— Закончишь возмущаться про себя — приходи в гостиную, — поднимаясь по ступенькам, добавил я, и, сняв с помещения защитные барьеры, вышел из подвала на улицу, где, наконец, свободно вздохнул.

Увидев, что купол ещё стоит, я пошёл искать Гарна, чтобы сообщить о конце нашей миссии и дать ему возможность отдохнуть. Своего друга я нашёл сразу за углом, в тени дома.

— Всё закончилось, убирай щит. Вэйрхондир мёртв, — сказал я так, словно мы каждый день его убиваем, и присел на траву, облокотившись о стену.

— Куда ещё мощнее?! Это самая… — похоже, сосредоточившись на деле, мой друг не сразу вник в смысл моих слов. Когда же чудо произошло, он повернулся ко мне и воззрился взглядом, в котором читалось удивление. — Уже?! А почему меня не позвали? Опять пропустил всё веселье, — он развёл руки в стороны, и купол рассеялся так быстро, что показалось, будто его и вовсе не было.

— Не нужно нам такого веселья, — покосился я на него.

— Ты же знаешь, что я шучу, — отмахнулся он. — Расскажи хоть, как это было.

— Дома всё расскажу, — я поднялся и направился к крыльцу. — Но, чтобы ты совсем не расклеился от грусти, разожгу твоё любопытство. Нашего хитрого властелина убил Аргондарион.

— Даже та-ак? — присвистнул Родогарн. — Продолжай.

Магнус

Едва переступив порог, я прямиком направился на второй этаж, чтобы узнать, не изменилось ли состояние Евангелики. Готовый к любому исходу, но с надеждой, что увижу её хотя бы спящей, без той жуткой чёрной мембраны, я вошёл в комнату. Там меня встретило разочарование. Туман всё так же обволакивал тело, но я уловил, что клубиться он стал гораздо меньше… Или это обман зрения, являющийся результатом усталости.

Я вздохнул с досады и услышал сзади тихие шаги.

— Ты сделал всё, что мог. Теперь остаётся только ждать, — раздался хриплый голос Гарна. В нём не слышалось ни капли привычного оптимизма, и это угнетало ещё больше.

Развернувшись, я посмотрел другу в глаза.

— Мы, а не я. Мы трое. Без тифлинга не открылись бы врата, а без тебя… я бы не полез на Кхар’зоккс. Кто бы прикрывал тылы? — я похлопал его по плечу и спустился вниз, где к моему лёгкому удивлению обнаружился Аргондарион, стоящий у окна и занятый чисткой своего ножа. А я-то думал, придётся за ним побегать для удовлетворения любопытства, жаждущего выяснить, почему этот полудемон владеет столь странным навыком.

— Я был готов к тому, что не увижу тебя в своём доме, — кинул я, садясь в кресло. Едва спина коснулась обивки, тело расслабилось. Только звуки труб, знаменующих о начале войны, заставили бы меня подняться сейчас. И то я подумал бы, сто́ит ли подрываться так сразу.

— Ты издеваешься или шутишь? Был ли у меня выбор, некромант? — скрипя зубами, возмутился клыкастый. Как бы зубы не переломал. Ему надоест когда-нибудь так меня называть? Похоже, что нет.

— Что ты, как я могу позволить себе столь неслыханную дерзость? А к слову о выборе… — я посмотрел на камин, и тлеющие угли разгорелись оранжевым пламенем. — Ты догадлив. У тебя его нет. Я в любом случае нашёл бы тебя, так как привык добиваться желаемого. Любыми способами. И как ты мог понять, сейчас я желаю знать, что произошло в моём подвале. Подробности приветствуются.

— На твоём месте я бы прислушался к его словам и рассказал, — вклинился в диалог Родогарн, облокотившись на спинку кресла. В его голосе проснулась прежняя бодрость. Тифлинга явно до крайности взбесила такая перемена в настроении новоиспечённого советчика. Он кинул на него испепеляющий взгляд, полный глубокой неприязни.

— В чём в чём, колдун, а в твоих советах я уж точно не нуждаюсь, — сказал, как выплюнул слова Аргондарион.

Он больше ненавидит колдунов или всё же некромантов? Может, мир для него населён врагами, и различий в принципе не существует? Глядя на его лицо, в котором отчётливо читалось отвращение к Гарну, да и вообще — ко всему окружающему, я пытался понять, сможет ли кто-нибудь когда-либо заслужить хоть толику его доверия. Навряд ли.

— Не нервируй нашего не к месту озлобленного друга, а то, судя по его виду, вот-вот вцепится в тебя мёртвой хваткой. Я же не планирую вставать с этого места ближайшие полчаса. Так что помочь тебе будет некому, — я прикрыл глаза и нацепил на лицо маску беззаботности, рассчитывая распалить полудемона ещё больше. Признаю, это забавляло меня. Взрослый, умудрённый опытом некромант впал в детство и решил чуть-чуть поиграть. Да-а, негоже… зато приятно.

— Всегда считал и буду считать ваш народ гнусным. Всего, что хотите, добиваетесь угрозами, давлением и обманом. И твои слова тому подтверждение, — краснокожий продолжал нападки, сверкая глазами. Он ждал, что либо я, либо Родогарн сорвёмся и проявим по отношению к нему агрессию, что дало бы ему зелёный свет. Мне, конечно, сильно надоело поведение данного гостя, давно перешедшее за рамки дозволенного. Гарну, безусловно, тоже. Я чувствовал его напряжение. Но он знал меня и хорошо понимал, почему я никак не реагирую. В другом случае с удовольствием преподал бы невежде коротенький поучительный урок. Но сейчас не нужно давать себе волю. Оно того не сто́ит. Не тот повод, чтобы напрягаться. У меня иная цель. Расслабляемся и продолжаем играть. Мой ход.

— Не затруднит ли уточнить, какой народ ты имеешь в виду? — я посмотрел на тифлинга и стал наслаждаться его мимикой, которую он не контролировал… или вовсе не стремился этому учиться. Его желваки ходили ходуном. — Тот, к которому относятся люди моей профессии? Тот, к которому принадлежит род Родогарна? Или, быть может, ты имеешь в виду весь народ в совокупности, живущий на Гераксисе? — сложив руки у подбородка и вскинув бровь, мягко, с лёгкой улыбкой спросил его.

В ответ я услышал лишь нечленораздельное бурчание, сопровождаемое злым прищуром. Но дам голову на отсечение, что Аргондарион изрыгал крепкие проклятия в мой адрес.

— Хорошо, я расскажу тебе, — он посмотрел на Родогарна с ещё большим недоверием, чем смотрел на меня всё время, проведённое бок о бок. Я посочувствовал другу, который и так несколько дней не находил себе места. — Вам. Только помни, что твой дом — не церковь, а ты и колдун — не святые отцы, чтобы я тут исповедовался по полной. И вам вполне хватит того, что я поведаю. На большее не рассчитывайте.

— Даже не посмею пожелать, — ответил я вкрадчивым голосом.

— Не лги хоть себе, — отмахнулся тот, и мельком посмотрел в окно, где подала голос одинокая миллрида. Я вижу тебя насквозь.

— Ошибаешься. Себе не лгу никогда, — сказал и задумался. Так ли это, учитывая совсем недавно поселившиеся внутри тревожные чувства, которым пока не мог дать внятного объяснения?

— Пусть так, некромант… — мы скрестились взглядами, и его губы тронула призрачная усмешка, некий намёк. — Пусть так, — тифлинг встал справа от окна, опёрся о стену и сложил руки на груди. — Историю моего появления на свет белый ты уже знаешь. А одно и то же говорить по нескольку раз я не люблю почти так же, как… — он осёкся, но было и так ясно, что, а точнее, кого он хотел упомянуть. Хоть тут не повторился. Браво, хвалю. — Я рос в цирке уродов и считал его своим домом, ибо ничего другого не знал одиннадцать лет. Это было одно из самых захудалых мест, в которых мне доводилось жить. А скитался я больше, чем кендер в период обострения жажды приключений. Хотя, может, я утрирую. Просто давно перестал вести счёт своих краткосрочных и долгих остановок.

Тут я заметил в рассказчике еле уловимое изменение. Маска отрешённости, которую он так умело носил, треснула, и наружу просочилась печаль. Да… даже самой мелкой букашке есть, где спрятаться от врага и переждать суровые времена. Лишь бы успела добежать.

— Как бы там ни было, я любил свой дом и, как мог, трудился, как и все его обитатели, принося в общую копилку немало денег. Ещё бы, первый мальчик-полудемон, вытворяющий чудеса на арене. Зрители ходили толпами. Уверен, средств хватало, чтобы арендовать новое место и обновить инвентарь каждому участнику труппы. Но у руководителя имелись свои планы на большую часть звонких монет, — взгляд Аргондариона стал жёстким, верхняя губа дёрнулась, оголив один клык. — Долгое предисловие получилось, но я уже подошёл к важному моменту. Я очень редко выходил за пределы территории, на которой мы жили, и не знал, кто такие тифлинги и полудемоны. Но мне это было интересно. Когда на афише под твоим именем пишут такое, начинаешь задумываться и спрашивать окружающих. Но каждый, с кем я, так сказать, делил крышу над головой, при любой попытке узнать желаемое отводил глаза или прогонял, грозясь высечь розгами. Однажды я случайно стал свидетелем разговора, в котором выяснилось, что в цирк меня принёс управляющий. И как все наивные дети, к которым не проявляли особой злости, я пошёл к нему, надеясь услышать о том, кто я есть. Ведь по моим убеждениям уж он-то должен был что-то знать. Но по воле судьбы выбрал я не тот день и час. А, быть может, и тот… В момент, когда я вошёл в комнату своего благодетеля, коим считал человека, давшего мне шанс выжить, этот самый человек считал ринтты и лурры, пересыпая их горстями в сундук. Будучи неглупым малым, я прикинул, что здесь пахнет нечистыми делами. Повторюсь, уровень жизни цирковых был не так высок, чтобы «излишек производства» оставался в таких количествах.