— Дитя…, - перебила Трея, останавливая мой словесный поток.

Ну да, мне же надо казаться милой.

— Дочь Света Трея, я прошу, пусть истину покажет шар.

Слева злорадство сменилось беспокойством.

— Не стоит об этом просить, леди Шанита. Само собой, что шар истины будет принесён.

Ври больше. Если бы не я, про шар бы и не вспомнили.

Ждать пришёл около четверти часа. Пока послушница убежала, пока жрец лично принёс сферу, пока установил на витую металлическую подставку. Найра оживилась, с готовностью положила ладонь на артефакт:

— Я не знаю, как чужие вещи попали в мой сундук, я ничего чужого никогда в жизни не брала. Я не крала.

— Приветствую, леди Найра, — тон Треи преобразился до неузнаваемости.

Ледышка умеет быть милой? Какой сюрприз.

— В трудной ситуации под несправедливыми обидными обвинениями вы, леди, повели себя очень достойно. Я вас запомню. Да осветит Свет вам путь к достойному супругу.

Красиво спела. Прикрыла собственную недальновидность.

— Благодарю, дочь Света Трея, — Найра, кажется, подоплёку не уловила, купилась.

Впрочем, ей же легче.

— Может, леди Шанита сама леди Найре и подбросила? — раздалось слева. — Среди нас воровок нет! Ну-ну. Я, не дожидаясь приглашения, подошла к шару, коснулась:

— Я никому не подбрасывала своих вещей и никого не подставляла.

Дождавшись кивка, вернулась в линию.

— Теперь вы, леди, — очередь дошла до возмущавшейся девицы слева.

Ха! В душе я смеялась, но внешне оставалась воплощением смирения и послушания.

— Но… Это…

— Леди? — впервые подал голос жрец.

Девушке пришлось выйти, тронуть шар истины кончиками пальцев. Хочет в момент ответа незаметно отдёрнуть? Не я одна это заметила. Жрец кивнул Трее, и монахиня ловко прижала ладонь девушки к шару.

— Это вы взяли вещи из сундука леди Шаниты.

— Нет.

Глупая попытка. Шар погас, чтобы через несколько секунд снова загореться мягким свечением.

— Это вы подбросили их в сундук леди Найры?

— Нет, — ответ прозвучал откровенно жалко, а шар снова погас.

— Что же, дитя. Статуса светлой невесты вы лишаетесь ибо недостойны.

Невеста, теперь уже окончательно бывшая, в ужасе замотала головой:

— Нет! Пожалуйста, пожалуйста! Я не хотела, так получилось.

— В монас1ыре позабо1И1ся о шоей душе, дитя.

Жрец ухватил девушку за руку и бесцеремонно поволок за собой, не обращая на истеричные рыдания ни малейшего внимания. А ведь дело не столько в позоре и упущенном замужестве. Статуса девочка лишилась, нового, естественно, не обрела. Кто она теперь? Уличённая в преступлении сирота-простолюдинка, отправленная в монастырь-тюрьму. Дура. Туда ей и дорога. Не стоит совершать поступки, за последствия которых ты не готов отвечать.

Олсия прикрикнула, загоняя нас обратно в общую спальню. Происшествие происшествием, время потрачено, но на балу, невзирая на трудности, настоящие леди должны появиться вовремя и блистать, блистать, блистать.

Ошибаются те, кто думают, что бал — это вечер танцев, только и с изрядной примесью пафоса. Менуэты и полонезы занимают лишь часть программы. Конечно, знала я об этом со слов бабушки. Учителя у меня были, но именно бабушка рассказывала мне об изнанке светской жизни. Беседы не для нежных ушек благородной девушки, но нас с бабулей такие мелочи не волновали, мама отмалчивалась, а папа под нашим напором капитулировал, только вздохнул и с досадой признал, что заарканить жениха для такой сноровистой невесты — задача близкая к невыполнимой. Помнится, я ответила, что справлюсь сама. И ведь надо же, как бывает, всё идёт к тому, что я исполню шуточное обещание. Ну и правильно.

Обычно гости собираются задолго на официального начала бала, прогуливаются по залам, плавно перетекают от одного кружка к другому, показывают себя, смотрят на других, пробуют напитки, сплетничают, плетут интриги, заключают сделки. Чем выше статус гостя, тем позже он прибудет.

Миг в миг, в назначенный час хозяин объявляет бал открытым, первый танец обязательно его. Второй — общий полонез. Порядок давно установлен, его соблюдает и король, и провинциальный помещик. Но нет правил без исключений. Одно из них — бал в честь Светлых дней семьи.

Король не выходит к ждущим его подданным. Когда двери распахиваются, Его Величество уже восседает на троне. В бальный зал приглашают только женихов, и король произносит длинную речь. Дамы и женатые кавалеры довольствуются лишь звучанием голоса монаршей особы. Пока король говорит, фрейлины вдовствующей королевы приводят светлых невест. И едва речь отзвучит, одна за одной девушки вступают на ведущую к трону ковровую.

Я была где-то во второй сотне. Извернулась, оторвалась от своей группы и без всякого стеснения просочилась в начало колонны. Девушки на меня шипели, но чтобы по-настоящему возразить им наглости не хватало, а фрейлины мои манёвры упустили. Вперёд я прорывалась не без причины — сегодня я жажду внимания, а хвост нашей «змеи» никто рассматривать не станет, белые платья, однообразные восторженно-смущённые выражения лиц. Невесты, идущие последними останутся для зрителей одной белой размазанной кляксой.

Женихи выстроились вдоль правой и левой стены. Мы, невесты, шли по центру — видна каждая. Приблизившись к трону, приседали в глубоком реверансе, а дальше разделялись. Первая невеста — направо, вторая — налево. Женихи должны увидеть предлагаемое вблизи.

Моя очередь.

Держа между собой и впереди идущей положенную дистанцию в три шага, я вступила в бальный зал. Сколько по наши души холостяков! Ням. Только интерес у меня не романтический, а гастрономический.

Голова чуть опущена, на лице скромная улыбка. Я поглядывала на собравшихся мужчин из-под полуопущенных ресниц. Справа парень, хорош собой, я бы сочла его привлекательным, если бы не багрово-фиолетовые прожилки на носу. Видно, тот ещё любитель выпить. Напротив него, у левой стены, старик. Ему, простите, за Грань скоро, а он всё туда же, молодую супругу ему подавай. Мужчина с лёгкой проседью, подтянутый, на вид лет сорок. Лицо, а скорее всего не только лицо, но и всё тело, изуродовано шрамами. Отличившийся воин? Вероятно. Возможно, кому-то повезёт с ним. Если человек хороший.

Рысёнок. Первый миг я глазам своим не поверила. В конце зала, на расстоянии от трона, но всё же достаточно близко, у стены среди женихов стоял рысёнок, чей внезапный приезд лишил меня удобств заброшенного особняка.

Золотисто-карие глаза, русые волосы, неизбежная сейчас для аристократа маска холодной вежливости. В чёрном, как безлунная ночь, фраке, Рысёнок выглядел сногсшибательно. Белая пена воланов на вороте сорочки, белые перчатки. Второй раз вижу этого мужчину, и второй раз теряю голову. Пьянею от одного его солнечного вида.

А не съесть ли мне именно Рысёнка? Глядишь, мозги на место встанут.

Я уже продвинулась вперёд, но мысленно всё ещё смотрела на мужчину. Запала. Кажется, так это называется. Невеста впереди, исполняя реверанс, низко опустилась. Траш! Из-за Рысёнка чуть про короля не забыла. Сейчас бы опозорилась на всю столицу. Три шага до трона. Девушка начинает выпрямляться. Два шага до трона. Девушка уходит направо. Последний шаг. Я исполняю реверанс, и мне налево. Молодец я, справилась почти идеально.

Не знаю, считать это везением или нет. Мне выпало пройти мимо Рысёнка. Втягивающийся в зал «хвост» остался без внимания. Женихи переключились на девушек, проходящих в непосредственной близости от них. Я скромно улыбалась, поглядывала на мужчин. В идеале мне нужно «зацепить» кого-то достаточно осведомлённого, кого-то, кто хоть в общих чертах знает про открывшуюся охоту на выживших тёмных жриц. Искать надо ближе к трону. Рысёнок подходит… Траш!

Стоит. Встретил приветливой улыбкой. Я понимаю, что он всем так улыбается, но на душе потеплело. Было бы у меня сердце, забилось бы в три раза быстрее. Я не выдержала. Поймала его взгляд, посмотрела прямо, без капли смущения. У Рысёнка расширились зрачки. Мне почудилось, что чернота затопляет золотую радужку. И вот уже я улыбаюсь следующему.