— Милая, ты гениальна, — Драй поцеловал свою волчицу в щеку. — Ты не против?

— Бросай, — я согласилась лишь для того, чтобы избавиться от Драйя. Альфа достал из шкатулки на письменном столе золотую монетку.

— Орел или решка? — спросил он у меня.

— Решка.

Монетка взлетела в воздух. Несколько секунд полета, и она снова оказалась в руке оборотня. Он раскрыл ладонь и улыбнулся. Я своими глазами увидела королевский герб. Черт, я снова проиграла. Теперь мне не выкрутиться.

— Вот и славно. Завтра выезжаем. С Дамьеном останется Лиззи.

— А кровь? — мне не хотелось оставлять раненого друга. Или уже не друга…

— Оставим недельный запас в баночках, — от ответа огненной меня передернуло. Точно так же действовала пума, — недели нам хватит, чтобы вернуться.

— Соня, может, ты останешься? — Драй становится таким милым, когда заботится о своей женщине.

— Нет. Я не доверяю Лорейн и никуда не отпущу вас наедине. Тем более, я сама хочу задать несколько вопросов этой милой старушке.

— Ты же говоришь, что это давно было. Она должна была умереть много лет назад, — я уцепилась за последнюю лазейку.

— А кто сказал, что она человек? Обычные люди не имеют таких способностей. Она жива, я знаю.

— Как будем добираться? — Драй перешел к делу.

— До ближайшего городка на самолете. А дальше на своих четырех. Она живет высоко в горах, и ни одна техника там не пройдет.

Я, молча, вышла. Все, что мне полагалось узнать, я узнала. Впервые за несколько недель мне захотелось на охоту. Неужели во мне снова проснулось желание жить?

Дамьен.

— Дамьен, — прошептала Сабрина, склонившись над самым моим ухом. — Пора вставать.

— Бри, — вздохнул я, надеясь, что мой хрип будет воспринят ею как просьба не беспокоить.

— Мистер Ремай ожидает.

Господи, что же Джеро понадобилось в столь ранний час?

— Спасибо, — поблагодарил я домоправительницу. — Передай, что я спущусь через десять минут.

— Хорошо, — кивнула женщина и на цыпочках вышла из спальни.

Как же мне с ней повезло! Когда наши с Климентиной родители погибли, она окружила нас любовью и заботой, которую прежде мы не знали. Сабрина всегда была больше, чем домоправительницей, она была нашей семьей. Родители никогда не уделяли нам столько времени, как это старая женщина. Мать страдала неврозами, отец всецело отдавал свое внимание работе. Удивляюсь, как мы с Минни вообще выжили в этой обстановке.

Сестра была моим сокровищем. У нас была разница в два года, но Минни пошла красотой в мать, когда я был точной копией отца. Кожа у нее была алебастровой, что вызывало зависть у многих аристократок, волосы цвета спелой пшеницы, а глаза как северные озера. Нрав ее был кроток, но я знал какая сила и смелость скрыты в этой маленькой красавице. Она была ласкова и приветлива с другими, строга и порой жестока к самой себе. Климентина, или как ее называли в семье, Минни, стремилась к совершенству во всем. Маленькие недостатки возводились ею в ранг слабостей и должны были быть искорены. Будь Минни мужчиной, она стала бы королем, не иначе. И я бы пошел за ней.

С трудом встав с кровати, я переоделся и, расчесав длинные волосы, спустился вниз.

— Я ждал слишком долго, — ледяным тоном сказал Джеро Ремай, когда я, наконец-то вышел в холл.

— Простите меня, лорд, — пристыжено остановился я и тут же рассмеялся. Мой смех подхватил и друг.

— Я не видел тебя всего три недели, а твои волосы отрасли уже до лопаток. Совсем скоро, Лаваль, ты составишь конкуренцию моим лошадям. Кстати о них. Я обзавелся прекрасной кобылой.

— Ты женился? — усмехнулся я.

— Лорд Лаваль…

— Пардон, мой господин.

Мы вновь рассмеялись.

— Это из-за лошади ты вытащил меня из кровати ни свет ни заря?

— Да, — виновато кивнул он.

— Ладно, пошли.

Утро было по-весеннему прохладным. Трава, покрытая капельками росы, быстро замочила ноги, когда мы шли к конюшне.

— Что нового на севере?

— Потом, — отмахнулся Джеро.

Мой конь Шторм был уже готов — Джеро предупредил конюха о нашем желании совершить конную прогулку прежде, чем встретиться со мной. Его лошадь, стоящая тут же, действительно была хороша.

— Отцовский подарок, — усмехнулся он, гладя ее по морде. — Тот, кто думает, что в наш век владеть лошадью это блажь богатых, просто ничего не понимает.

— Это для души, — усмехнулся я, разделяя его мысли. — Как ее зовут?

— Кендра. Ладно, хватит болтать, — он решительно забрался в седло, и мне пришлось последовать его примеру.

Наша дружба с Джеро была несколько странной. Если бы не обстоятельства, вряд ли бы она вообще возникла — Джеро был слишком высокого мнения о своем происхождении и считал всех, кто ниже его, отребьем. Я был гораздо лояльнее. Так уж вышло, что мое поместье и поместье Ремая были удалены от города так далеко, что мы могли общаться только друг с другом. Джеро время от времени уезжал на север к родителям. Вот и сейчас он вернулся после трехнедельной отлучки.

— Что произошло? — спросил я, когда мы достаточно далеко уехали от поместья.

— Я даже и не знаю с чего начать.

— Есть выбор?

— Есть, — фыркнул он, заставляя Кендру идти шагом. — Есть плохая новость, которая тебе понравится и хорошая, которая шокирует.

— Необычно, — усмехнулся я. Впрочем, с Ремаем всегда так. Более противоречивого и странного человека я еще не встречал в своей жизни.

— Я женюсь.

— Что? — рассмеялся я. — Нет. Ты же говорил, что до сорока и думать не будешь о браке. И кто эта бедняжка?

— Софи или Соня, я не помню.

— Ты серьезно? — я не удержался от смеха.

— Этот брак был оговорен, когда я был ребенком, — фыркнул он. — Через два месяца моя невеста прилетит в поместье родителей.

— Ты уезжаешь?

— Придется, — вздохнул он и поджал губы. — Они уже все предусмотрели. Даже северное поместье в виде взятки.

— Весело, — да, кошмарная новость. Теперь на долгие мили вокруг кроме нас с Минни и Сабрины никого не будет. — Она хотя бы хорошенька?

— Не знаю. Я ничего не знаю, Лаваль.

— А вторая новость? — решил перевести я разговор. Мысль о том, что Ремай уедет, свалилась как снег на голову. Впрочем, мы были знакомы всего лишь три года, и то, он часто уезжал.

— Я нашел его…

— Кого? — не понял я. Однако ликование Джеро подсказало мне ответ. — Ты нашел огненного.

— Я нашел, — не скрыл он улыбки.

Уже долгое время Ремай был одержим мыслью стать оборотнем. Причем первородным огненным оборотнем, бессмертным зверем, сила которого не имеет себе равной. По сравнению с обычным серым оборотнем, огненный мог принять любую животную форму, и никто заранее не может сказать, кто это будет. К тому же огненные способны к, так называемому, обратному обращению — как и все, они стареют, но наступает такой день, когда огненный просыпается таким же молодым, как был в день своего первого обращения. А обращаться огненный может в любое время, когда пожелает. Вот почему Джеро был так одержим этой идеей.

Однако не каждый может стать огненным — если в тебе нет толики их крови, то ты никогда не сможешь обратиться. Но Джеро был с севера, а когда-то, еще совсем недавно, северная стая была самой огромной в мире. До того как люди и серые оборотни их уничтожили. Многие из нынешней аристократии были их потомками.

— Он тебя обратит?

— В следующем месяце. А потом я обращу всех моих друзей и стану альфой. Так-то, мой смертный друг Дамьен.

Я усмехнулся. Я никогда не говорил ему всей правды. Теперь, когда оборотни, независимо от того огненные они или серые, подвергались гонениям, правда была опасна. В живых остались единицы. Среди них и мой кузен.

Риккардо Эбан был племянником моей матери, и после ее смерти я редко виделся с ним. Я знал лишь одно — пятнадцать лет назад его обратили и теперь он огненный. Мы и прежде не были дружны, теперь же, когда общение с ним стало опасным, я старался держаться от него как можно дальше. Я отвечал за Минни. У нее не должно быть проблем.