В Екатеринбурге Вечер грустен и без песен вышел как обряд: Светел, нем и свят – как крест на рясе. Я бельмом в глазу ночного фонаря Поторчу и двинусь восвояси. По памяти, повдоль неонных знаков — Под пестрой их водой мой путь так одинаков — На те же улицы гребу, на те же переулки. Я в Екатеринбу… В Екатеринбу… В Екатеринбурге. Увязался, не отгонишь, пес-мотив простой, Громыхает цепь стихотворений. Первая же встречная мне девочка, постой, Грех не наломать тебе сирени. Года мои – в горсти изломанные ветки. Сирень, меня прости, я только что из клетки. Кричи, закусывай губу, ведь я приписан в урки! В Екатеринбу… В Екатеринбу… В Екатеринбурге. И погост, и дом казенный, и церковный звон — Вот они, бок о бок неизменно. Вечный Плен с Трезвоном Вечным сменит Вечный Сон — Прав Есенин: все мы в мире тленны. Пока же мы не тлен, и наша жизнь не ретро, Мы – ветры перемен, пусть корчатся от ветра У пьедесталов на горбу державные придурки. В Екатеринбу… В Екатеринбу… В Екатеринбурге. 1988 г. В память о Е. Евтушенко
Хворь сделала свое дело — Пришлось – и перо сложил. В Америке жил он телом, Душою в России жил. Перо окунал в стакане И строчки швырял на кон — В России он хулиганил, В Америке чтил закон. Но в строчках среди истерик, Признаний в любви и слез Нигде не видать америк За локонами берез. И вот, улеглось, отпело, Но, все ж, под исход тепла Вернуть попросилось тело Туда, где душа жила. 2017 г. В солнечном порту В солнечном порту, где все глаза раскосы, Где седлает солнце мачты, словно кол, Где дурной травой шпигуя папиросы, Подмигнёт тельняшечник мне, пропит и гол. В солнечном порту изогнута лекалом Год назад, и два, и нынче точно так, Дама на углу стоит, как и стояла — Вспыхивает-гаснет «Мальборо»-маяк. Весел я, но мне не ощупать порт, Здесь не я один хочу ее обнять. Выберусь и – прочь. Закачаюсь, горд — На сто пальм березу мне не променять. Хриплы голоса. Гудки из моря хриплы. Льёт на плечи бронзу солнечный черпак. Небо хочет птиц, но к глазам прилипли Бронзовые чайки, севшие в кабак. Якорь тяжко спит. Меня не ждут на трапе. Поднял паруса я бы всей душой. Белый и смешной в азиатской шляпе, Брошусь на песок – тёплый, но чужой. 1994 г. В то окно, где жил-был я В то окно, где жил-был я, стучала ветка, И в стекло ломились ветры и дожди. Мне распахивала створки, будто клетка — Вылетай, летай-летай, ходи-броди. И катились мысли прочь по спицам улиц, И шагал своей дорожкой лунный свет, Где однажды с ней мы вдруг не разминулись, Потому что двух дорог случайных нет. Этот город был большой волшебной сценой — То луны, то солнца диск горел околь. Там сирень дворы топила сладкой пеной И лететь, лететь хотелось на огонь. И за то любой судьбы костить негоже, Как негоже одному за здравье пить — Все мы были удивительно похожи, Всем однажды в жизни выпало любить. В том окне, как в упоительном кристалле, Вечной жажде – вдоволь всякого питья. Оттого слетали песни птичьей стаей На окно. А в нем когда-то жил-был я. 2017 г. Вдоль по памяти Вдоль по памяти бреду, Вспоминаю, все как было. Девочка, в каком году Называла меня милым? Сладкий мой ночной улов, — Но Амур прицелил мимо, — Нашептал красивых слов, Да забыл назвать любимой. И она ушла, как сон, И пришла за ней другая. Завертелось колесо, Жаром тех же слов пугая. И заноза, что вчера Ночью вместо сердца ныла, Поминала до утра Ту, что называла милым. На ветру холодном дрог И с жарой несносной бился. Слов красивых было впрок, Что же я на них скупился? Их теперь другой дарю, Но в душе под сладким илом Будто ими говорю С той, что называла милым. Лён её волос Я вдыхал ладонями, Блестки синих слез Собирал в горсти. И штормило плёс, Тот, в котором тонем мы, Из которого некуда грести. 2012 г. Верстачная лирика С утра вскочу, скривлюсь в зевке И – марш бегом в столярную! Успеть сточить на верстаке Одну строку коварную. Никак не взять её пером — Вечор пришлось помучаться. Но нынче – дудки! – топором Хвачу, авось – получится. А там – в тисы и под резец, По-новому заточенный, Поскольку – длинный образец, А нужен – укороченный. Один резец, потом другой — Какая стружка пышная! Гвоздей – в нее, загнуть дугой. Ну, как? Есть что-то лишнее? Давай стамеску, долото — Долбить её, сучкастую. Зачем – перо? Перо – не то! Оно лишь мажет пастою. А тут, гляди: запил, овал, Резьба, заточка с фаскою. «Гаврила хлебы продавал…» — Пойду жене похвастаю. Принес, а баба мне в ответ, Проклятая изменница: – И так топить поленьев нет, Неси, дурак, в поленницу. 1988 г. |
