— Если говорить о принципах — возможно. На самом деле я не вижу большого преимущества в том, чтобы иметь президента вместо короля. Фридрих Великий утверждал, что, как только американцы избавятся от одного короля, им сразу же придётся короновать следующего, чтобы страна не раскололась.

Селина кивнула.

— Один мой друг из Бостона написал, что если война затянется, страну разорвёт на части — на разные штаты. Массачусетс резко возражает против войны.

— Вы американка? — спросила Демельза.

— Нет. Мои родители уехали туда, когда я была ещё ребёнком. Обосновались в Нью-Йорке. Там я вышла замуж и жила в Перт-Амбое в штате Нью-Джерси, а когда муж отошёл от дел, мы вернулись в Англию. Он был родом из Кента. Конечно, если жить там долго и завести друзей, начинаешь смотреть на всё их глазами, понимать их.

— Ни одна страна в мире ещё не основывалась на таких благородных принципах, — сказал Росс. — Иметь принципы, даже когда не можешь им следовать — это что-то да значит! Если ваши бостонские законотворцы заставят свою страну предложить перемирие, мы будем выглядеть дураками, развязавшими конфликт.

«Я знаю, на кого она похожа! — подумала Демельза. — Временами она чем-то напоминает Элизабет. Интересно, заметил ли Росс. Ох, надеюсь, что нет!»

— Я приехала ещё и поблагодарить вас за совет, что вы мне дали тем вечером в Тренвите, капитан Полдарк, — сказала Селина.

— Насчёт права на добычу руды?

— Да. Недавно меня посетил сэр Анвин Тревонанс, и я показала ему, что обычная женщина может быть такой же решительной, как и мужчина, так что он согласился на продажу, и мы ударили по рукам.

— Я сделал очень мало, лишь подтвердил, что предложенная вами цена справедлива. Вы ведь наверняка уже раньше посоветовались с кем-то другим?

— Да. Кажется, это был ваш сын, он-то меня и надоумил.

Они ненадолго замолчали.

— По крайней мере, теперь в моём доме точно будет мир и покой, — сказала Селина и смущённо умолкла. — Простите, я не хотела сказать, что открытие шахт... нежелательно... в некоторых обстоятельствах.

— Например, в наших обстоятельствах, — мягко проговорил Росс. — Полагаю, всё зависит от достатка. Имей мы другой источник дохода, вероятно, моя жена потребовала бы убрать отвалы породы или красный ручей, изуродовавший нашу прекрасную долину. Как бы то ни было, мы приветствуем шахты, ибо они позволяют добавить в жизнь некоторую роскошь. Без всего этого — и без Уил-Лежер на утёсе — мы бы мало чем отличались от обычных небогатых фермеров.

— Но капитан Полдарк, вы известны всему графству! Вы член парламента! И банкир, насколько я знаю!

— И всё же я остаюсь владельцем шахт. Это моя жизнь, и именно так я достиг всего остального.

— А теперь ещё и член комитета в Лондоне, верно? Металлы или что-то в этом роде?

— Комитет по основным металлам и горной добыче, — подтвердил Росс. — Не такой уж важный. Но как вы об этом узнали?

— Джереми рассказал.

Они снова умолкли.

— Полагаю, — произнес наконец Росс, — это вполне естественное назначение. Я живу на прибыль от шахт, как я уже сказал. И никогда об этом не забываю. Или пытаюсь никогда не забывать. Это поддерживает во мне чувство равновесия.

— Ну и странный же визит, Росс, — сказала Демельза после ухода гостьи.

— Чем же?

— Что ж... Она как будто заявила о дружбе, которой никогда между нами не существовало. Я не говорю, что она не может возникнуть, ведь мы же соседи, но пока дружбы нет. Как не было её у нас с Тревонансами. Мы ездили в Плейс-хаус три раза за десяток лет. А она будто считает, что мы как-то связаны.

— Похоже на то.

— Ты тоже почувствовал?

— Некоторым образом. Не могу сказать, что она мне не нравится. Она обладает обаянием и быстро всё схватывает. А тебе не кажется, что дружба, на которую она претендует, имеет отношение к её дружбе с Джереми?

— Надеюсь, что нет. — Демельза закрыла окно — июньский день оказался прохладным. Солнечный свет нимбом окутал её голову. — Росс, в чём разница между сравнением и метафорой?

— Понятия не имею.

— Ну так вот, я собираюсь прибегнуть к одной из них. Дети для меня — как ручейки, неглубокие и чистые, так что можно разглядеть дно. Только Джереми другой — иногда он слишком глубок, чтобы я могла его понять. Никто из нас не может разгадать, чем он занят. Несмотря на его весёлость и добросердечие, он... не в ладу с самим собой.

— Вероятно, я никогда не был в ладу с собой, — заметил Росс.

— Возможно, он в какой-то степени унаследовал это от тебя, Росс, но это не то же самое. А кроме того... ты был в ладу с собой, много раз. Я точно знаю.

— Да, любимая, был. В основном благодаря тебе... А что до Джереми — не знаю. Возможно, это просто взросление. У него ведь нет ничего серьёзного с Селиной Поуп? До сегодняшего дня мне такое и в голову не приходило. — Росс взял газету, прочёл несколько строк и отложил её. — Черт бы побрал этих юнцов и девушек! Они слишком многое принимают близко к сердцу.

— А теперь ты куда мрачнее, чем был, когда пришёл к обеду. Надеюсь, твой вид не испугал миссис Поуп.

— Подозреваю, что понадобится нечто посерьёзней хмурого взгляда, чтобы её спугнуть. Да, всё это одного поля ягоды, как ты сказала бы. И еще один юноша, принимающий всё слишком близко к сердцу — наш крестник.

— Бен? Бен Картер? Что он натворил?

— Ты хотела сказать — что мы натворили, позволив дочери выйти замуж за Стивена Каррингтона! Люди жалуются, что Бен приходит по утрам в подпитии, а вечером уходит совсем на бровях.

— Но Бен же никогда не пил! В жизни не притрагивался к спиртному!

— А теперь, похоже, пристрастился. А сегодня вообще не пришёл на шахту. Когда я шёл обедать, то заглянул к Заки, но они тоже его не видели.

Демельза вздохнула.

— Боже ты мой...

— Да. Боже ты мой.

— А как Заки?

— Лучше. Но ещё недостаточно хорошо себя чувствует, чтобы занять место внука на шахте.

— В субботу я видела миссис Заки. Мне показалось, что она чем-то обеспокоена.

— Имей мы четырёх двадцатилетних дочерей, — сказал Росс, — то могли бы сделать счастливыми четырёх мужчин вместо одного, меньше всего этого заслуживающего.

— Замолчи, — ответила Демельза. — Вспомни, мы же договорились никогда не высказываться нелестно о Стивене, даже между собой. Пусть он себя покажет.

— И всё же я беспокоюсь о Бене.

Когда Мастак Томас сочетался священными узами брака с Эдит Пермеван, в доме у Томасов всё изменилось. Мастак был хозяйственным, опрятным, готовил и время от времени прибирался. Джон два-три раза в неделю ловил рыбу и не ночевал дома, а когда высаживался на берег, то сразу направлялся к Попрыгунье Митчелл, дома он только спал. Беспомощный Певун три раза в неделю ночевал в конюшне Плейс-хауса и старался не оставаться дома один.

В пятницу после полудня у Певуна всегда имелось три часа отдыха, и он отправлялся пешком домой, чтобы приготовить себе чай, перекусить и накормить котов. Певун любил кошек, ведь они не смеялись над ним, и сейчас у него их было целых пять: один рыжий, два шелудивых полосатого окраса, изящная чёрная хищница и один ласковый чёрно-белый котик. По пути домой Певун заскочил к Нэнфанам, которые держали корову, и купил молока на один пенни, чтобы не только попить чай, но и напоить питомцев. Лично ему было всё равно, козье или коровье молоко добавлять в чай, но коты предпочитали коровье, поэтому он его и покупал.

Все коты сидели на столе и ждали Певуна. Сегодня они съели по мелкой сардине, своего рода лакомство. Предполагалось, что коты сами прокормятся, и те ловили мышей, крыс, кроликов — всё, что шевелится и меньше по размеру. Хотя у Джона частенько имелся запас рыбы, он не одобрял идею, что люди должны кормить котов, но раз брат отсутствовал, Певун спокойно купил рыбы по дороге домой.

Клички котов и кошек не поражали воображение. Одного полосатого блохастого кота звали Том, другого — Полосатик, черную вёрткую хищницу — Чернышка, рыжего кота звали Рыжиком, а мирного чёрно-белого — Беляк. Насколько Чернышка обожала охотиться, настолько Том и Полосатик обленились: дожидались, когда Чернышка вернётся с добычей, которой хватит всем троим. Эта троица образовала закрытый клуб. Входи Рыжик и Беляк в их команду, они многому бы научились. Охотничьи навыки Чернышки отточились настолько, что ей удалось дважды стащить завтрак Джуда Пэйнтера. После этого Джуд несколько недель держал рядом с кроватью заряженное ружьё, но Чернышка всегда появлялась там, где её не ждали.