Крокодил В крокодилью оденусь кожу — Я ни разу в такой не ходил, — И по виду стану похожий — Просто вылитый крокодил. Но, по правде сказать, куртяга Из каких бы не шита кож — Есть какая-то к сходству тяга — Чем-то я на него похож. Не красавец – чего кривляться, А зубаст – чтоб не быть в долгу. И приходится, то кусаться, То откусываться на бегу. Гром петард, блеск почетных грамот, И медальный трезвон не мил, А чтоб – в званья? – так, выкусь, на, вот! — Не нуждается крокодил. Рвись, молись, беленись в запарке, Ключ от райских не жди дверей — Это лучше, чем в зоопарке За стеклом посреди зверей. А откроют ворота ада, Призовут через дым кадил — Мне грехов отпускать не надо — Грешным делом я – крокодил. Он не хватает мелочь, он по-крупному питается, А зубы стиснет – из зубов никто не вырывается, А плачет – никому знать не дано, что у него в груди. И боком он не ползает, и задом он не пятится, И клеткой или шкурой он когда-нибудь расплатится — Раскроит на меня ее портной. И вот я – крокодил. 2013 г. Крошка
Сохла над диваном у нее на стене гитара. На окне цветы, на душе цветы бредили дождем. И глазело зеркало в диван: ах, какая пара! Пара – ты да я, пара – ты да я. Ты да я вдвоем. Запускала кольца в потолок томно сигарета, А на них верхом про любовь слова улетали прочь. И лежали сложены мы с ней, словно два билета На один сеанс, на большой сеанс под названьем «Ночь». И хотела допытаться дверь: долго ли пробуду? Не останусь ли, не застряну ли в ласковых руках? Глубоко ли в сердце положу милую причуду — Крошку, что летать может по ночам в белых облаках. Спотыкались тени на стене и крались до прихожей, И шептались в крик, и молчали вслух, и сплетались вновь. И была поделенная ночь – не одно и то же: Для соседей – шум, для меня – ночлег, для нее – любовь. Крошка. С треском сгораешь, как бабочка на фитиле. Крошка. Пляшет огонь. И я в крошечном греюсь тепле. 2009 г. Кто такая Каждый лист острием каблучка обходя, Через зеркало лужи порхая, Ты уходишь, и вслед то гудят, то глядят: Кто такая ты здесь, кто такая? Последит и отстанет последней луна, Ветер кудри щипнет, пролетая. Почему ты одна? Почему ты одна? Кто такая ты здесь, кто такая? Потерзают и бросятся мысли бежать, И слова – побрякушками в уши. Я вчера ее на ночь хотел удержать. Был не лучше других. Но – не хуже. А сегодня могу посчитать по всему На дороге случайной прохожей, Что раздеть догола не дано никому. Если только сама не поможет. 1994 г. Листок Ну вот и всё. Хандрой отмаялась листва. Ее метла пинками мечет в кучи. Но, глянь, один листочек злополучный Еще не брошен ветру в жернова. Не постарел еще? А может, страшно – вниз? И оттого трясет, как в лихорадке? В кору вогнав по щиколотку пятки, В последний раз – его эквилибрис. Попридержись, циркач осенний, не сорвись, Дождись, когда арена станет белой. Я, как и ты, мечусь осатанелый И без конца заглядываю в высь. Когда же снег? Когда пожухлые цвета Накроет залп снегов, и с них – довольно? Тогда, пожалуй, можно добровольно Слететь замерзшей бабочкой с куста. Чтоб кувырком, как шут, барахтаясь-крутясь, В её окно ударить и с досадой Вдруг заорать: неужто вы не рады, Что выпал снег, что я не втоптан в грязь! Что я лечу, что я покуда не упал — Ведь, завтра мне до окон не подняться — Седая хмарь меня запишет в святцы, Освищет ветер мой осенний бал. И понесет меня с карниза на карниз, И будет бить о каменные стены, Крича мне: ты – простой, обыкновенный, Бессовестно прорезавшийся лист! Ложись же в снег, циркач бульварный, дворовой, Не доводи старуху до падучей! — Листва давно послушно сбилась в кучи, Попряталась, укрылась с головой. Довольно с них. Пускай судачит воронье. Давай, листок, в стекло к ней постучимся. Минуту, две… Простимся и умчимся, Разбросанные, каждый за свое. А после нас замрут ледяшками слова, Что нынче – снег. Что вовсе нам не грустно. Решим на том, что в этом доме – пусто. Все сожжено до углей, как дрова. Ну вот и всё. Хандрой отмаялась листва. 1986 г. Локон её волос
Она несла себя легко, Как белый парус по толпе. Толпа сворачивала головы ей вслед. Но ни о чем и ни о ком в губах ее висел напев, И разминуться было б нам – так нет. Все было так. Все было здесь. Так романтично и давно. Все как под музыку из глупых оперетт. И про меня, и про нее – все оборвалось, как кино. Нам посмотреть его хоть раз еще… Но нет. Глаза промчались мимо глаз, Хоть – не слепой. И – не слепа. Нырнули горькие духи в дым сигарет. И разошлись. И нипочем не догадается толпа, Чьей эта женщина была. И – нет. Локон ее волос ласковой белой змеей Мне угодил на плечо. Локон ее волос только задел, Но до сих пор горячо. 1996 г. |
