Монета Брошу, брошу я монету — Вдруг да выпадет «орел», — Полетаю с ним по свету, Где ногами не добрел. Полетаю, полетаю, Ворочуся из степей И, конечно, напугаю Ваших белых голубей. Если выпадет мне «решка» — Я не стану вешать нос. Сяду я в тюрьму, конечно — Понарошку, не всерьез. Поворчу и поругаю — Мол, судьбина – хоть убей! И, конечно, напугаю Ваших белых голубей. Брошу, брошу я монету, Будто по ветру перо. Ну, а вдруг монета эта Да и встанет на ребро? Значит, будет жизнь другая, Без полетов и скорбей, Значит, я не распугаю Ваших белых голубей. Я вчера монету бросил Из открытого окна И заждался на вопросе: Чем вернется мне она? Из небес она мигает: Мол, терпения испей. И летает, и пугает Ваших белых голубей. Белых-белых, слава богу, Что никто не изловил, Что живут через дорогу От любви. 2007 г. Мы с тобой увидимся не скоро
Мы с тобой увидимся не скоро. Может так случится – никогда. Дни твои бегут, дай бог им, в гору, А мои – под гору, вот беда. Прожит день – он крестиком на стенке. Час еще – прогулка во дворе. Я живу, где все вокруг – оттенки. Ты – в большом цветном календаре. Все мое богатство – папиросы. Все мое имущество – тетрадь. И допросы, долгие допросы. Я б соврал, да нечего соврать. И так жаль, что мне уже не 20. Если б так – от счастья бы завыл. Я умел, ты помнишь, улыбаться, А теперь, вот, начисто забыл. От того и маюсь, видно, лишку, То ругаясь грубо, то грозя. Я одной тебе скажу, малышка: Я б поплакал, да ведь тут нельзя. Где ты, поезд, пролетевший мимо — По холодным рельсам не догнать? Я не называл тебя любимой, А теперь, вот, начал называть. И когда за полночь мне не спится, И мечтаю, ручку теребя, Сотни строк, как бешеные спицы, Водят хоровод вокруг тебя. На душе свербит сверчок запечный — Зря бедняга силится заснуть. И к тебе отсюда только Млечный, Самый долгий и неясный путь. 1984 г. На балконе сходка птиц На балконе сходка птиц В предрассветном хоре. Вам на кончики ресниц Придыхает море. Вас изжалила молва — Разоренный улей, — Вы пришли глотнуть тепла И, глотнув, уснули. И, состроив губы в клюв Азиатской птицей, Вы сказали вдруг: люблю, Не сказав, кто снится. Слово – бабочка в огне, Полыхнуло, хрустнув. Я подумал: это мне Вы шепнули с чувством. Я припомнил: этот звук Я давно смешинкой Милой девочке из рук Выдувал пушинкой. А она – сединки мне, Чтоб быть жизни длинной, Чтобы я ее во сне Называл любимой. 2005 г. На Восточной улице На Восточной улице На карнизах узких Сизари красуются В темно-серых блузках. Тень ложится под ноги, Я шагаю дальше, Где клаксоны-окрики Горло рвут до фальши. Не спешу, как было, я Два квартала выше, Где такие милые Три окна под крышей, Где ронять мне выпало Вздох обиды тяжкий, Там сирень рассыпала Белые кудряшки. А еще два тополя В побрякушках лунных Мне листвой так хлопали За лихие струны! И в лады потертые Вдавленное слово Ветер мне развертывал В переборы снова. В песни да припевочки, Словно ленты в косы, Темноглазой девочке Золотоволосой. Буйствовал, досадовал, Тенью – мимо окон, Да к щеке прикладывал Непослушный локон. Лет-то сколько минуло: Посчитать – потеха! — Вроде как сединами Потрясти приехал. Да разве все упомнится — Не прочтешь, как книжку: Память – девка-скромница, Слов у ней не лишку. А быть может, блудница Изменила напрочь? Посредине улицы, Оступившись – навзничь. 1984 г. |
