— Ты хочешь сказать, что они оборотни? Ты думаешь, этот науали превратился в ягуара, чтобы убить меня? — Я произнёс это тоном священника, укоряющего тёмного суеверного индейца.

Целитель на моё возмущение лишь чирикнул по-птичьи.

   — Можно ли сказать с уверенностью, будто то, что мы видим, состоит из той же плоти и крови, как и мы сами? Ты, например, совершил путешествие к своим предкам. Был ли то сон? Или ты действительно с ними встречался?

   — Это был сон, навеянный зельем «цветочной ткачихи».

   — Зелье «цветочной ткачихи» сотворило мост к твоим предкам. Но уверен ли ты, что всё испытанное тобой было всего лишь сном? Что ты не пересекал моста?

   — Это был сон.

Он снова чирикнул.

   — Тогда, может быть, и то, что ты видел прошлой ночью, было всего лишь сном.

   — Когти у этого «сна» были настоящие.

   — Говорят, что у каждого науали имеется плащ, изготовленный из шкуры ягуара, и когда он надевает его, то превращается в этого зверя. У науали есть могущественное зелье, такое не под силу изготовить «цветочной ткачихе». Это настоящее зелье зла, приготовленное из всевозможных ядовитых отродий — пауков, скорпионов, змей и многоножек. Помнишь, я рассказывал тебе о волшебном бальзаме? Но науали знают, как приготовить этот бальзам для разных целей, и не только для того, чтобы сделаться нечувствительным к боли. Они добавляют в снадобье кровь ягуара и кусочки человеческого сердца. Выпив его и облачившись в плащ, науали обретает способность принять облик того зверя, из шкуры которого изготовлен плащ.

Я слышал одну историю, её рассказывали жители деревни, в которой мы останавливались четыре дня тому назад. Один богатый испанец много лет жил с индейской девушкой, имел от неё детей и во всём обращался с ней как с супругой, хотя и не венчался. Но потом он предал её, привёз себе невесту из Испании, а былую возлюбленную отослал на позор в родную деревню. Испанская донья любила ездить верхом на лошади и частенько в одиночку разъезжала по обширным владениям своего мужа. Однажды vaqueros услышали пронзительный вопль — на сеньору напал ягуар. Vaqueros застрелили ягуара прежде, чем он успел убить её. Пока зверь, издыхая, лежал на земле, он превратился в обманутую индейскую девушку.

   — И они вправду верят, будто науали превратил её в ягуара? — рассмеялся я. — По мне, так это просто индейская сказка.

   — Может быть, и так, всё может быть. Но прошлой ночью ты успел полоснуть ягуара ножом по морде. А сегодня у того науали на лице порез. Не хочешь спросить, откуда он у него взялся?

Старик жестом указал налево. Злой старый маг шёл по улице, по обе стороны от него шагали два рослых, крепких индейца, которых я узнал: они участвовали во вчерашнем потешном сражении в костюмах благородных воителей сообщества Ягуара.

На лице мага и впрямь красовался безобразный порез.

Науали не сказал ни слова, проходя мимо; ни он, ни его молодчики даже не посмотрели в нашу сторону. Но я почувствовал на себе исходившую от него злобную враждебность такой силы, что с перепугу закачался, словно новорождённый жеребёнок, впервые вставший на расползающиеся ножки. Пока мы шли по улице, Целитель битый час что-то чирикал себе под нос. Никогда прежде я не видел его таким взволнованным. Несмотря на глубокую неприязнь к науали, он, по-видимому, питал профессиональное уважение к магии этого человека.

Наконец после долгого молчания старик сказал:

   — Сегодня ночью тебе придётся одарить богов дополнительной порцией крови. — Он печально покачал головой. — И не вздумай впредь смеяться над ацтекскими богами.

Во время наших странствий мне ещё пару раз доводилось слышать истории о поисках lépero, который злодейски убил священника из Веракруса, но теперь эта история обросла мифическими подробностями. Lépero не только лишил жизни множество народу, он был настоящим разбойником с большой дороги и совратителем женщин. Теперь, когда со времени трагедии прошло два года и страх, что меня найдут, поубавился, я находил истории о страшных проделках злокозненного бандита, Кристо Бастарда, почти забавными. Но чем крупнее была очередная деревня или чем ближе мы подходили к гасиенде, тем больше стараний я прилагал, изображая из себя индейца.

А ведь за этими рассказами крылась подлинная история убийства отца Антонио, человека, который любил меня как родного сына. Каждую ночь со времени этого злодеяния я, читая молитвы, приносил нечестивый обет отомстить убийце. Подобно индейцам, которые использовали в качестве мести те же орудия, какими совершали преступления злоумышленники, я поклялся однажды вонзить нож в кишки этого человека и повернуть клинок в ране.

В тот день, когда мне исполнилось восемнадцать лет, я сопровождал Целителя на очередную ярмарку. Ярмарка, как всегда, была устроена для продажи прибывших из-за моря товаров, но на сей раз она была поменьше, да и товары прибыли не из Европы, а из Манилы, что по другую сторону от великого Западного моря. Каждый год галеоны, эти плавучие замки (иногда их было несколько, иногда всего один-единственный корабль), пересекали Западное море, совершая плавания из Акапулько в Манилу и обратно.

Галеонам из Манилы требовалось гораздо больше времени, чтобы пересечь океан, чем казначейскому флоту, который направлялся в Испанию. Отец Антонио показывал мне на карте мира эти два моря. Расстояние до Манилы было в несколько раз больше, чем путь от Веракруса до Севильи. За Западным морем, которое на карте брата называлось Южным, лежали острова под названием Филиппины. Из этого опорного пункта, находящегося очень далеко от Испании, велась торговля с землёй под названием Китай (где местных жителей, узкоглазых и желтокожих китайцев, было больше, чем песчинок на берегу), с островом, населённым низкорослыми, смуглыми людьми (их воины, именуемые самураями, не имеют себе равных по умениям и боевому духу), и с островами пряностей (где отмели состоят не из песка, но из корицы и прочих специй, которые можно черпать вёдрами).

События в Веракрусе не только имели место несколько лет назад, они к тому же произошли во многих лигах отсюда, так что вроде бы у меня не было оснований чего-либо опасаться. Да и, признаться, на ярмарку меня очень тянуло, ибо, будучи на протяжении трёх лет погруженным в индейский мир, я продолжал оставаться наполовину испанцем.

За прошедшее время я вырос на несколько дюймов и прибавил в весе более двадцати фунтов, ибо только во время странствий с Целителем стал наконец хорошо питаться. В приюте для бедных наша еда состояла главным образом из тортилий и бобов, а в странствиях с Целителем мы по-настоящему пировали. Частенько нас приглашали на деревенские праздники, где потчевали курятиной, свининой и утятиной, а также прекрасными индейскими блюдами вроде моле — густого соуса, изготовленного с шоколадом, чили, помидорами, пряностями и толчёными орехами. Да, amigos, ни один индейский вождь со времён Мотекусомы не пировал лучше нас с Целителем.

Хотя ярмарка, устроенная по случаю прибытия галеона из Манилы, уступала той, что происходила в Ялапе в честь прибытия казначейского флота, по количеству привезённых товаров, зато груз на этот раз был куда более экзотичным. Галеоны доставили из Манилы шелка, слоновую кость, жемчуга и прочие предметы роскоши, которые стремились заполучить богачи Новой Испании. Но наибольшим спросом пользовались специи с островов пряностей — перец, корица и мускатный орех. Их необычный запах щекотал ноздри и будил во мне память lépero. Вы удивитесь: разве годы, проведённые вместе с Целителем, не отучили меня от дурных привычек, которыми я обзавёлся на улицах Веракруса? Скажем так, Целитель научил меня новым фокусам... но и о старых я не позабыл.

Поскольку диковинные товары с Востока были для меня в новинку, я бродил по ярмарке, разинув от изумления рот.