутвердительство. Кажется, в эмигрантской печати он получил резкую отрицательную оценку (не «шалость», а «гадость» и т. п.). Поздравь Славу [Лебедева] с его новым произведением! Обнимаю. Игорь