Я разобрала чемодан, разложила вещи, чтобы чувствовать себя как дома, и поставила весы у изножья моей королевских размеров кровати. Первое взвешивание в Нью-Йорке показало ошеломительный результат: 47,1. Слабительное отлично справлялось со своей задачей. Я по-настоящему гордилась собой: теперь, Фло, я точно смогу влезть в одежду, уж поверь мне! Я отправила еще одно сообщение маме, чтобы поделиться хорошими новостями, надела ночную рубашку, проглотила таблетку снотворного, чтобы завтра с утра гарантированно быть в форме, и устроилась рядом с Юки, пахнущим так же приятно, как моя родная мама. За окном было плюс 32 градуса, но мне, как всегда, было холодно. Это даже лучше – в противном случае я никогда не смогла бы заснуть в этом влажном климате.

Меня разбудил мамин звонок. Они только что приземлились и ожидали багаж в аэропорту. Было приятно услышать ее голос. Я описала ей квартиру, а затем рассказала о планах на день: Себ должен был с утра отвезти нас в агентство Silent, а на вечер были намечены первые кастинги. Папа оказался прав: рабочий процесс облегчал всю ситуацию, и, что самое важное, я начинала меньше волноваться. Я просто не могла дождаться, когда все начнется! Я уже собиралась повесить трубку, когда взволнованным голосом мама сказала мне: «Я получила твое второе сообщение, Луч. Для твоего роста 47 килограммов – это очень мало. Обещай мне, что ты никогда не будешь сбрасывать ниже этой цифры». «Я обещаю, мам. Я не буду больше худеть», – ответила я, умолчав о том, что все в любом случае будет зависеть от того, что через некоторое время мне скажут в Silent.

Себ заставил нас прождать его 45 минут. Очевидно, каждый день происходило то же самое. Меня это выводило из себя – я терпеть не могла ждать. Это в огромной степени забавляли Олимпию и Мадлен: «Бедняжка, значит, тебе такое не по душе? Профессия модели как раз и заключается в том, чтобы всю жизнь сидеть и ждать! Но предоставим тебе шанс самой узнать об этом». Они хихикали надо мной, то и дело косо поглядывая. Я не знала, чем я заслужила такое отношение, но это заставляло меня чувствовать себя очень некомфортно. И очень грустно, почти как до ухода из старших классов школы, когда я оказалась совсем одна, потому что остальные девочки игнорировали меня и относились с презрением. Мне должно было быть все равно, мне должно было быть все равно, мне должно было быть все равно. Я была там не из-за них. Я была там, чтобы стать той самой топ-моделью на Неделе моды, и уже не могла дождаться ее начала.

Себ наконец появился, не считая нужным извиниться, и вчетвером мы вышли на улицы Нью-Йорка, направившись по направлению к агентству. Стояла неимоверная жара, но я шла как завороженная. Мы прошли сквозь огромный рынок, где можно было купить абсолютно любые продукты и где я решила позже запастись свежими овощами и фруктами. Все вокруг меня было новым, красивым, удивительным. Впервые за несколько недель я почувствовала себя по-настоящему счастливой!

По дороге Себ еще раз объяснил основные правила кастинга: каждое утро должна была заходить в агентство, чтобы узнавать запланированное для меня расписание. Они имели право просматривать все запросы и направлять меня только на конкретные просмотры, в зависимости от статуса дизайнера и его конкретных требований, если таковые выдвигались. Например, некоторые отбирали для показов только блондинок (а я была шатенкой), или девушек ростом выше 180 сантиметров, или очень-очень худых. Все зависело еще и от того, получало ли агентство шанс напрямую поговорить с дизайнером обо мне или нет. «Значит, мои встречи будут проходить в четко назначенное время?» Олимпия и Мадлен снова захихикали надо мной. «Да, дорогая моя, как только ты станешь Клаудией Шиффер. Тогда даже потребность в кастингах отпадет сама собой или ты будешь перепрыгивать всех в очереди, потому что заставлять ждать Клаудию Шиффер некрасиво. Но пока этого не произошло, тебе немного придется постоять и подождать с остальными. Если повезет – тебя позовут быстро. Если нет – будешь ждать годами, причем терпеливо и с улыбкой, безо всяких жалоб». Я поняла, что отныне дни мои будут тянуться долго.

Офис Silent находился на одной из самых шикарных авеню района Челси, в окружении элитных бутиков. Однако, чтобы попасть внутрь, нужно было отыскать крошечную дверцу, спрятанную в самом углу глухого переулка. За дверью располагался небольшой коридор, только что выкрашенный в белый цвет, равно как и узкий лестничный пролет, выводящий на площадку с широким лифтом, стена напротив которого была увешана рядом почтовых ящиков. Повсюду пахло краской, как будто ремонтные работы закончились только накануне. Агентство располагалось на втором этаже. За невзрачной дверью скрывалось огромное пространство, также полностью выкрашенное в белый цвет и затмевавшее собой небольшую офисную зону. Помещение выглядело весьма привлекательным, однако пустым и безумно тихим. Какой контраст на фоне парижского улья Elite! Вдыхая испарения свежей краски, я задавалась вопросом: как же долго Луи и Эмиль обитали здесь? Они создавали впечатление истинных профессионалов, но не могло ли оказаться так, что в действительности они были такими же новичками, как я, и такими же фанфаронами, как Себ? Об Elite знали все, но кому было знакомо агентство Silent?

В любом случае задаваться подобными вопросами сейчас было уже несколько поздно. Они тепло и радостно поприветствовали меня, как и в предыдущую нашу встречу. Матильда, жена Луи, присутствовала при встрече – милое и улыбающееся создание. Там же находился и обожаемый всеми Квентин – огромный ньюйоркец, ничем не отличавшийся от остальных своими восклицаниями а-ля «ой, моя дорогая». Именно он и передал мне расписание на день, где первым в списке стоял кастинг у Александра Вана,[10] за которым следовало еще четыре просмотра. Он почти извинялся за то, что все шло не очень быстро, но обещал, что дела ускорятся в ближайшие дни. Я очень на это надеялась. В конце концов, именно за этим я сюда и приехала…

Ловя на себе убийственные взгляды Олимпии и Мадлен, Себ решил отвезти нас на кастинг всех троих в одном такси: «Будем держаться вместе. На утренний кастинг ты пойдешь одна, потому что ему нужны только очень худые модели. Мы подождем тебя в машине. А последующие кастинги вы проходите все скопом». Я понимала, почему они меня недолюбливали: во-первых, этот тонкий намек на их вес (с последней нашей встречи в Париже они сбросили, но до меня им было еще далеко), а во-вторых, они вынуждены были меня ждать, как будто находились у меня в подчинении. Это вряд ли могло улучшить наши взаимоотношения…

Кастинг проходил в очень необычном здании бывшей фабрики, расположенной на тихой улице района Сохо в Манхэттене. Раздвижные решетчатые двери грузового лифта закрылись за моей спиной, а затем снова распахнулись на семнадцатом этаже, явив взору огромное пространство, состоящее из кирпичной кладки и скрученных между собой балок. Через огромные эркерные окна можно было увидеть практически весь Манхэттен. Вид был настолько завораживающий, что я никак не могла отделаться от ощущения, будто нахожусь на съемочной площадке кино. Других участников кастинга видно не было. Место казалось совершенно пустынным, за исключением небольшого офисного отсека, расположенного прямо напротив окна, и молодой женщины, сидящей за столом. Очень худая, одетая во все черное, она поприветствовала меня своим глубоким голосом и широкой улыбкой: «Привет! Как тебя зовут?» Я направилась прямиком к ней на своих 18-сантиметровых каблуках. Неровный белый пол, со всеми его дырами и щелями, напоминал лабиринт из ловушек. Если бы я не двигалась осторожно, я бы упала плашмя. Я представилась и положила ей на стол свое портфолио. «Откуда ты родом? Париж! Оооо! Париж! Можешь немного пройтись для меня?» Я развернулась и начала свой «парад», стараясь изо всех сил соблюсти все правила: расслабленные плечи, гибкие бедра, никаких рук-конструкторов… Дойдя до конца, я уверенно пошла в обратную сторону, прямо ей навстречу, но в то же время смотря как бы сквозь нее, как учила меня Эвелин, стараясь при этом не попасть в какую-нибудь ловушку на этом треклятом полу. «ОК. Еще разок, быстрее и напористее?» Я снова пошла. Я ускорилась, стала делать более длинные шаги, как будто спешила куда-то, затем развернулась и так же уверенно направилась в ее сторону, неустанно проклиная про себя этот чертов пол. Она взяла мою композитку, закрыла портфолио и протянула его мне, сказав лишь сухое спасибо. На этом все завершилось.