Крона заслуживала отдельного внимания. Восемь гигантских ветвей с густой листвой, выгибаясь дугой, образовывали над плоской вершиной диаметром около тридцати метров купол, защищая поверхность от возможных дождей. С одной стороны ствола были аккуратно вырезаны ступени. От берега, на котором я стоял, к древу вёл узкий мост.

Каждый раз, видя это творение природы, к которому приложила свою руку фейри, во мне просыпалось восхищение. Усталость, которая стала мне спутницей по жизни, отпускала из своих объятий, пока я находился здесь.

Шагая по мосту, я обвёл берег взглядом. Когда наткнулся на огромную тушу, развалившуюся на мелких камнях и гревшую своё чешуйчатое тело на солнце, улыбнулся. Хоть какие-то мелочи не меняются.

«Здравствуй, Орсагонд», — безмолвно сказал водному дракону, зная, что он прекрасно читает мысли. В знак приветствия он лишь лениво взмахнул длинным толстым хвостом и ударил им по глади озера. Поднялся столб воды. Он перевернулся с бока на живот, вытянув своё правое крыло, что позволило увидеть тонкий гребень, росший от середины хвоста до головы, приплюснутой сверху. С ней образовывала горизонтальную линию морда, формой напоминающая мне прямой нос лодки.

Орса я знаю давно. Он уже жил в илгирдирийском лесу, когда Авриэлин захотела перебраться в это красивое место и возвести дом здесь, на озере рубиновых луммирций[1]. Сначала Орсагонд всеми возможными способами пытался донести до фейри, что соседи ему совершенно не нужны. Но он плохо знал мою приёмную мать и даже не подозревал, что, когда она хочет, бывает упрямее тысячелетних драконов. После мирных переговоров, продлившихся около недели, уставший обитатель леса сдался со словами «Живи уже, только молча. А то в первый раз за сотни лет я узнал, что такое головная боль». Бурчал он ещё долго как старый дворф. Но со временем они стали друзьями.

Забравшись по крутым ступеням на вершину дерева, где и находилось сердце дома Авриэлин, я заметил, что с тех пор, как был здесь в последний раз, почти ничего не изменилось. Всё так же в центе, в подвешенной на ветвях большой белой чаше горел огонь. Благодаря его магическому происхождению можно было не бояться случайного пожара.

Чуть дальше на большом пне стояло две вазы. Одна была наполнена фруктами, другая сладостями, приобретёнными, видимо, на юго-западе Саргонны. По крайней мере, я их видел только там. Слева от импровизированного стола находилась длинная стойка с разложенными на ней артефактами. Фейри чуть ли не ежемесячно путешествовала по миру в надежде найти что-то новое. Лучше, если это считалось затерянным, считающимся утраченным. Тогда она приходила в восторг.

Я подошёл взглянуть на новые приобретения. Ребёнком очень любил их перебирать, строя из себя эксперта, и слушать истории происхождения того или иного артефакта из уст матери. Повзрослев, мне это пригодилось. Работа обязывает знать некоторые особенности подобных вещей.

Мысли отвлекли меня от реальности, и я не почувствовал лёгкого дуновения ветра за спиной.

— Здравствуй, мой сын, — прозвучал нежный и чистый голос. Только он мог развеять жуткие кошмары, посещавшие меня в детстве.

Я обернулся.

— Здравствуй, шаахилль[2], — я взял миниатюрную руку в свою и поцеловал. — Рад видеть тебя.

— И я счастлива, мой сын, — она улыбнулась, и пламя в чаше на секунду вспыхнуло сильнее.

Как урождённая гес’шинара, она очень не любила однообразие. Особенно, во внешности. И как истинная фейри, мастерски пользовалась даром, данным её расе — менять облик. Чуть ли не каждый день она надевает новую маску. Мальчиком я долго привыкал к таким частым переменам и к тысячам её лиц. Положа руку на сердце, я даже не могу сказать, видел ли когда-нибудь её настоящую. Возможно, что нет.

Сегодня она была особенно обворожительна. Её прямые кобальтовые волосы длиной до бёдер были откинуты назад и закрывали собой часть накидки из полупрозрачной ткани цвета молодой травы. Она защищала голые плечи от солнца. Струящееся платье в пол было на полтона светлее этого палантина. Его украшала золотая вышивка на лифе и длинный пояс с пряжкой. Прямая чёлка фейри скрывала одно из креплений, которое было частью затейливого украшения. На нём висело кольцо, касающееся переносицы. Ещё два таких же виднелись на висках. Через эти три колечка были продеты четыре цепочки разной длины, ложась дугой на щёки. В её нижней губе было золотое украшение с синим камнем, а у правого глаза я увидел небольшую тёмно-фиолетовую татуировку.

— Присядь, милый, — по неозвученному желанию Авриэлин рядом с нами возникли два кресла-качалки. Мы оба сели в них, и наступила тишина. Зная, что лучше подождать, пока начнёт говорить мама, я стал смотреть танец языков огня, даже забыв на мгновение, где нахожусь.

— Как обстоят дела у твоей подопечной? — её голос вернул меня в реальность.

— Ты же знаешь, ведь так? — покосился я на одну из ветвей, и с неё тут же сорвался листок. Виновница произошедшего явно спряталась за одним из сучьев.

— О, не вини Линнтису. Скрывать что-либо от меня она совершенно не умеет. Даже по твоей просьбе. Итак, что же у вас произошло? — в её руке появился бокал с вэирнизийским красным вином. Отпив глоток, она внимательно посмотрела на меня своими азуритовыми глазами, обрамлёнными пушистыми ресницами.

— Это всё забавы Родогарна. Он когда-то слышал, что фениксы могут управлять своей тенью, и решил ради интереса выяснить, не миф ли это. Как оказалось, нет. Но по неизвестной пока что причине Евангелика застряла в Кхар’зокксе или на перепутье миров. Я пытаюсь всё понять.

— Твой друг почти не изменился. Что в детстве был самым озорным и непоседливым ребёнком из вашей троицы, что сейчас. Вечно таскал вас… — вдруг она осеклась. — Прости, Магнус. Я не хотела бередить старые раны.

— Всё в порядке, мама. Незачем вечно бояться произносить имя Грисарда вслух. Он этого не заслужил.

— Ты прав, мальчик мой, — она подарила мне тёплую улыбку. — Итак, перейдём к главному. Я пригласила тебя, чтобы попросить об ответной услуге.

— А поподробнее? — я стал медленно раскачивать кресло.

— Наведайся к одному демону и забери у него кое-какую занятную вещицу, интересующую меня.

[1] Рыба длиной от 10 до 15 см, с красным, ближе к рубиновому окрасом тела, бело-бордовыми плавниками и хвостом

[2] Мама

Магнус

— Ты не перестаёшь меня удивлять. Что из находящегося в грязных лапах демона может тебя интересовать? — произнёс я презрительным тоном, так как при одном только упоминании об этих отвратительных созданиях возникало чувство омерзения.

— Медальон Хартонза́ша, — в глазах фейри появился жадный блеск, но она так быстро совладала с собой, что я даже подумал, не показалось ли мне.

— Медальон здесь, на Гераксисе?! — от удивления я оттолкнулся от кресла, встав, с такой силой, что оно чуть не перевернулось. — Он ведь считался утерянным в демонической войне, насколько мне известно.

— В книгах написано не всё, история имеет прорехи, а мудрецы не могут рассказать о каждой частице вселенных, — изрекла она.

Обдумывая её слова, я подошёл к краю среза дерева и посмотрел вниз. В озере, пугая бедных рыб, плавал Орсагонд. Видимо, перегрелся на палящем солнце.

— У кого же сейчас столь важная вещь? — спросил я, продолжая наблюдать за драконом, жалея, что не могу плюнуть на всё и присоединиться.

— Им завладел Корзанэ́с, мелкий демонишка, залёгший на дно после войны.

— Ты в курсе, каким образом артефакт попал к нему?

— Да. Ты же знаешь меня. Больше однообразия я не люблю незнание, и стремлюсь заполнять каждую пустую ячейку в голове информацией. Конечно, не всегда получается, но…

— Ты отвлеклась, мама.

— Ох, — она поднялась, подошла ко мне, взяла под руку и склонила голову к плечу. Я вдохнул тонкий аромат лесных цветов, исходящий от неё, и крепче прижал руку. — Корзанэ́с был обычным воином третьего легиона демонов под командованием Дестаргинта́ра неуязвимого…