Неожиданно она оказалась без крыши над головой, без денег и друзей. Выход нашёлся быстро. Власти как раз набирали шесть отрядов солдат для действий в Чили, и Каталина завербовалась в полк, получив вперёд часть жалованья — сумму почти в триста песо.

Солдат отправили в Консепсьон, порт в Чили. Город этот, название которого означает в переводе с испанского «благородный и верный», достаточно велик, чтобы иметь собственного епископа. Там, к своему удивлению, Каталина встретила родного брата, Мигеля де Эраузо. У неё было четыре брата и четыре сестры, и она никогда прежде не видела Мигеля. Естественно, Каталина не дала ему понять, что находится с ним в родстве, не говоря уже о том, что она его сестра. Когда Мигель узнал, что фамилия его нового товарища тоже Эраузо и что они земляки, он подружился с Каталиной. Она провела в Консепсьоне несколько идиллических лет. Хорошие времена неожиданно закончились, когда брат застал её с его любовницей и вызвал Каталину на дуэль. Кончилось тем, что её отослали в Пайкаби — на самую окраину Новой Испании, где постоянно шла война с индейцами.

В Пайкаби было решительно нечем заняться, кроме как есть, пить и драться. Солдаты даже спали в доспехах. Наконец было собрано войско в тысячу человек, чтобы встретиться с индейской армией, гораздо более многочисленной. Битва произошла на открытой местности неподалёку от Вальдивии, которая была разграблена индейцами. Сначала испанцы взяли верх и перебили множество индейцев, но, когда победа казалась уже почти полной, внезапно прибыли индейские подкрепления и отбросили их назад. Индейцы убили многих из товарищей Каталины, включая её командира, и захватили знамя отряда.

И тут Каталина совершила подвиг. Вместе с двумя другими конными испанцами она поскакала за увозившими знамя индейцами. Когда им преградили путь, испанцы стали пробиваться к знамени, рубя врагов кликами и топча конями, и, хотя один из спутников Каталины пал от удара копья в горло, она и другой всадник, несмотря на множество ран, всё-таки прорвались к касику, завладевшему штандартом.

Её товарища индейцы стащили с коня, а сама Каталина получила болезненный удар по ноге, но не сдалась. Она настигла касика сзади, нанесла ему наотмашь удар и, когда он рухнул на землю, выхватила у врага знамя. После чего стала пробиваться обратно.

Потеряв счёт убитым неприятелям, получив три стрелы в спину и копьё в плечо, Каталина всё-таки вырвалась из гущи врагов и помчалась к своим, приветствовавшим её и спасённое знамя радостными возгласами. Её конь получил смертельную рану, но летел как на крыльях и рухнул вместе с всадницей, лишь когда они уже были среди своих.

Раны Каталины хорошенько обработали, а её саму за героическое деяние произвели в лейтенанты. Ещё пять лет Каталина прослужила в этом звании и участвовала во многих сражениях. Она лично сразилась с индейским касиком-христианином по имени Франсиско, долгое время свирепствовавшим в тех краях. Говорили, что он был самым богатым индейцем в Чили. После того как Каталина выбила его из седла, он сдался на милость победителя, и она повесила его на ближайшем дереве.

То, что Каталина поступила неподобающим образом, повесив такого богатого индейца, возмутило губернатора, и её снова выслали в Консепсьон. Это казалось настоящей удачей, но, как всегда, случай вмешался в её жизнь, обратив удачу в несчастье.

Всё началось с того, что Каталина вместе с приятелями-офицерами стала частенько наведываться в игорный дом. Как-то раз между ней и её спутником возникло небольшое недоразумение, и тот обвинил Каталину в мошенничестве, громко заявив, что каждое слово, выходящее из её уст, — ложь. Каталина выхватила кинжал и вонзила его обидчику в грудь. Дело ещё более осложнилось, когда местный судья попытался арестовать её на месте. Она обнажила клинок, ранила судью, а когда дюжина находившихся в помещении людей двинулись на неё разом, стала отступать к двери, удерживая их на расстоянии своим мечом.

Оказавшись снаружи, Каталина устремилась под защиту Святой церкви.

Губернатору и альгвасилам было запрещено производить аресты на церковной территории. Она оставалась на храмовой земле на протяжении шести месяцев, до тех пор пока один из её друзей, лейтенант по имени Хуан де Сильва, не пришёл к Каталине с просьбой быть его секундантом на дуэли, которая должна была состояться в ближайшую ночь. Убедившись, что это не ловушка с целью выманить её из церкви, Каталина согласилась пойти с ним. Дуэли были запрещены губернатором, и потому оба надели маски, чтобы скрыть свои лица.

Каталина стояла в сторонке, как это и положено секундантам, в то время как её друг сражался со своим противником. Увидев, что его одолевают и вот-вот убьют, она выхватила клинок и присоединилась к поединку. Секундант противника тоже вступил в бой, и остриё её клинка, пробив двойной кожаный колет, пронзило его грудь. Когда она сняла с умирающего маску, то с ужасом поняла, что нанесла смертельную рану Мигелю де Эраузо, своему родному брату.

В ту же ночь Каталина верхом и с оружием покинула Консепсьон и отправилась в Вальдивию и Тукуман.

Она двинулась вдоль побережья, мучительно страдая сначала от жажды, а потом и от голода. Через некоторое время дорога свела Каталину ещё с двумя солдатами, явными дезертирами. Преодолевая лигу за лигой, они перебирались через горы и пустыни, подгоняемые голодом и отчаянием, и ни один человек не встретился им на пути, за исключением индейцев, которые, завидев испанцев, тут же убегали. Чтобы утолить голод, они убили одну из своих лошадей, однако выяснилось, что есть там нечего, от бедного животного остались только кожа да кости. Но беглецы упорно продолжали путь, преодолели в общей сложности более трёхсот лиг, съели остальных лошадей. Потом оба её спутника один за другим свалились и уже больше не поднялись. Когда её последний amigo, плача, промолвил, что не в силах встать, она хладнокровно оставила его, забрав из кармана несчастного восемь песо.

К тому времени, когда Каталину нашли два всадника-индейца, голод и усталость уже лишили её последних сил. Сжалившись над ней, они отнесли её в усадьбу своей хозяйки. Эта женщина была метиской, дочерью испанца и индианки. Она помогла Каталине восстановить силы, а со временем доверила ей управление ранчо. Испанцев в округе было мало, и вскоре хозяйка предложила Каталине жениться на её дочери.

Каталина слегка заигрывала с этой дочкой, но всегда ограничивалась лишь тем, что прижимала где-нибудь в укромном уголке её и слегка пощупывала. По правде говоря, наследница ранчо была безобразна как смертный грех, совершенно не того типа, который нравился Каталине, питавшей слабость к хорошеньким личикам. Однако делать было нечего, пришлось согласиться на брак, но ей удалось договориться, чтобы свадьбу отложили на два месяца. Накануне свадьбы она бежала под покровом ночи, прихватив богатое приданое.

После множества других приключений Каталину снова арестовали за убийство. Причём на сей раз дурная слава её как бретёра, картёжника и мошенника распространилась до такой степени, что у Каталины практически не осталось надежды избежать в самое ближайшее время встречи с Создателем.

Когда альгвасил вознамерился отправить её на виселицу, Каталина, уповая на защиту церкви как на последнюю надежду, призналась ему, что на самом деле она женщина и юность свою провела в монастыре.

После долгих раздумий альгвасил велел двум пожилым женщинам осмотреть Каталину, и те подтвердили не только её принадлежность к женскому полу, но и то, что она до сих пор девственница.

Как ни странно, новых обвинений, которых Каталина ожидала в ответ на своё признание, не последовало. Новость о том, что пресловутый Санчо де Эраузо на самом деле женщина, вскоре перелетела море и донеслась до Европы.

Каталина вновь оказалась на борту корабля. На сей раз ей предстоял обратный путь в Испанию — и не в тюрьму, а на аудиенцию к самому королю, а после этого в Рим, на встречу с Папой.