Что ему сказать? Я сам ещё толком не понял.

— Не знаю.

— Не лги! Вот так сидел и ляпнул?! — зашипел он, подходя ближе.

— Да. Возможно. Не знаю. Тебе пора. На сегодня с нас хватит разговоров, — я встал, подошёл к двери и открыл её. — Прости, но я не хочу продолжать.

— Не увиливай! Что с тобой происходит?

— Гарн, когда я сам пойму, сразу поделюсь с тобой. А сейчас не могу объяснить. Когда-нибудь, но не сейчас. Пожалуйста.

Он смотрел на меня с негодованием. Я видел в его глазах переживание.

— Упрямый, как стадо регарн! Драхс с тобой. Пытать не собираюсь, но я не забуду эту тему. Выбью из тебя всё позже, — он вышел, открыл портал, но обернулся. — Спокойной ночи без кошмаров, друг.

— И тебе спокойной.

Родогарн исчез в огненной ряби проёма.

Затянувшееся тучами небо разразилось дождём. Вдохнув свежий воздух, я захлопнул дверь и хотел спуститься в подвал, но услышал сверху шум. Что-то упало. Решил, что нужно проверить, всё ли там в порядке.

Дверь в спальню была приоткрыта. Надеюсь, сон Евангелики наш разговор не потревожил. Уж его-то ей точно не следовало бы слышать… Войдя в комнату, я осмотрелся. Предмет беспокойства лежал на полу рядом со шкафом бесформенной кучей. Им оказались брюки с ремнём и прикреплённой к нему пряжкой. Никогда эта женщина не научится вешать вещи внутрь. А ведь главная функция шкафа как раз в этом и заключается.

Подошёл, взял штаны и повесил обратно на дверцу, краем глаза уловив движение со стороны кровати. Вот зачем я всё это делаю? Неужели разбудил? Когда обернулся посмотреть, не проснулась ли она, пришло облегчение. Евангелика спала, ровно и бесшумно дыша.

Я невольно стал смотреть на её лицо, повёрнутое к окну. Такое умиротворённое, спокойное и… красивое? Да, наверное, это подходящее слово. Тонкие восходящие брови, одну из которых она приподнимает, когда с чем-то не согласна. Смотрится прямо-таки умилительно. Небольшой курносый нос возвышается над пухлыми губами. Волосы, которые порыжели ещё больше, утрачивая прежний цвет, раскиданы по подушке. Почему так хочется к ним прикоснуться, как тогда, днём?

Я подошёл ближе и почувствовал знакомый запах корицы и роз. Приятно.

«Ты так похожа на Анхель… ту, которую я встретил на том злополучном балу. Но в то же время кардинально отличаешься от неё настоящей.

Ох, и удивил же твой поступок в городе. Зачем нужно было так подставляться, защищая меня? Интересно, если бы ты знала, что я творил раньше, стала бы произносить те громкие слова? Если бы узнала, что я… палач. Меня так прозвали многие после происшествия в ходе моей первой войны. Палач хэирдингской долины. Да… я совершил непростительное, и проклинаю себя до сих пор. А ты вступаешься. За убийцу. Но мне не хочется, чтобы и ты меня боялась, сторонясь. Почему же сейчас, когда мне давно уже стало плевать на мнение любого, вдруг возникло такое желание? Больше двухсот лет я был один. Ни друзей, ни родителей, никого. Теперь вот Гарн и… ты.

Надо же, вспомнил родителей. Знаешь ли ты, каково видеть восьмилетнему мальчику панический ужас в глазах отца и слышать крик матери, бросившейся в слёзы, когда они увидели на руках сына живого щенка, подаренного ими, но, волей случая, задавленного насмерть телегой? К счастью, ты не можешь этого знать. От страха и незнания они отправили меня в специальное учреждение для детей с магическим даром, чьи родители не имеют ни малейшего понятия, как с этим жить. Тем более тогда некромантия считалась проклятием. Да и сейчас у многих такое мнение.

Когда мне было тридцать два, я получил письмо с известием о смерти родных. Вот такая история.

Так в чём же твоя загадка, Евангелика? От чего меня заботит твоё отношение? Кто бы поведал…»

Не знаю, сколько ещё я так сидел, но дождь уже закончился. Покидая комнату, на выходе остановился.

— Хороших сновидений. Я постараюсь понять, — сказал я и закрыл за собой дверь.

Ева

Мне не хотелось, чтобы сегодняшний день начинался. Но, к сожалению, управление временем в список моих умений не входит. Как жаль, как жаль.

Может всё, что было вчера, всего лишь бурный сон? Нет. Уж слишком красочно в голове вижу свои действия, помню слова. И готова провалиться под землю из-за того, что Магнус тоже присутствовал при моих излияниях. Сты-ыдно. Хотя я искренне высказала своё мнение и мысли тому кретину, без преувеличений. Правда не должна вызывать стыда! Да… От самовнушения легче не станет, а вставать придётся.

Приоткрыв глаз, я убедилась, что утро неизбежно наступило. Шумно выдохнув, поднялась с постели и подошла к шкафу. Странно. Точно помню, что вчера повесила штаны по-другому. Наверное, показалось. Они были прямого кроя, чёрные и такой длины, что прикрывали пятки. Особенно мне понравился пояс с металлической пряжкой с изображением полумесяца. Внешне эти штаны больше напоминали брюки, сшитые из мягкого, тонкого материала. Я почти уверена, что в них здешняя жара мне теперь будет не так страшна.

Надев их, я стала искать какую-нибудь тонкую майку. Но это же не Земля! Тут, видимо, о таком даже не слышали. Бе-еда-а. Спасением оказалась белая блузка на пуговицах, с рукавами до середины предплечья в форме фонарика. Не любитель я подобного, но пережить можно. В итоге оказалось, что всё вместе смотрелось вполне неплохо.

В гостиной признаков жизни я не обнаружила. Меня снова оставили одну. Хорошо, что в доме, а не в чистом поле, как в прошлый раз. Адреналина тогда хватило надолго.

Чем же мне заняться, пока мои надсмотрщики не вернулись? Надеюсь, они меня не четвертуют, если выйду подышать.

На улице было тепло, и почти не чувствовался лёгкий ветерок, едва ласкавший кожу. Видимо, ночью шёл дождь, так как на траве ещё не до конца высохла роса. Я медленно обходила дом, любуясь белыми цветами на его стенах. Даже дотронулась до лепестков, напомнивших бархат.

Сначала я не заметила двери, потому что она сливалась с фасадом. В глаза бросилась лишь небольшая серая ручка. Так вот где находится загадочный подвал Магнуса! Хотя при первом знакомстве с его нежитью я испытала ни с чем не сравнимые ощущения, всё же очень интересно как он всё это делает. Хочется хоть одним глазком посмотреть на обстановку помещения и инструменты.

Я взялась за ручку и потянула на себя. Ничего не вышло. Тогда я попробовала толкнуть дверь. Она оказалась незапертой и отворилась. Ох, если ворчливый хозяин этого места меня увидит, будет о-очень плохо. Но раз так легко смогла войти сюда, буду считать, что великого греха я не совершила. В помещении было темно. Но стоило сделать пару шагов вперёд, каким-то образом зажёгся свет. Магия, точно. Забыла.

Первым увиденным предметом оказался стул, задвинутый под письменный массивный деревянный стол, на котором были аккуратно сложены в стопки листы бумаги и три книги. Рядом стояла чернильница. Слева от входа у стены стояла полка, дверцы которой были сделаны из стекла. Я подошла ближе и стала рассматривать всевозможные баночки, колбочки, сосуды и чашки. Здесь же были разнообразные инструменты: ножи, скальпели, жгуты и ещё уйма всего того, чему даже не придумаю названия.

Стоило повернуть голову налево, как к горлу невольно подступил ком, но я постаралась побороть то гаденькое чувство, которое где-то глубоко внутри тихо, но отчётливо твердило: «Беги, быстрее, без оглядки!». Пытаясь его заглушить, я неотрывно смотрела на стальной патологоанатомический стол и стоящую рядом широкую, длинную каталку, на которых явно лежали тела, полностью скрытые тканью. «Ты не ожидала увидеть такое сразу, да? Наивная девочка», — говорил мой разум. — «Чего ты боишься? Мертвецов? Глупо. Живых нужно опасаться».

Я подошла ещё ближе. Медленно протянула дрожащую руку к серому полотну, накинутому на тело, лежащее на каталке. «Сними его, чёрт возьми! Иначе твои бравые слова в том проулке окажутся пустым звуком! Взгляни на правду без лишних иллюзий, убедись во всём сама, прими жёсткую реальность!»