У меня лично всё благополучно. Я работаю, обживаю мастерскую. Как мне кажется, потихоньку оживаю в работе. Лучше стал понимать художественные явления в Америке. Разница с Москвой в миллионы лет – разные мегагалактики.

Ребята там, как я вижу сейчас, пребывают в счастливом неведении. Да и откуда нам было знать, что аксиомы здесь иные. У меня, Игорь, как у тебя, нет близких по художественным устремлениям. И так же, как и у тебя, большое различие во взглядах с русскими художниками, которых здесь немало. Это болезненно, но здесь, на Западе, это удел многих художников. (Я имею в виду одиночество.) Хотя, когда я вижу хороших художников, то ощущаю естественную связь, которая одна и реальна в искусстве.

В этом сезоне много очень хороших выставок. Из последних, запомнившихся: Балтюса (это парижский художник), Тамайо, Магритта, Джаспера Джонса. Как здесь открывается кругозор!

Я и Люда шлём тебе поздравления с Новым годом. Желаем успешной работы, здоровья, удачи.

Слайды я пошлю, как сделаю копии, – в будущем письме.

Не забывай. Твои Люда, Саша

Дорогой Алик!

Вдогонку первому пишу второе письмо. Я как-то неуверенно написал насчёт «Молока». А сейчас мне хочется подтвердить и сказать, что это было б очень желательно. Конечно, если к тому будут возможности. Кроме того, все вещи Фёдора Васильевича [Семёнова-Амурского], все маленькие рисуночки мне дороги как память. Если представится случай, то пришли мне их, также мой фотоархив.

Как я уже писал, «Молоко» и Лёнино «Чёрное море» нужны срочно, до 14-го января. 15-го вернисаж выставки.

Сегодня виделся с Жаком и Иолантой. Они улетают на 3 недели куда-то в Южную Америку, на какие-то острова (кажется Галапагосские?), отдыхать, загорать на яхте.

Получил от них шикарный подарок на день рождения (кожаный то ли портфель, то ли чемодан!). Боюсь этому верить, но, кажется, уже в начале января у меня будет прекрасная мастерская в 20 минутах езды от Парижа, в специально переделанном помещении бывшей фермы.

Мы обсудили с Жаком все дела, и он мне обещал финансовую помощь.

В Москве он будет в конце января. Ты мне давно не звонил по телефону. Все ответы со станции, что абонент не снимает трубку, что никто не отвечает, – это ложь. Почти все дни я был дома, а те дни, когда Жак был в Москве, я специально не выходил из дома по утрам. Надеюсь, что в следующем году я смогу звонить отсюда.

Я ничего не знаю о твоей теперешней жизни. Почему ты не воспользовался приездом Жака, чтобы послать мне письмо? Не получил также письмо Ивана [Чуйкова], о котором он мне говорил по телефону.

Свяжись с Серёжей Есаяном, у него есть возможность посылать письма не по почте. Я всё время эгоистично прошу тебя о чём-то и совсем ничего не знаю о вашей жизни там. Какие трудности? Были ли какие-нибудь неприятности с дармоедами?

Раздай эти фотографии по авторам, остальные оставь себе. Обнимаю вас с Лидой, целую. С Новым годом! С Рождеством!

Алик, раздай или разошли все посылаемые письма. Это поздравления с Новым годом.

Ваш Игорь

Дорогой И.! Собирался тебе написать о себе, да видимо не получится: необходимо внести некоторые поправки в письмо № 12. Речь идёт о некоторых изменениях по №, т. к. стержневой идеей, объединяющей материал этого номера, была выставка, а эта выставка – событие давнишнее (ко времени выхода нового номера будет почти 2 года), то получается, что мы живём позавчерашним днём. Меня долго мучила мысль, как сделать, чтобы материал был актуальным, сегодняшним, но за эти полтора года ничего особо интересного не было. И вот родилась идея! Необходимо устроить новую выставку в том же составе – шесть в Москве и один в Париже. Получается маленькая биеннале. Но так как эта выставка не поддержана другими (тогда их было несколько), то, чтобы её не разогнали, – это будет выставка по пригласительным билетам и только один день. Мы всё тщательно отснимем, возьмём интервью, составим каталог и пр., но уже учитывая нужды нашего журнала (т. е. это самая настоящая, но маленькая выставка по инициативе журнала), и тогда получается, что этот «мост» через два года встанет на двух опорах – материал будет дан в динамике. Без такой повторной выставки, получается, что писать не о чем, т. к. всё это было безнадёжно давно. Одновременно с московской ты там устраиваешь тоже выставку в поддержку, в знак солидарности. Саму эту синхронность можно использовать как самостоятельную концептуальную работу. Её проект (сценарий мы разработаем с Иваном [Чуйковым] или Герловиными и пришлём тебе). Выставку нужно устроить, когда уже весь материал по журналу у нас будет готов, т. е., как я думаю, в конце февраля. Т. к. ни я и никто здесь не представляет досконально тамошних условий, то ты сам напиши и разработай проект «своей» выставки. Главное, чтобы она была синхронна с московской, чтобы на ней были представлены другие работы и чтобы были сделаны хорошего качества снимки (3-5 шт.) (Можно подгадать к приезду Ж. [Жака Мелконяна] в Париж.). Итак, подвожу итоги. Ты напишешь мне, что ты думаешь по этому предложению, какие у тебя возможности (какое помещение, сколько работ, кто и каким образом будет приглашён и т. п.) и какие самостоятельные предложения. Мне кажется (но отсюда плохо видно), что лучше всего устроить её в каком-нибудь парке (не обязательно даже в самом Париже – это не имеет значения). Прямо на открытом воздухе (в конце февраля там не должно быть уже холодно); всего несколько часов и, наверное, необходимо написать плакат, прочтя который было бы ясно, что это за выставка и с какой целью она проводится. Ну а в целом я советов не даю, инициатива, исходя из возможного, должна принадлежать тебе. Имея материал такой выставки, мы можем тогда воспользоваться и материалом первой выставки. Получится некая «ретровыставка». Очень важно услышать твоё мнение по этому поводу.

О себе напишу скоро в № 14.

2. В целях удешевления печати русский и английский текст давать не параллельно (как хотели раньше), а выпускать два варианта – английский и русский по отдельности. Таким образом получается некоторый проигрыш, в частности на макете и клише, зато большой выигрыш в затратах на бумагу и печать. Есть ещё один вариант (ещё дешевле): русский текст печатать в качестве приложения на дешёвой бумаге, плотно размещённым и мелким шрифтом (как в журнале «Проект») и при брошюровке вшивать (или вклеивать) его в журнал. Количество экземпляров с приложением на русском языке устанавливается заранее и всегда может быть изменено в ту или иную сторону даже после печати журнала. Даже не обязательно вшивать, а можно просто вклеивать. Таким образом, мы можем сэкономить Ж. [Жаку Мелконяну] 25% от предполагаемых расходов.

3. К Наталии Кодрянской пока обращаться не нужно – я сам выхожу на неё. К тому же мне открылись некоторые обстоятельства, которые заставляют меня несколько повременить. Как я узнал точно, хорошую статью она написать не сможет, и к тому же есть идея собрать разбросанные по разным книгам и альбомам многочисленные высказывания самого А. М. [Ремизова] и о природе изобразительного творчества, и о своих рисунках и альбомах, о каллиграфии, уставе и т. п. Это в сто раз интереснее статьи о нём. Но мне известно, что у неё есть (уже сделанные) клише для цветных и чёрно-белых рисунков А. М. [Ремизова] и что они с мужем заплатили за это около 100 тыс. fr., но издание так и не состоялось. Вот тут можно попробовать и попросить пяток – десяток. Адрес и рекомендательное письмо, как только я его выбью, – я тебе пришлю. Остальное будет зависеть от твоего обаяния и её скупости. Альбома, который находится здесь, я всё никак не могу увидеть (он в переплёте и ремонте). Хотя принципиальное согласие на публикацию я уже получил. Но самое главное – следующее: эту рубрику, в которой мы даём Ремизова, необходимо немного расширить и сделать её из двух частей – в одной наследство художников эмиграции (Ремизов, Кандинский, Бурлюк, Ланской, Цадкин, Архипенко, Шаршун, Эль Лисицкий, Пуни, Ларионов, Гончарова, Маревна, Рожанковский, Явленский и т. д.); во втором отделе – авангардисты и др. художники, чьё творчество не потеряло актуальности и сегодня и кот. жили здесь (Малевич, Татлин, Родченко, Филонов, Фальк и т. д., и т. д.); т. е. вместо одной публикации – необходимо делать две.