О том, что же произошло дальше с Каталиной де Эраузо, как она отправилась сперва в Мадрид, на встречу с королём, а потом в Рим, в гости к Папе, я узнал лишь после того, как сам проделал путешествие через Великое море в Европу. Я обязательно закончу этот рассказ, но всему своё время. А сейчас мы должны вернуться к поискам науали и воителей-Ягуаров.

Вместе с Матео мы прибыли в Оахаку, где я снова встретился с Целителем. Оттуда мы не мешкая двинулись в сторону Пуэблы, потому что дон Хулио сказал, что там скоро начнётся праздник, на который, вполне возможно, пожалует науали. Если нам не удастся выследить его там, то придётся ехать на юг, в Куикатлан, держа ушки на макушке и глаза открытыми, чтобы не упустить чёрного мага и его приверженцев.

Индеец Хосе, погонщик скота на гасиенде дона Хулио, пользовавшийся его доверием, присоединился к нам в роли слуги Матео. Именно ему надлежало в случае чего отправиться к дону Хулио с любыми известиями о науали, которые мы раздобудем.

Матео ехал на лошади, а Хосе — на муле. Меня тоже хотели было посадить на мула, но я отказался. Для Целителя любой способ передвижения, кроме как пешком, был неприемлем, он привык ходить, держа поводья осла в руке, так чтобы его жёлтая собака бежала рядом. А я не хотел ехать, если старик пойдёт пешком.

Матео не видел в такой компании ничего зазорного и полагал, что она не вызовет подозрений — на дорогах небезопасно, и самые разные люди предпочитают держаться вместе.

На самом деле наша компания последовала в Пуэблу вместе с двумя вьючными обозами.

Целитель не задал ни единого вопроса насчёт того, с чего это нам вдруг приспичило тащиться в Пуэблу. Я сочинил историю, будто бы какой-то человек в Монте-Альбан сказал мне, что якобы видел в районе Пуэблы мою мать, но вполне мог бы обойтись без этого.

Целитель не особо нуждался в объяснениях. Он шёл в том направлении, куда указывали его ноги, для него все дороги были одинаковы.

— На дорогах опасно, и потому на всякий случай, для защиты, мы пойдём вместе с ними. — Я указал на Матео и Хосе.

И снова старик промолчал. За свою долгую жизнь он многократно путешествовал по этим опасным дорогам и сейчас прекрасно понял, что моё объяснение надуманное. Я подозревал, что старик умел читать мысли, так что все мои враки для него не секрет.

Мы пустились в путь на следующий день: впереди верхом на лошади Матео, затем два мула — один нагружен гитарами, а второй — припасами, на третьем муле ехал Хосе.

По пути я как бы между прочим спросил Целителя: вот, мол, он утверждал, что однажды ацтекские боги поднимутся и изгонят испанцев. С чего он это взял? Старик сказал мне, что услышал об этом во время своих странствий, и больше за весь день не проронил ни слова. Однако ночью, уже после ужи на, сидя у догоравшего костра и покуривая трубку, Целитель заговорил о науали.

   — В давние времена, — сказал он, — ещё до того, как Великий потоп накрыл землю, ягуар был земным богом. Он обитал в недрах мира. Когда он вышел, то проглотил солнце, и на земле воцарилась ночь. После Великого потопа ягуар уже не вернулся обратно в недра, но остался на земле и после освобождения солнца. Он обитал в пещерах и высоко на деревьях; его враг, солнце, целый день светило на небе, зато ночь принадлежала ему.

Матео лежал поблизости с бурдюком вина: без этого, похоже, он не засыпал; дымок от табака, который он курил, обходясь без трубки, клубясь, поднимался вверх. Испанцы изгибали и скручивали табак так, что он напоминал с виду реnе. Как-то я попробовал покурить такую самокрутку и пришёл к выводу, что курить навоз и то, наверное, гораздо приятнее.

Матео, глядя в ночное небо, делал вид, что дремлет, но я знал, что он прислушивается к нашему разговору.

   — Сила ягуара проистекает из Сердца Мира, безупречного зелёного жадеита размером с голову человека. Внутри этого камня горит зелёное пламя, настолько яркое, что если бы человек стал смотреть на этот огонь, у него бы выжгло глаза. Именно сила этого камня, этого Сердца Сердец, и наделяет магией ягуара.

Я бросил взгляд на Матео. Он продолжал равнодушно смотреть в ночное небо, выдувая колечки дыма. Во время поездки в Монте-Альбан он рассказал мне историю о священнике, которому вскоре после Конкисты попал в руки невероятно яркий жадеит, светившийся зелёным светом. Священнику подарили его индейцы. Суеверный священник, полагая, что зелёный огонь зажёг сам Сатана, разбил камень вдребезги, несмотря на то что другой испанец предлагал ему за него тысячу дукатов. Суть истории Матео сводилась к тому, что ценный камень был уничтожен из-за глупости священника.

   — Сердце Мира пришло со звёзд, — продолжил Целитель. — Его сбросили и принесли на землю цицимиме, звёздные ведьмы, изгнанные с небес из-за того зла, которое они возглашали и творили. Цицимиме лишились Сердца Мира, которым завладели Девять Повелителей Ночи, но поскольку сотворено оно было звёздными ведьмами, то обладало не только чудодейственными свойствами, но и тёмным волшебством.

Целитель помолчал, глядя на меня в угасающем свете костра.

   — Именно из этого источника, драгоценного камня, который есть Сердце Мира, источающего свет тёмных сил цицимиме, и черпает свою силу науали. Науали — это злой чародей, который знает, как использовать силу Сердца.

   — А откуда он это узнал? — спросил я.

   — У него есть книга. Она похожа на Книгу судеб, Тональматль, но на её страницах записаны не судьбы людей, а заклинания, с помощью которых Девять Повелителей Ночи вершат зло, используя силу Сердца Мира.

Я попытался представить себе эту книгу. Ацтекские книги с рисованными письменами в большинстве случаев представляли из себя свитки; один-единственный свёрнутый лист, может быть, всего в две пяди высотой, но очень длинный; если лист развернуть, он может оказаться длиной в несколько человек, если уложить их друг за другом.

   — Науали черпает силу из Книги Девяти Повелителей Ночи. Чтобы получить нужные ему чары, он относит книгу в тёмное место, туда, где ему никто не помешает. Второй, пятый и седьмой час ночи считаются самыми благоприятными для обращения к Повелителям. Использовав книгу для извлечения силы из Сердца, он может вершить колдовство. Тот, кто обладает тайным знанием, способен обратить палку в змею, цветок — в скорпиона или даже вызвать ледяные камни с неба, чтобы погубить посевы. Он сам может превратиться в ягуара и разорвать горло любому, кто выступит против него.

   — А в чём разница между воителями-Ягуарами и воителями-Орлами? — спросил я.

   — Благородные воители сообщества Ягуара и их жрецы отождествлялись с ночью, темнотой. Ягуар правит ночью. Орёл охотится днём. Благородные воители-Орлы, как и воители-Ягуары, были отважными и яростными бойцами, но им недоставало мощи эликсира, который делает воинов нечувствительными к боли, лишены были воители-Орлы и способности менять облик.

Мне нравилось слушать, как Целитель излагает историю индейцев. Я сравнивал его рассказ с тем, что слышал от отца Антонио и других. Для испанцев история — это череда событий. Короли и королевы, войны, завоевания и поражения, знаменитые врачи, изобретающие новые способы лечения, отважные мореходы, которые чертят карты и пускаются в путешествия, — всё это нашло своё отражение в книгах. Для Целителя же история — это магия и душа. Магия проистекает от духов и богов, даже в камне может обитать дух. Душа — это то воздействие, которое оказывают на людей деяния богов.

Я знал, что испанцы опираются на силу разума. Но даже когда Целитель говорил о магических книгах, с помощью которых можно превратиться в ягуара и сделать человека непобедимым, я был склонен считать его рассказы ещё одним проявлением мудрости, которая, хоть и похожа на сказку, отнюдь не лишена здравого смысла.