– Скажите магистр Вайг, а почему артефакты «Светлячок» делают именно в виде насекомого?

– Мальчик мой! – воскликнул магистр, откладывая в сторону свиток с которым работал – ты, не перестаешь меня удивлять. Большинству из нынешних уже состоявшихся магов, такая мысль и в голову то не пришла бы! Но для артефактора, это не праздный вопрос. И ты обратился по адресу.

Эзра не преминул усесться поудобнее, чтобы внимательно выслушать каждое слово своего наставника. Когда дело касалось артефактов, Вайг мог говорить часами. К его разочарованию, сегодня магистр был необычайно краток.

– Ответ на твой вопрос достаточно прост. Это всего лишь дань традиции. Для искуснейших магов Империи, достигших вершин своего искусства, считалось дурным тономпользоваться самыми простыми заклинаниями. Но без них, жизнь иногда становилась неудобной. Ко всему хорошему быстро привыкаешь. Для того, чтобы не отказываться от каких-либо удобств, но при этом не ударить в грязь лицом перед коллегами, они стремились добавить в такие заклинания, что-то своё, тем самым делая их более изысканными и сложными. Самым популярным способом для заклинания «светлячок», было заменить обыкновенный, скучный шар на волшебное насекомое – а что за насекомое подойдет для этого как нельзя лучше?

– Я понял вас магистр – через пару секунд осознав, что продолжения не будет, поблагодарил Вайга юноша. Тот вернулся к работе со своими свитками, а Танн погрузился в чтение книги. Найдя нужный рисунок, внимательно прочитал комментарии к нему, но не нашел ничего стоящего внимания. Разве только описание самих руин, пару слов об опасных тварях, в них обитающих и тяготы путешествия по хессанской пустыне. После чего вновь вернулся к заинтересовавшей его иллюстрации. Она изображала часть стены и обломок колонны. Колонна была украшена фресками. На одной из них красовалась белая бабочка. Но самое интересное было изображено на её крыльях. Автору книги, очевидно понравились плавные линии изящного рисунка древнего мастера, создавшего фреску. И он с особым тщанием перенес их на свой. Вглядываясь в него, Танн наконец понял, что за чувство подспудно терзало его со вчерашнего дня. Эти линии не были просто красивым рисунком. Это была руна «Итисс» - мотылек. Откуда ему пришло это знание, он и сам не знал. Но был абсолютно уверен, что это не плод его воображения. Сам не сознавая, что делает, он вытянул перед собой руку, наполняя силой руну «Шадра» - «создать», второй наполнил новую для себя руну «Итисс», затем настала очередь руны света - «Аким». Все действие заняло не больше удара сердца. Магистр, отвлеченный от своих бумаг светом заклинания, собрался было что-то спросить, но вопрос так и слетел с его губ. Вместо этого он зачарованно смотрел на ладонь юноши. Впрочем, сам Танн, занимался тем же. На кончиках его пальцев, изредка шевеля крылышками, сидела испускавшая мягкий свет белоснежная бабочка.

– Как ты это сделал? – словно боясь спугнуть нежное создание, прошептал Вайг.

– Я еще вчера увидел этот рисунок, и он показался мне смутно знакомым – кивком показал Эзра на раскрытую книгу – Когда я, стал рассматривать его сейчас, то понял, что мне вовсе не показалось. Рисунок на крыльях бабочки – не просто рисунок. Это руна «Итисс». Мотылёк.

– Откуда ты знаешь её название? – магистр вскочил и чуть ли не бегом обогнул стол. Приблизив своё лицо к магическому насекомому, он благоговейно произнес – Он прекрасен.

Затем выпрямился и сменив тон, потребовал голосом в котором проскальзывали стальные нотки:

– Так! Бери чистый свиток и черти руну. Я желаю видеть её и полное описание того, что ты сейчас сотворил!

Эзра так, удивился перемене произошедшей со всегда добродушным магистром, что не посмел даже возразить. Он лишь осторожно посадил мотылька на краешек стола, а затем взялся за грифель, изредка бросая взгляд на магическое созданиеи слушая сопение Вайга, в нетерпении заглядывающего ему через плечо. Когда он закончил, Вайг буквально выхватил свиток из его рук и жадно впился в него глазами. Через пару секунд он сотворил второго мотылька и посадил его рядом с первым. Наконец дрожащим голосом он произнес:

– Мальчик мой… Ты понимаешь, что ты сейчас сделал?

– Всего лишь немного изменил заклинание. Просто так, для красоты. Сами же видите, это совсем нетрудно.

– Нет. Совсем не понимаешь. Да ты же совершил настоящее открытие. Ты вытащил из небытия кусочек знаний, считавшихся давно утраченными. Это потрясающе. Великолепно. Грандиозно!

– Это всего лишь мотылек.

– Нет – не согласился с ним Вайг, с сожалением покачав головой – ты еще слишком молод и неопытен, для этого. Это не просто мотылек –это очередной шажок к былому величию магии. И я рад, что такое чудо произошло прямо на моих глазах.

– Ну, если вы считаете только одну руну чудом, то, что вы скажете, о том, что я смогу начертать еще две находящихся на этом же рисунке? И смогу частично прочесть надписи на стене, что изображены на иллюстрации? Правда, я не все и не всегда понимаю, но общий смысл могу иногда уловить.

Тут Танн вынужден был прерваться, потому, что на последних его словах у магистра подкосились ноги. Он посерел лицом, схватился за сердце и стал медленно заваливаться на бок.

– Магистр Вайг! – Эзра вскочил и едва успел подхватить мага подмышки. Перетащив тщедушного старичка на свое кресло, он бросился к одному из шкафов и схватил с полки плотно закрытую колбу с пахучей солью. Сунув её магистру под нос, Эзра с облегчением наблюдал, как Вайг сначала вяло зашевелился, а затем и вовсе сморщившись, отпихнул рукой колбу от своего лица.

– Ну и напугали же вы меня магистр – с тревогой вглядываясь в лицо Вайга, склонился над креслом Эзра. Магистр, проявив неожиданную для столь почтенного возраста прыть, схватил Эзру за грудки и буквально повис на нем.

– Я приказываю тебе немедленно составить перевод рун и надписей, о которых ты только, что рассказал. Я буду должен, тщательнейшим образом их проанализировать!

– Хорошо, хорошо! Только отпустите мою одежду.

– Прости, мой мальчик. Это все так неожиданно. Я просто немного перенервничал – пробормотал артефактор, разглаживая скомканные им отвороты воротника на униформе Танна. И уже спокойнее добавил – Перепиши текст и под ним приведи перевод. Каждую руну и её описание приведи на отдельном свитке. Приступай. А я пожалуй откупорю бутылочку вина. А то, что-то совсем пересохло в горле. Да и мозги заодно прочищу.

Эзра проследил взглядом за ковыляющим нетвердой походкой магистром, перевел его на открытую, на начальных страницах толстенную книгу и с тоской понял, что сегодня в «Соловьиную Трель» он не попадет. И в ближайшем обозримом будущем тоже.

Глава четырнадцатая.

Сегай проснулся поздним вечером, когда почти все кочевники ставшие лагерем на краю пустоши уже спали. Вокруг горело множество костров, около которых, завернувшись в шкуры, спали охотники. Рядом с ним тихонько потрескивал угольками вахи такой же костер, приятно согревая бок и выкидывая вверх искры в тщетных попытках дотянуться до звезд, медленно проступавших на небосклоне. Чуть в стороне у костра восседал Дартак, с прямой, как стрела спиной, попыхивая неизменной трубкой и наблюдая за пляшущими язычками пламени. Испытывая слабость, юноша с трудом принял сидячее положение. Тело было тяжелым, будто пока он спал, все его кости, мышцы и сухожилия растворились, превратившись в жидкость, от чего Сегай теперь чувствовал себя бурдюком наполненным водой.

– Учитель – тихо позвал он Дартака – Как там Саттук?

– Выживет – вынул трубку изо рта шаман – благодаря тебе.

– Это хорошо – на душе у Сегая стало тепло и радостно, несмотря на отголосок недовольного фырканья химеры на краю сознания.

– Я прожил на свете много лет – неожиданно повернулся к ученику всем корпусом старый шаман – но даже я не понял, что и как ты сделал.

Сегай никак не ожидавший такого признания от мудрого, убелённого сединами шамана, к мнению которого прислушивались все вожди клана, замер с открытым ртом, не зная, что сказать. Дартак повернулся обратно к костру и тоже на какое-то время замолчал. Потом встрепенулся и полез в седельную сумку, лежавшую рядом с ним.