Через пару минут в дом вернулся бес, неся в лапах закрытую шкатулку обитую бархатом. Следом за ним, вошел черноволосый воин в начищенной кольчуге с коротким рукавом, с ятаганом на поясе и шишаком на сгибе руки.

– Слушаю вас господин Яхмат – уважительно склонил голову воин.

– Обыщите дом. Все ценное и её одежду – колдун кивнул на неподвижную девушку – в мою повозку. Все остальное – сжечь. Да, вот еще что – принесите мне гримуар.

– Да, господин Яхмат – еще один поклон и воин вышел наружу. С улицы через открытую дверь, донеслись приказы, отдаваемые вышедшим командиром, и уже через минуту внутри хозяйничало около дюжины солдат. Одни рылись в шкафах, другие таскали вещи на улицу. Еще несколько спустились в подвал. Единственным островком спокойствия в творившемся бедламе, был стол на котором полулежала Майха. Карающий сбросил на пол всю посуду, и принялся расставлять баночки с различного цвета красками, предварительно открывая каждую. Закончив, чернокнижник обошел Майху сзади и одним рывком разорвал её платье от ворота до пояса, оголив спину. Взяв одну из кисточек, он обмакнул её в банку с красной краской и стал точными выверенными движениями наносить на кожу девушки основу будущей печати. Одновременно со своим хозяином, Шракс достал из шкатулки два латунных полукольца, с отчеканенными по ободу рунами. Наклонившись над альбиносом, прислужник колдуна сложив обе половинки вокруг его шеи прорычал заклинание. Половинки слились в одно целое и туго стянули горло бесенка. При этом, в лапах беса Карающего остались два крупных сапфира. Довольно рыкнув, бес положил камни в специальные выемки в шкатулке, и напоследок пнув парализованного, но все чувствующего Кхаза, захлопнул крышку и обернулся к колдуну в ожидании дальнейших распоряжений. Тем временем закончив рисунок, Яхмат тщательно протёр каждую кисточку, плотно закрыл все баночки с красками и убрал свой инвентарь обратно в сумку. Затем колдун встал строго за спиной Майхи и вытянув обе руки к ней, держа свой посох строго вертикально, стал зачитывать заклинание, постепенно повышая голос. С последним выкрикнутым словом, Карающий стукнул посохом об пол. Рисунок на спине девушки вспыхнул багровым, постепенно становясь малиновым, а потом и вовсе полыхнул ослепительно-белым и в следующее мгновение с шипением погас, оставив после себя разноцветную татуировку. Во время заклинания Майха чувствовала, будто её каленым железом прижигают, при этом была не способна даже моргнуть, не то, что закричать. Лишь слезы обильно текли из глаз девушки. Пару секунд полюбовавшись проделанной работой, Карающий повернулся к Надиру, уже какое-то время терпеливо ожидающего, когда колдун соизволит обратить на него внимание.

– Вот найденный нами гримуар, как вы и просили – воин с лёгким поклоном протянул чернокнижнику фолиант.

– Превосходно – взвесив в руке книгу, констатировал Карающий – Девушку и беса в мою повозку. И заканчивайте уже здесь.

– Да господин Яхмат – командир вновь поклонился и принялся отдавать распоряжения. Майха почувствовала, как её подхватили под руки, а затем кто-то еще обхватил её лодыжки. Куда-то несут. Сознание девушки то меркло, то немного прояснялось. Вот её приподнимают и словно мешок с зерном кидают спиной на доски. Тело отзывается яркой вспышкой боли и сознание девушки отправляется в глубины беспамятства. Придя в себя, Майха первым делом попыталась открыть глаза, о чем немедленно пожалела. Судя по яркому солнечному свету, пробивавшемуся даже через плотную ткань крытой повозки, был уже день. Спина девушки горела огнем и она сделала попытку перевернуться на бок, чтобы хоть немного облегчить страдания. К её удивлению это удалось сделать без проблем. Щурясь, она вновь попыталась осмотреться. Прямо рядом с ней лежал Кхаз. Выглядел бесенок неважно. Глаза глубоко запали, шерсть местами была подпалена, он с трудом дышал, будто на него давила незримая тяжесть.

– Куда нас везут? – едва слышно прошептала Майха.

– В Белтэйн – Майха с трудом смогла расслышать ответ альбиноса.

– Зачем? – удивилась она. Белтэйн, был вторым по величине городом Хессана и находился далеко на юге. На побережье.

– Там находится Базилика Отчаяния – раздался рядом голос Яхмата. Задрав голову вверх, Майха увидела сидящего на подушках чернокнижника. Тот, встретившись с ней глазами, улыбнулся – Если ты не в курсе, так называется главная обитель ковена.

Глава двадцать вторая.

Благодаря освоенной технике медитации, Эзра смог продолжить упорные тренировки, со щитом и исцелением. Неделя занятий у клирика незаметно подошла к концу. Затем неспешно прошла неделя занятий у Руана Довена, во время которой Танн вновь удостоился похвалы от преподавателя, за классическое исполнение заклинания. Во время занятий у магистра Раска, Эзра отказался от идеи, заниматься зачарованием свитков дополнительно. По той простой причине, что за день занятий, успевал создавать полтора десятка свитков. Причем большую, часть времени, ему приходилось тратить на начертание рун, а не на сам процесс наложения чар. Оценив качество работ Танна, Раск настоял, чтобы студент сосредоточился исключительно на свитках исцеления, как самых популярных в использовании. Еще преподаватель сообщил Эзре, что зачет по его предмету, тот может считать пройденным, чем несказанно его порадовал.

Выходной день Эзры начался точно так же, как и все предыдущие. С завтрака и последующего визита на почту. Еще на прошлой неделе студент написал письмо родным, с глубочайшими извинениями. В нем он рассказал об их романе с Ирис, и просил прощения за то, что теперь сможет отсылать только половину своей стипендии. Ему было стыдно перед отцом и тётушкой, которая, по сути заменила ему мать. Но и ударить в грязь лицом перед Белкой он тоже не мог себе позволить. В письме он выражал надежду, что его поступок найдет понимание в их сердцах. Они с Белкой все же сняли небольшую комнатку в нескольких кварталах от Университета. Точнее это была мансарда. Тесное помещение, где высокому Танну, приходилось передвигаться исключительно сгорбившись, чтобы не задевать головой наклонный скат крыши, являвшийся по совместительству потолком. За комнату молодые люди платили вскладчину, так, как оба имели из свободных денег, только стипендию. К сожалению, за эти деньги, ничего ближе к Университету, находящемуся почти в центре столицы найти не удалось. О повышенном комфорте и вовсе речи не было. Но влюбленную парочку мало волновали такие мелочи. Они с упоением наслаждались обществом друг друга и предавались плотским утехам. Делились мечтами и переживаниями. Старательно обходили лишь одну тему. Через два года, Ирис закончит обучение в Университете, сдаст экзамены, и её отправят проходить практику в один из населенных пунктов Такона, закрепив за каким-нибудь опытным магом. А Эзра останется в Университете. Еще на два года. Да и после, у них врятли будет выбор. Десять лет будет необходимо отдать службе Князю. Оба это прекрасно понимали, и в данный момент они старались взять от жизни всё. По максимуму. Здесь и сейчас.

Уже на следующий день Эзра смог воплотить свое желание испытать заклинание «магической стрелы», благо на этой неделе занятия проводил Нотель. После вмешательства незнакомки, Танн с удивляющей даже его самого легкостью и быстротой, создавал необходимые конструкты. Тыквы так и брызгали мелкими ошмётками, от его точных попаданий. С некоторым злорадством, Эзра бросал при этом взгляды на наблюдающего за ним Грифа, который досадливо кривил губы, вновь лишившись объекта для насмешек. Впрочем, Эзра довольно быстро выкинул невзлюбившего его преподавателя из головы. Он не расставался с идеей отточить все, доступные ему заклинания. А для «стрелы» был необходим полигон. И только по этой причине, Эзре приходилось пробовать свои силы на прямо занятиях, на глазах всей группы и Грифа. Прежде чем произнести заклинание вслух, Танн пытался сделать это, используя только необходимое движение руки и усилием воли пытаясь воссоздать конструкт «магической стрелы». Со стороны его действия выглядели так, будто он примеряется или прицеливается, что вызвало немало насмешек со стороны сокурсников. И только несколько человек поняли, что именно он пытается сделать. Это были Магрил, Трувен, Аксель и… Гриф. И именно то, что Нотель сам подошел к нему, с предложением позаниматься дополнительно, вызвало у Эзры настоящий шок. Впрочем, длился он совсем недолго. В чем кроется подвох, Эзра не знал. Но, то, что он есть, ни секунды не сомневался. Ну вот ни капли не верил он, во внезапно проснувшиеся в Грифе совесть и альтруизм. Посему Танн с готовностью согласился, на его предложение, решив на досуге поразмышлять над столь резким изменением в отношении к нему преподавателя. Договорившись с Грифом о времени вечернего посещения полигона, он вместе со всей группой отправился обедать.